Соблазны антимонопольного регулирования

В последние годы мы наблюдаем явное усиление роли ФАС РФ, которая заявила о своих амбициях стать вровень с антимонопольными органами Евросоюза и США. Бьются рекорды по сумме штрафов, выплаченными крупными компаниями. ФАС демонстрирует самый высокий процент выигранных дел в судах по статистике Высшего арбитражного суда РФ (85–87%). Формируется новая институциональная парадигма «либеральных мер принуждения к рынку», которые применяются во имя защиты и развития конкуренции, т. е. создания общего хозяйственного порядка, а не отраслевых правил и традиционных преференций для отдельных групп участников рынка.

Сам по себе этот сдвиг можно оценивать позитивно. Но усиление роли антимонопольного органа и расширение сферы его деятельности (в том числе за счет ранее не свойственных функций) актуализирует вопрос о принципах, на которых строится антимонопольная политика. Нельзя не заметить, что задачи, которые ставит перед собой ФАС, не только весьма амбициозны, но и выходят за рамки защиты конкуренции как таковой. Речь идет о соблюдении баланса рыночной власти между участниками рынка и обеспечении принципов справедливого обмена, который позволяет «не ущемлять интересы» контрагентов. А борьба с ущемлением интересов, разумеется, дело весьма тонкое и деликатное, зачастую не имеющее однозначных решений.

Презумпция доминирования

Проблема усугубляется тем, что при обеспечении баланса рыночной власти нередко интересы отдельных категорий участников рынка предстают как ущемленные по умолчанию (т. е. без необходимости экономических доказательств). Это могут быть, например, сельхозпроизводители, малый бизнес или отечественные компании. И появляется соблазн им помочь, внеся в закон какие-нибудь преференции.

Постоянное смешение вопросов защиты конкуренции с желанием обеспечить принципы справедливого обмена произошло в процессе разработки и принятия в декабре 2009 г. нового федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в РФ» (№381-ФЗ). В продолжительных спорах вокруг данного закона, в отличие от представителей Минсельхоза или многих депутатов Госдумы, ФАС занимала относительно взвешенную позицию. Тем не менее, по признанию самих представителей ФАС, закон о торговле готовился как закон защиты поставщика от засилья торговых сетей. При этом по умолчанию исходили из предпосылки об их чрезмерной рыночной власти — своего рода «презумпции доминирования».

В результате, как цель прокламировалось достижение баланса интересов между поставщиками и ритейлерами, законодательные ограничения вводились прежде всего именно для ритейлеров. Говорили, что ритейлеры ближе к конечному потребителю и поэтому могут диктовать поставщикам свои условия. При этом не обращали внимания на некоторые явные несоответствия. Например, из того, что розничная сеть обладает высокой рыночной долей по отношению к конечным потребителям в каком-то муниципальном районе, по умолчанию предполагалось, что эта розничная сеть доминирует и в отношении с поставщиками. Этот вывод делался автоматически, безотносительно к доле рынка самих поставщиков и, невзирая на то что их деятельность чаще всего не ограничивается границами муниципального района и тем более не исчерпывается отношениями с данной сетью. Так, реализуя положения закона о торговле, сейчас будут скрупулезно высчитывать доли, занимаемые той или иной торговой сетью, чтобы убедиться, что она не слишком сильно расширилась (в условиях дефицита цивилизованных торговых форматов). А рыночная доля поставщиков по-прежнему останется неизвестной величиной.

Защита справедливости или политический интерес

Когда разворачивается борьба за экономическую справедливость, возникает соблазн — последовать тем или иным политическим приоритетам. Зададим себе вопрос: почему в качестве основного объекта для усиления антимонопольных мер был выбран сектор торговли, причем именно продовольственными товарами, где уровень концентрации торговых сетей относительно низок даже по российским меркам. Ведь компания-лидер здесь имеет лишь 4% оборота розничной торговли, а все вместе торговые сети только-только преодолели 30%-ный рубеж. Ясно, что данный сектор выбирался не по экономическим показателям, а потому, что ситуация в нем была и остается наиболее чувствительной с политической точки зрения. И давление в сторону усиления регулятивного вмешательства наиболее велико.

Но как только в рассуждения об экономической свободе вторгается политический интерес, отсюда уже недалеко до популистской риторики, присущей многим депутатам Государственной думы, например, о принципиальном единстве интересов отечественных производителей и конечных потребителей и необходимости приструнить зарвавшихся посредников. И хотя представители ФАС старательно дистанцировались от подобных высказываний, выдерживать эту дистанцию временами становилось нелегко.

С наступлением же осеннего сезона усиливается запрос на сдерживание роста цен в розничной торговле — еще одна подпитываемая популистскими лозунгами вредная утопия. Возникает соблазн усмотреть в соотнесении цен между конкурентами как нормальной рыночной практики элементы ценового сговора и молотком подправить часовой механизм рынка. Хочется надеяться, что антимонопольный орган и далее будет удерживаться от такого рода соблазнов.

Ловушки административного регулирования

Скоро исполнится год с момента принятия закона о торговле, который был призван решить тактические задачи сдерживания растущих розничных сетей и защиты интересов поставщиков. По первым отзывам достичь серьезных изменений в регулировании гражданско-правовых отношений и заметного перераспределения добавленной стоимости в пользу поставщиков административными мерами не удалось. Вместо этого попали в очередную институциональную ловушку, когда недостаток конкуренции, вызванный относительной неразвитостью цивилизованных форм торговли, пытаются выправить ограничением развития этих форм. И когда реализацию права на существование и свободную экономическую деятельность одной категории участников рынка (поставщиков) пытаются превратить в обязанность других участников рынка (торговых сетей) безотносительно к экономической эффективности и существующим технологическим возможностям.

Но кроме внутренних противоречий закона о торговле его принятие имеет серьезные внешние следствия. С его помощью создан отраслевой прецедент — основа для дальнейшего распространения регуляционизма. Возникает соблазн введения дальнейших ограничений, разумеется, во имя идеалов свободной конкуренции и справедливого обмена. Затем придется в очередной раз притормаживать и говорить о том, что слишком закрутили гайки. Но поезд набирает ход, принятие регуляционистских мер обретает собственную инерцию.

Вадим Радаев родился в 1961 г. в Москве. В 1983 г. закончил МГУ. С 1987 по 1999 г. работал в Институте экономики РАН (АН СССР). С 1987 г. — научным сотрудником, с 1991 г. — зав. сектором, с 1995 г. — зав. отделом. Руководит лабораторией экономико-социологических исследований ГУ-ВШЭ.

Государственный университет — Высшая школа экономики основан в 1992 г. Работает 1000 преподавателей и 400 научных сотрудников. Обучается 15 000 студентов и аспирантов. Бюджет в 2007 г. — 3,2 млрд руб.