Холостые выстрелы школьных реформаторов

Для затравки дискуссии Ефим Галицкий, ведущий специалист фонда «Общественное мнение», привёл некоторые данные опросов. Так, 12 процентов россиян считают ситуацию в сфере образования хорошей, 23 процента – плохой. Чтобы изменить её в лучшую сторону, многие респонденты предлагают вернуться к советской системе и, в частности, отказаться от ЕГЭ. Среди негативных изменений в школе Единый госэкзамен занимает третью строчку после перехода к платному образованию, которое население со страхом ожидает последние годы, и разделения школьных предметов на обязательные и необязательные.

Отношение россиян к ЕГЭ фонд «Общественное мнение» изучает шесть лет (еженедельно проводит репрезентативные опросы). В мае 2005 года отрицательное отношение немного преобладало над положительным – 29 против 22 процентов. В будущем стал неуклонно нарастать негатив. В июне прошлого года ЕГЭ осуждали 56 процентов населения, одобряли – 19. В июне этого – 50 и 20 процентов, соответственно.

Больше всего противников ЕГЭ среди неработающих пенсионеров (75 процентов) и высокообеспеченных граждан.

Намного лояльнее к госэкзамену относятся те, кто моложе 30 лет, – таких 40 процентов. Многие из них на личном опыте знают, что страшного в нём ничего нет.

От сенсации до сенсации

Тема ЕГЭ стала центральной на семинаре. И неудивительно: только что закончились экзамены, и к этому времени по традиции не обошлось без скандалов, которые активно подогревались в СМИ и блогах. Как сообщил Пётр Положевец, главный редактор «Учительской газеты», в этом году в рейтинг самых популярных тем в изданиях вошли: новый законопроект об образовании, стандарт для старшей школы и, конечно же, ЕГЭ – с массовым списыванием на математике, появлением на экзамене студентов вместо учеников и многими другими нарушениями.

Считается, что именно журналисты вносят большую лепту в неприятие реформ, нагнетают обстановку и настраивают общество против властей. Да, чаще всего акулы пера действительно пишут негативно о школьных реформах. Например, 70 процентов публикаций о ЕГЭ в этом году были критическими. «Вопросы образования вызывают в СМИ много шума, который возникает волнами – от сенсации до сенсации, – говорит Положевец. – Я думаю, в глобальном масштабе это не влияет на образовательную политику. И может отразиться только на принятии каких-то конкретных решений. На мой взгляд, у властей нет чёткой стратегии, как предъявлять обществу ожидаемые от реформ результаты. Поэтому люди не понимают, для чего предпринимаются те или иные изменения».

Почему списывают

Кто бы и что ни писал в СМИ, факт остаётся фактом: у ЕГЭ множество несовершенств. И сама процедура госэкзамена хромает, и содержание тестовых заданий по-прежнему вызывает массу нареканий.

 «Я удивлена, почему всех так всколыхнула история с появлением во “Вконтакте” группы школьников в 300 тысяч, – недоумевает телеведущая Тина Канделаки. – В следующем году эта группа превысит полмиллиона. Раньше надо было следить за тем, как с каждым годом ученики осваивали новые сервисы. Я не перестаю бороться со своей дочерью, которая с помощью Skype делает c одноклассниками домашнее задание. Технологии развиваются очень быстро, и возможности для списывания будут расширяться, становиться всё более и более доступными большинству школьников. Как бороться с этим? Может, перевести часть заданий по ЕГЭ в устную форму?»

Один из идеологов ЕГЭ, Виктор Болотов, вице-президент Российской академии образования, уверен, что это не решение проблемы: «На всех экзаменах списывали и, к сожалению, будут списывать. Вы думаете, при поступлении в МГУ не пытались использовать высокие технологии? Пытались, это известно и зафиксировано. И устная форма экзамена не спасёт ситуацию. Думаю, вряд ли кому-то удастся победить высокие технологии».

Академику Болотову ежегодно приносят варианты тестовых заданий, возмущаются их содержанием. Когда он спрашивает, откуда люди их взяли, то выясняется: из пособий по подготовке к ЕГЭ. «Давайте различать массу подделок экзаменационных заданий, иногда очень правдоподобных, от реальных вопросов, которые предлагаются ученикам в ходе сдачи Единого госэкзамена, – призывает Виктор Болотов. – Когда-то в шутку я сказал, что в тестах никогда не будет вопросов типа: как звали лошадь Вронского. После этого половина журналистов написала, что в ЕГЭ будет вопрос: как звали лошадь Вронского».

По мнению замминистра образования и науки РФ Игоря Реморенко, невозможно запретить детям использовать Skype при подготовке уроков: «Решение проблемы нужно искать в другом – предлагать ученикам вариативные домашние задания. Чтобы каждый решал свою часть. Такие технологии в образовании есть. И сейчас нужно думать о том, как их использовать на практике. За этим будущее».

Реформы тормозят учителя

Кто главный противник школьных реформ? Если говорить о ЕГЭ, то больше всего его критикуют жители крупных городов России. «До введения госэкзамена они имели в 1,5–2 раза больше шансов поступить в хорошие вузы практически без конкурса, – отмечает ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов. – Теперь они вынуждены конкурировать за место с учениками из других населённых пунктов».

Это мнение подтверждают и данные соцопроса фонда «Общественное мнение». Из населённых пунктов России хуже всего к ЕГЭ относятся москвичи – здесь 87 процентов недовольных. В остальных городах и сёлах таких в среднем 68–70 процентов. «Москвичи неспроста не любят ЕГЭ, – комментирует Ефим Галицкий. – Две третьих респондентов считают, что с введением госэкзамена стало сложнее поступать в вузы. В других городах большинство опрошенных придерживаются диаметрально противоположной оценки.

Именно москвичи задают тон в кампании, направленной против ЕГЭ».

Основной мотив введения ЕГЭ связан с тем, что в начале 2000-х годов сложилась ситуация, когда многие вузы фактически стали напрямую брать учеников из школ, занимаясь их профилизацией в выпускных классах. В результате у детей из других регионов не было возможности поступать в престижные вузы страны. За последние три года введения ЕГЭ доля иногородних студентов в столичных вузах увеличилась с 48 до 59 процентов. В некоторых ведущих вузах этот показатель возрос в 1,5–2 раза. То есть ЕГЭ повысил доступность образования.

Вторая группа противников ЕГЭ – ректоры. «Когда вузы стали принимать абитуриентов только по результатам госэкзамена, большинство ректоров просили оставить им хотя бы один собственный экзамен, – вспоминает Виктор Болотов. – И дело здесь не во взятках. Я не верю в массовую коррупцию ректоров. Они боялись потерять влияние, рычаг власти. В дальнейшем эту проблему ректоры отчасти решили за счёт своих олимпиад, по итогам которых они принимают студентов».

Наконец, третья большая группа недовольных реформами (не только ЕГЭ, но и многими другими нововведениями) – педагоги. Константин Ушаков, редактор журнала «Директор школы», замечает следующее:

«Реформа образования встретила огромное сопротивление со стороны корпорации учителей, в которой больше миллиона человек.

Они не допускают никаких изменений. Их реакция – плата за неуважение».

Ректор НИУ ВШЭ полностью согласился с этим утверждением и, чтобы его наглядно проиллюстрировать, пересказал один из литературных сюжетов о том, как немец бульдогу хвост рубил. Из жалости к собаке он решил это сделать не сразу, а постепенно, по суставам – сначала один, потом второй… На шестом пёсик сдох.

«Есть простое объяснение, почему усиливается недоверие и возникает раздражение по отношению к реформам, – говорит Ярослав Кузьминов. – Очень много холостых выстрелов. Реформа образования лишена ключевой составляющей, связанной с повышением зарплаты преподавателей. Сегодня учитель школы должен получать 25 тысяч, в Москве – 40–45 тысяч. Это минимум. А он и их не получает. Те многочисленные реформы, которые проводятся в образовании, должны идти синхронно с повышением мотивации профессионального сообщества. Без этого ничего не добиться. Педагоги будут противиться любым изменениям».

Остальным всё равно

Единодушно ли общество в восприятии реформ? Нет. Многие относятся к ним индифферентно, сошлись во мнении эксперты. Защитников мало. По данным, которые привёл Кузьминов, оппонентов раза в 3–4 больше (20–30 процентов). Это характеристика любой реформы в России.

Почему именно в образовании так тяжело идут реформы, правильно объяснила директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина: «Сопротивляясь реформам образования, общество выработало для себя образ лучшего будущего, которым оказалось прекрасное советское прошлое. Оно всегда окрашено эмоционально положительно. Поэтому многие к нему тяготеют и не приемлют ничего нового. Но то, что хочет общество, категорически не совпадает с современными задачами, стоящими перед страной. Поэтому все реформы придётся пробивать с огромными усилиями».