«Путину не надо идти на второй шестилетний срок»
Президент РСПП Александр Шохин — о власти и бизнесе накануне выборов, о Путине и Прохорове, о неизбежности перемен и кооперативе «Озеро».
«Прохоров не кандидат РСПП»
— За два дня до президентских выборов российский бизнес определился с политической повесткой, с тем, как власть должна сотрудничать с предпринимателями после 4 марта?
— Для бизнеса, во-первых, важна предсказуемость — даже не стабильность, а именно предсказуемость — политики. Безусловно, у нас есть своя повестка, которую мы регулярно обсуждаем с президентом и премьером. Статьи Владимира Путина, равно как и его выступление на февральском съезде РСПП, пусть не целиком, но соответствуют нашим программным установкам. Поэтому бизнесу не нужна какая-то специальная повестка, достаточно той, что декларирует будущий президент.
Речь не только о намерениях. На встрече с доверенными лицами Путин подчеркнул, что его тезисы — фактически программа действий нового правительства. Среди ключевых задач он назвал ускорение экономического роста на основе хорошего инвестиционного и делового климата. Это позволяет надеяться, что диалог с властью в следующем политическом цикле будет выстраиваться на основе не административно-фискальных технологий, а создания благоприятных условий для бизнеса.
Устойчивый экономический рост случится, если заявленные меры будут реализованы. Премьер даже сформулировал задачу в цифрах: сто шагов вперед в рейтинге инвестиционной привлекательности. Для этого каждый год России придется очень серьезно продвигаться, прежде всего в вопросах, связанных с административным давлением и эффективностью судебной системы. Хотя эти темы зачастую находятся за пределами нашего диалога с властью, чем дальше — тем больше они выходят на первый план. Предсказуемость решений судов очень важна для бизнеса. Путин говорит и о снижении криминальной нагрузки на бизнес, и о выведении из-под Уголовного кодекса целого ряда нарушений, и о смягчении мер пресечения. К сожалению, правоприменительная практика порой противоречит добрым намерениям властей.
Важно, чтобы уже в первые месяцы работы нового президента все программы действий, которые пока существуют как проекты, были реализованы.
— Чего вам, как доверенному лицу и члену штаба кандидата Путина, не хватило в предвыборной программе премьера?
— Многие вещи прозвучали как некие развилки для обсуждения: предложение переосмыслить итоги приватизации или ввести налог на роскошь. Бизнес услышал даже больше, чем хотел: перечисленные темы, на взгляд предпринимательского сообщества, не относятся к приоритетным и носят социальный и предвыборный характер. Тем не менее обсуждать эти вопросы и предлагать оптимальные варианты их решения нам приходится. Социальные проекты не должны уводить наш бизнес в зарубежные налоговые юрисдикции.
Предпринимателям нужна реальная конкуренция — и в рамках Таможенного союза, и в рамках членства в ВТО. Для облегчения их деятельности власть должна снизить транзакционные издержки, связанные с извлечением административной ренты и коррупцией. Если государство решит эту задачу, конкурентоспособность российских компаний резко вырастет, у нас появится больше возможностей для привлечения инвестиций.
Более открытая экономика требует перемен и в политических институтах. Победить коррупцию без политической конкуренции и контроля со стороны гражданского общества невозможно. Важно, чтобы дискуссия перешла в позитивную плоскость: политики должны конкурировать программами, а не амбициями.
— А почему миллиардер Михаил Прохоров не кандидат бизнеса?
— Мы не участвовали в подготовке его программы, это не кандидат РСПП — все решения Михаил принимал лично. Сама программа выгодно отличается от манифеста «Правого дела» образца августа прошлого года. Теперь документ больше соответствует ожиданиям людей, придерживающихся либеральных взглядов.
Есть у Прохорова вещи, которые мне лично не очень понятны, например идея перехода на евро при всех известных проблемах этой валюты. Еще один спорный момент — потенциальное присоединение РФ к Евросоюзу. Впрочем, детали не затмевают общего правого уклона в программе.
Дело, правда, не столько в ней. Прохорову предстоит доказать, что к предпринимателям в России отношение нормальное, даже к тем, кто участвовал в приватизации. Если ему удастся занять третье место, это будет означать возвращение правых в политическое поле после длительного перерыва. Важно, чтобы Прохоров занялся формированием партии, а не пытался расширить зону собственного влияния за счет левого электората.
Правая партия необязательно должна строиться на основе ныне существующих политических сил, как это предлагает сделать Владимир Рыжков. Ее можно вырастить и с нуля. В любом случае рост популярности правой идеи означает зрелость электората, его заинтересованность в том, чтобы бизнес был локомотивом развития не только экономики, но и политики.
РСПП превращаться в партию не собирается, но если представители бизнес-сообщества будут включаться в политическую борьбу, это можно только приветствовать.
«Налог на детей, жен и любовниц»
— Вы не думаете, что приватизационный сбор, который Путин предложил обсудить на съезде РСПП, исчезнет с повестки дня после 4 марта? Ведь в 2005 году на тот момент президент уже говорил об амнистии для участников приватизации 1990-х, а теперь тема опять актуализирована в предвыборный период…
— Слова Путина тогда действительно выглядели как косвенное признание необходимости закрыть эту страницу истории. Но важен был контекст: в разгар первого «дела ЮКОСа» власть сигнализировала, что преследование Ходорковского не означает пересмотра итогов приватизации, а его судьбу не повторят другие бизнесмены.
Вернулся к этой теме премьер из-за характера предвыборной борьбы. Соперники Путина — Зюганов, Жириновский и Миронов — в своих программах обещают национализировать либо всю экономику, либо ее стратегические отрасли. На этом фоне мягкая форма предложения премьера обсудить возможность единовременного взноса — просто элемент конкуренции. Речь ведь идет не о признании приватизационных сделок незаконными, а о вероятной реализации британской модели windfall tax.
— По подсчетам Forbes, те же Прохоров и Роман Абрамович в случае реализации в России механизма, использованного правительством Маргарет Тэтчер, выплатили бы весьма символические суммы за приватизированные в 1990-х активы. Имеет ли это в принципе смысл?
— Те компании, которые были, к примеру, приватизированы на залоговых аукционах, вовсе не сразу стали прибыльными. Применение британской модели к этим активам (не все из них даже юридически дожили до сегодняшнего дня) не стало бы эффективным решением. Мы получим небольшие суммы просто потому, что сравнивать капитализацию приватизированной в 1990-х компании с сегодняшним днем некорректно. Толку как от стрижки свиньи: визгу много, а шерсти мало.
Мы в РСПП предложили перенести дискуссию в плоскость социальной ориентации существующей налоговой системы. Во главу угла следует поставить стимулирование ответственного поведения компаний. После того как социальные стимулы дополнятся экономическими, власти будут вправе ставить вопрос об ужесточении схем, связанных, к примеру, с налогом на роскошь.
— Что, кстати, думаете об идее появления в России такого сбора?
— Путин использовал более корректную, на мой взгляд, формулировку — налог на сверхпотребление. Это потребление, которым кичатся отдельные группы даже не бизнесменов, а скорее окружающих их людей — детей, жен, любовниц и т. д. Здесь государство вполне может применять схемы фискального ужесточения, причем не вводить новые налоги, а корректировать существующее законодательство. Например, правильный подсчет всех коэффициентов в кадастровой оценке элитной недвижимости или дополнительное обложение акцизами по-настоящему роскошных автомобилей не вызовут у богатых ни желания отказаться от покупки таких товаров, ни стремления приобрести их за границей. Престижное потребление отличается от обычного как раз тем, что его адепты хотят показать окружающим свой статус.
Шаги в этом направлении будут демонстрировать, что общество не поощряет не соответствующее канонам этики поведение. Налогообложением роскоши решается задача регулирования социального поведения, а не повышения фискальных сборов для поддержки малообеспеченных слоев населения. Для решения проблемы бедности нужен экономический рост. Чтобы делить пирог, нужно, чтобы он не уменьшался в размерах.
Усиление налогового бремени бизнес может интерпретировать как новую попытку назначить его виновным во всех бедах. Поэтому бесконечное возвращение к грехам 15-летней давности непродуктивно.
