Фактически мы имеем дело с революцией
Детский сад — образование, а не содержание
Первый неэффективный сектор в образовании — это детсады. Мы в отличие от многих стран тратим деньги на содержание большинства детей вместо обязательного обучения всех детей. Это большая ошибка.
Родители не разделяют для себя, что вот это — ребёнка воспитывают, а вот это — его кормят, содержат. В результаты у нас 70-80% детей охвачены государственным содержанием наряду с очень неплохим обучением. Но 20-30% вообще ничего не получают, то есть они приходят в школу не социализированными, а это самое нужное время для формирования задатков ребенка, для формирования его успеха в школе.
Школа без выбора
Школьная программа носит универсальный характер. Из года в год идёт повторение старой советской программы, где был минимум креативных предметов, где минимум обществоведческих предметов, но при этом гипертрофированно развита та часть естественнонаучных предметов, которая основана на заучивании, а не на аналитическом освоении материала. В результате - школа не обеспечивает выбора. Интерес значительной части школьников просто затухает. Это уже к середине обучения видно, а в 10-11-х классах в крупных городах уход в экстернат — это треть школьников. Это очень опасная тенденция для школы и она сочетается с тем, что мы потеряли применительно к тому, что было в СССР — систему дополнительного образования школьников.
На сегодняшний день у нас только четверть детей школьного возраста охвачены системой дополнительного образования, где они могут хоть как-то реализовать свои особенности, и ещё четверть платит за эти программы.
Работать руками — не меньший талант
Так сложилось ещё с 1970-х годов, социальные функции НПО и СПО стали преобладать над профессиональной подготовкой. То есть они первичны, а уж чему обучат — это вторично. Поэтому традиционно собирают не тех, кто склонен работать руками (а это не меньший талант, чем работать головой), а собирают людей, которые не хотят учиться, которые минимально социальны и тем самым создают огромное препятствие для того, чтобы талантливые в этом отношении люди туда шли. Их просто не пускают родители.
Мы проводили опрос и спрашивали родителей: «Представьте себе, что ваш ребёнок после окончания техникума будет зарабатывать больше, у него будет лучше карьера, чем после окончания вуза, куда вы отдадите своего ребёнка?»
Наверное, мне не надо вам говорить, куда отдадут ребенка. 75% отдадут его в вуз. Это говорит о том, что это не проблема выбора образовательной или карьерной траектории, это социальный императив высшего образования, это охрана жизни и здоровья ребёнка, это охрана его социализации.
Вуз как завершение общего образования
В сфере высшего образования преобладают задачи не получения профессиональной квалификации, а завершения общего образования. Наша короткая школа не даёт людям нормального иностранного языка, не даёт людям достаточно высшей математики, не даёт людям базовых предметов социальной ориентации, той же самой начальной экономики и права, нормальных коммуникационных навыков.
Всё это компенсируется двумя первыми курсами вуза. В результате возникает очень интересное явление: 2/3 студентов после второго курса начинают работать, работают они, по нашим опросам 22-24 часа в неделю в среднем. Это значит, что часть из них не нашла работу, а та которая нашла, работает полный день, не учится. Они просто обозначают своё присутствие в вузе, а вуз, скажем прямо, в какой-то части обозначает обучение этих людей.
Но это не все перекосы нашего образования: мы имеем вузы без науки. Только 20% преподавателей ведут исследования, тогда как в советское время это было 75%.
Время эффективных контрактов
Первое — это эффективный контракт. Это ситуация при которой квалифицированный человек, попадающий в вуз, получает достаточно, чтобы не быть вынужденным зарабатывать где-то вне основного контракта. Подчеркиваю — вынужден, никто не собирается ничего никому запрещать. Это даст прекращение негативного отбора в профессию: идут те, которые хотят преподавать, заниматься наукой, которым это интересно.
Важный элемент эффективного контракта — это восстановление профессиональной морали. Что это значит? Это возможность отказа от унизительной регламентации, отчётности по каждому шагу, который ты совершаешь.
Переход к прикладному бакалавриату
Я уже сказал о тяжелом состоянии, в котором у нас находятся производственные квалификации, и у нас нет другого пути, кроме как прекратить социальное опускание людей, которые выбирают квалифицированную работу руками.
Если мы хотим быть конкурентоспособными, нам по крайней мере надо создать те же условия для квалифицированных рабочих, что и в странах, с которыми мы собираемся конкурировать.
Нам надо преодолеть пренебрежительное отношение к прикладному бакалавриату многих наших коллег, которые говорят: «Ну какое это высшее образование?» Ну давайте будем удерживаться в этом состоянии — тогда у нас мигранты займут уже все позиции в работе руками. А чем мигранты плохи, думаю, вы сами понимаете. Человек, который работает временно, у которого нет связей эмоциональных, психологических с этим предприятием, он не будет работать так хорошо, как будет работать коренной работник этого предприятия.
Если мы в течение двух-трёх лет не закончим перевод нашего СПО в систему прикладного бакалавриата, мы просто окончательно убьем Россию как страну, которая может конкурировать на рынке обрабатывающей промышленности, да честно говоря, и на рынке услуг.
На пороге образовательной революции
Речь идёт о массовых открытых онлайн-курсах (МООС). Несколько лет назад ведущие университеты США начали записывать свои лекции и размещать их бесплатно в интернете. Потом они достроили для тех, кто изучает эти лекции, некоторые системы домашних заданий и сдачи экзаменов по ним. Сегодня в этой системе зарегистрировались 7 млн студентов в мире. Много это или мало? В мире — 100 млн студентов. Если всё это будет развиваться так, как развивается, к 2020 году абсолютное большинство студентов, 70% старших школьников и до миллиарда взрослых будут клиентами этой системы. Фактически, мы имеем дело с революцией, которая сравнима только с появлением печатной книги.
Чем это грозит системе образования? Безусловно, это замещение, вытеснение стандартных курсов. Прослушать курс у местного доцента или у профессора Гарварда, кандидата на Нобеля? Чаще всего выбор совершенно очевиден.
Что это значит? Университеты просто «схлопнутся» в той части, в которой они этот стандарт плохонько обеспечивают. Но и ведущие университеты должны выбрать одну из двух линий поведения.
Первое — они могут агрессивно бороться с открытыми курсами, но я думаю, что они снизят свою конкурентоспособность только и всего.
Второе — они могут их признавать, организовывать в их поддержку некоторые семинары, на которых обсуждать сложные моменты, и сосредоточиться на тех направлениях, где у них есть сильные ученые.
То есть, скорее всего, мы будем иметь ситуацию, когда ведущие, выжившие университеты, смогут сосредоточить свои деньги на том, чтобы развивать исследования и преподавать на магистерских программах уникальные курсы. Переписчиков книг в монастырях больше не будет.
Из открытой лекции ректора НИУ ВШЭ Ярослава Кузьминова «Образование в России — тенденции и перспективы», прошедшей 30 ноября в рамках мероприятий, приуроченных к 15-летию Пермского кампуса НИУ ВШЭ