Мы используем файлы cookies для улучшения работы сайта НИУ ВШЭ и большего удобства его использования. Более подробную информацию об использовании файлов cookies можно найти здесь, наши правила обработки персональных данных – здесь. Продолжая пользоваться сайтом, вы подтверждаете, что были проинформированы об использовании файлов cookies сайтом НИУ ВШЭ и согласны с нашими правилами обработки персональных данных. Вы можете отключить файлы cookies в настройках Вашего браузера.

  • A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Стечение неслучайных обстоятельств

Независимая газета. 20 февраля 2013

Капитализм как следствие и функция демократии

Капитализм принято считать — с легкой руки Маркса — первопричиной и базисом. Многие даже еще полагают, что он — в основе всего скверного, избавиться же от него можно и нужно с помощью революции и диктатуры пролетариев, после чего начнется подлинная история человечества. Но это не так. Практика показала, что в попытках избавиться от капитализма и революция, и диктатура гибнут, а общество упрямо идет к нему, капитализму, потому что без него нет процветания. Того, которому страшно завидуют бедные и отсталые, нищие и обездоленные. Они за это, за процветание, и ненавидят капитализм. По их мнению, лучше бы все отнять и поделить, прожить всем вместе с удовольствием; а что дальше — видно будет; не наше это дело. Но давайте разберемся, чье же это дело и в чем оно.

Маркс убеждал, что дело в производительных силах. От них зависят некие производственные отношения, тот же капитализм: одни, бедняги, работают изо всех сил, а другие, буржуи, эксплуатируют их и потому хорошо живут. Попробовали в СССР обойтись без буржуев — ничего хорошего не получилось. Работающие работали, эксплуатировали их не меньше, а больше. Получали они за труд много меньше, чем в странах капитала... Так как же все-таки насчет буржуев и капитализма?

Очень просто. Хочешь хорошо жить — живи не как в СССР. Но как понять, от чего же все зависит? Мы пытаемся, а ничего хорошего не получается. Говорят, это из-за того, что капиталисты у нас не настоящие, а настоящими им стать не дают те, кто заправляет делами, ворует, жульничает и грабит. А вот можно ли иначе? Да, но у нас не получается. Но отчего? Оттого, что страна такая, население и привычки такие. А почему у других, тоже нестандартных, пусть не у всех и не сразу, но выходит все-таки, а у нас нет?

Ответ есть, и он элементарно прост. Мало того, легко доказуем. Суть в том, что капитализм вопреки Марксу не первопричина и что для его появления и процветания необходимы некие налаженные отношения, строго определенный порядок в обществе. Иначе ничего не получится. В чем же тут дело? Вот о том и пойдет речь.

 

Ответ Карлу Марксу

В свое время Маркс потратил немало сил и времени, чтобы убедить читателя (знаменитая 24-я глава первого тома «Капитала» ), что капитализм с капиталом в качестве его основы возникает в результате первоначального накопления. На примере Англии он стремился показать, что все шло от огораживания несчастных английских крестьян: «овцы съели людей». Дурные люди — капиталисты — в бессовестной погоне за прибылью создали за их счет свой капитал и пошли во все тяжкие. Вот откуда он, зловредный. Вот откуда все несправедливое, вот почему нужно несчастным пролетариям объединиться и свергнуть, а лучше уничтожить буржуа и, опираясь на диктатуру, создать коммунистическое общество.

Когда его спрашивали, а что это такое, он, не желая вникать, кивал то на Парижскую коммуну, то на программы немецких социал-демократов.

Но ничего конкретного не сказал, давая понять, что пролетарии с их вожаками сами, когда будет нужно, разберутся. Разве что добавлял, что лишь после всего этого наступит подлинная история человечества. Жалкая предыстория решительно его не интересовала, была ему чужда; вспомните, как удивился он, узнав, что на многотысячелетнем высокоцивилизованном Востоке нет ничего похожего на буржуазную частную собственность...

Почему Маркс писал только о нищей, обездоливавшей своих крестьян Англии? Почему он ни разу не вспомнил о чудовищно богатой, ограбившей Америку Испании? Если уж все дело в первоначальном накоплении — так вот оно, бери не хочу! Почему же испанские гранды и идальго, живя в роскоши, сами не брали и другим, полунищим и бесправным испанским кандидатам в предбуржуа, не давали стать капиталистами? Как ни странно, но в СССР никому в голову не приходило — и не могло прийти — задать этот вопрос. Все хорошо помнили, что было с теми, кто позволял себе, например, писать об азиатском (по Марксу) способе производства, напоминающем СССР.

Так вот, в отличие от Англии, которая с XIII века имела парламент и в которой доставшиеся Европе в наследство от античного мира традиции либеральной демократии оказались наиболее живучи, породив у многих чувство личного достоинства (too much dignity), в Испании этого не было. Конечно, и этой стране как неотъемлемой части западноевропейской антично-христианской, цивилизационно-ренессансной традиции кое-что в этом смысле досталось. Иначе не открыла бы Америки, как не сделали этого китайцы с их не в пример много более развитым флотом, высокой культурой, но при полном отсутствии антично-протобуржуазной традиции и при господстве восточной структуры власти-собственности.

Здесь и заключается ответ Марксу. Не в первоначальном накоплении, а в античных либерально-демократических традициях, в древнегреческих свободах и римском праве, в либеральной демократии и в религиозно-цивилизационной протестантской традиции причины того, что удалось нищей Англии и чего не могло получиться у богатой Испании. Капитализм — не базис. Он следствие и функция демократии. Античной полисно-протобуржуазной, средневековой западноевропейской протестантско-предбуржуазной.

 

Движущие силы капитализма

Что способствует его развитию? В качестве стартера — лишь два фактора: удачная случайность и благоприятное стечение обстоятельств. А когда они срабатывали, вступал в силу новый фактор неостановимой буржуазной рыночно-частнособственнической предпринимательской и производственно-научной деятельности, буржуазных преобразований. И здесь крайне важно расставить необходимые акценты. Случайность — норма эволюции, любого движения, генеральный принцип природы. Собственно, все то, что мы в состоянии как-то воспринять, есть результат метода проб и ошибок, который последовательно и с учетом потрясающей целесообразности приводит к отбору наилучшего варианта, то есть к тому, что и следует понимать как удачную случайность.

Случайности подвержено в природе, как и у живых, тем более разумных организмов, буквально все. Каждый из нас — ее результат, а вот степень удачи в нашем случае фиксируется прожитой жизнью. Но важен общий итог: удачная случайность во многом определяет качество особи (если речь о виде) и личности, равно как и ее судьбу. То же самое с обществом. Англичанам повезло: у них рано появился парламент, и потому они активно заимствовали античные традиции. У других было не так, хотя тоже по-разному. Мы в этом плане оказались по воле судьбы — а это тоже случайность — далеко сзади. Но о том, что такое воля судьбы, поговорим далее.

Благоприятное стечение обстоятельств — фактор много более сложный, требующий в каждом данном случае учета многих влияний, нечто вроде равнодействующей в параллелограмме сил. Но все наглядно: в XVI-XVIII веках воздействие внутренних и внешних обстоятельств на англичан дало очень позитивный итог. Одолев и казнив своего монарха, парламент создал основы конституционного правления и либеральной демократии. Все абсолютно ясно. Удачная случайность и благоприятное стечение обстоятельств (античные традиции протокапитализма и движение в сторону западноевропейского предкапитализма; слабость монархии и сила ограничивающего авторитарную власть парламента, огораживание и умелая игра на беспомощности испанцев в условиях революции цен и наращивания предбуржуазного производства, мощный торговый флот) привели страну к успеху. Выразился он в росте влияния буржуа, заложивших базу буржуазных преобразований.

Это и стало первопричиной, генеральным базисом англичан. А капитализм оказался следствием и функцией этого. Не будь того, что привело к нему в Англии, не было бы и его.

На всем остальном Западе (включая североитальянские города-республики Ломбардии, ранее других проявившие склонность к буржуазной активности) не возникло столь благоприятного стечения обстоятельств. Там все шло медленней и тормозилось реакцией неповоротливо-высокомерной испанской монархии. И капитализм там вплоть до революции во Франции и гения Наполеона себя не проявил. Потому вестернизировавшие весь мир великие буржуазные новации, от либеральной демократии до паровой машины, железных дорог и очень многого другого, — дело рук мастерской мира, как почтительно называли Англию. Другим оставалось подтягиваться к эталону.

 

О судьбе остальных

Из сказанного ясно, что все остальные — не антично-буржуазный Запад с его только что описанной структурой — шли вперед иначе, неизмеримо более медленно, а то и вовсе не туда. Этот путь (его в отличие от мирового города, то есть Запада, можно назвать мировой деревней) был обусловлен присущей Востоку структурой власти-собственности с всесилием власти и полным бесправием подданных (включая собственников), незнакомых с правовой культурой буржуазной частной собственности и потому подверженных репрессиям с экспроприациями. Итогом стало появление вне Запада общества смешанного восточно-западного типа, облик которого зависел как от уровня развития (степени отсталости), так и от религиозно-цивилизационной традиции. Играла свою очень важную роль и длительность воздействия на него со стороны колониальной державы.

Буржуазные преобразования и рыночно-частнособственнические связи трансформировали мир вне Запада, создавая ситуацию, способствовавшую резкому ускорению темпов его эволюции и заметному улучшению качества жизни, что в итоге, особенно уже в наше время, резко сказалось на росте его численности. Капитализм вне Европы как следствие и функция того, что было описано, вначале появлялся в виде европейских буржуа с их нормами жизни, институтами и капиталами, причем ровно настолько решительно и энергично и в том облике, которые соответствовали степени и специфике трансформации, что зависело от религиозно-цивилизационной традиции. Наиболее активно приспосабливавшейся была китайско-конфуцианская. Много менее — латиноамериканская и индобуддийская. В первом случае сыграли роль католицизм и метисная основа населения (индейцы, мигранты-католики и негры-рабы), что не слишком содействовало быстрым темпам перемен. Во втором решающим фактором стали англичане (бремя белого человека по Киплингу).

Остаются проблемы Тропической Африки и мира ислама. В этих случаях все крайне сложно. Отсталость тропиков легко не преодолеть, а специфика ислама с его крайней степенью нетолерантности (неверные — враги Аллаха) не нуждается в подробностях. Но оставим это в стороне. Добавлю лишь, что капитализм и здесь следствие и функция. Нет базиса — нет и его. Важно, однако, добавить, что где на Востоке все-таки возникали нормы жизни, институты и активные предпринимательские отношения буржуазного типа, там появлялись вначале робкие, а затем все более уверенно действовавшие собственные местные буржуа со своим капиталом. Капитализм и здесь следствие и функция.

 

Упущение возможности

Россия — не буржуазный Запад, но и не вполне Восток. Она где-то между ними. Оставим рассуждения на тему о производительных силах и производственных отношениях, первоначальном накоплении и всем прочем, с этим связанном, на долю марксистов, которые пока не в состоянии разобраться, почему у нас нет пристойного капитализма. Начнем не с России, а с воли судьбы. Точнее, с Кореи и Германии. Их после мировой войны стало две, и в обоих случаях одна часть процветала, а другая деградировала.

Обратите внимание: все одинаково, но в одном случае закладывался либерально-демократический базис, а в другом — с корнем выкорчевывали его там (в Германии), где он был. Вот это и есть воля судьбы, сыгравшая столь разную роль в одинаковых исходных ситуациях. В одной части обеих стран судьба удачно вела их к буржуазной демократии, в другой этого не было. Что в итоге получилось, хорошо известно. И речь об этом опыте истории не случайна. Это в некотором смысле и есть доля России.

У нее не было условий для возникновения либерально-демократического базиса — ни протобуржуазной античной, ни предбуржуазной европейской. Вестернизация пришла к нам в специфически изуродованной форме, с резким акцентом в сторону заимствования военной мощи. Правда, и с очень высоким почтением к западноевропейской буржуазной культуре, включая активное ее заимствование, в том числе и в производстве (помните Петра с топором на голландской верфи?), но — и это самое главное — без либерально-демократического базиса. Поэтому западноевропейский капитализм не имел у нас возможности прижиться. Колониальных европейских буржуа у нас до реформ 1861 года не было. Были разные иностранцы-наемники, но не было именно буржуа с капиталом, которые действовали бы, как во всем мире вне европейского Запада, в правовом поле. В самодержавной неколонизированной России для чего-либо такого просто не было места.

Великая реформа 1861 года исправила это роковое упущение судьбы. Стал формироваться либерально-демократический базис, а на его основе быстро рос, как его следствие и функция, капитализм. Но было поздно, не хватило времени для укрепления. Да и мировая война помешала. А роковую роль сыграла все та же воля судьбы. Как понимает читатель, она не падает с неба, но является результатом сложившихся обстоятельств и разных уникальных случайностей. Россия хлебнула их — очень неудачных и крайне негативно влиявших на нее, от условий генезиса государственности с татарским игом до сурового самодержавия с репрессиями и приниженностью общинного быта замкнутых и остановившихся в развитии крепостных миров — с лихвой.

И этим умело воспользовались большевики, не колеблясь заместившие сознательный пролетариат, на который делал было упор Маркс, отсталыми крестьянами, обманутыми (грабь награбленное!) и взнузданными силой. Неудивительно, что закономерным следствием антилиберально-антидемократического базиса стал антикапитализм. А когда его время кончилось, страна оказалась не готовой ни к свободам и правам, ни к демократическим нормам и активности нормального производственного образа жизни. На передний план вышли привычные приниженность и явное неумение жить без патримониальной заботы самодержавного государства. Вышли воровство и беззаконие, распущенность и репрессии, да и все то прочее хорошо нам ведомое, что составляет более чем весомую основу нашего реального и действительно почти что уникального в своем роде базиса.

Речь о том самом идейно-институциональном социополитическом компоненте, которому не хватает вроде бы малости — либеральной демократии. А вот без нее, поди ж ты, нет и не может быть процветающего капитализма. Не может быть потому, что процветание — это воля судьбы. Либо общество, пусть не сразу, но в процессе длительной вестернизации и с чужой помощью, осознает (сумеет осознать) необходимость идейных постулатов, институтов и процедур, которые составляют базис процветающей (то есть имеющей основание процветать) жизни, либо оно не сумеет и не захочет этого. В таком случае его удел — как в мире ислама, во всяком случае в той его части, что живет за счет нефтедолларов, — зависеть от мировой конъюнктуры. Высоко ценятся нефть, газ, лес, металл, а то (вскоре такое может случиться) и пресная вода, общество живет как рантье. То есть за счет ренты от ресурсов. И уповать на лучшую судьбу у него, иждивенца, нет оснований.

Словом, перед нами альтернатива: либо буржуазная вестернизация с ее базисом (гражданским обществом деятельных социальных активистов и либеральной демократией, на основе которой рождается и нормально функционирует подлинный капитализм), либо процветания не будет. Будет общество иждивенцев, причем в нашем случае (у нас не ислам, где за это руки отрубают) с воровством и беззаконием, а также с репрессиями и безнадежностью. В первом случае есть шанс создать базис и пусть не сразу, тем более не в результате бунта с сопровождающими его лозунгами типа грабь награбленное, подготовить условия для вызревания на этом самом либерально-демократическом базисе общества процветающих. Во втором — лучше перестать думать об этом.

Главное — это понять, что без либеральной демократии как базиса не может быть, никогда не было и не бывает никакого равенства, никакой социальной справедливости. Если общество хочет добиться процветания, если оно стремится к лучшей жизни, то должно не слепо завидовать и тем более ненавидеть тех, у кого с этим хорошо и кто потому давно уже живет несравненно лучше. Оно должно заимствовать основу у тех, кто живет лучше. А на этой основе хотя и тоже далеко не сразу, не без труда, но все же может вырасти нормальный капитализм как следствие и функция умело и разумно выстроенного базиса этого общества. Хотите процветать — создавайте необходимую основу для капитализма.

Либерально-демократическая основа рождается деятельностью самих людей. Не грабежами и репрессиями против тех, кто не согласен, а долгой, терпеливой конструктивной работой многих тружеников и первооткрывателей. Не тех, кого понукает трудиться начальство, не тех, кого принуждает работать содержащее их государство, не тех нищих, несчастных, неумелых, бедных и обездоленных, кто едва сводит концы с концами и не в состоянии жить без помощи. Но тех, кто берет в свои руки заботу о себе. А это становится возможным, когда общество наконец оказывается активно самодеятельным и когда в нем созданы и функционируют институты, позволяющие каждому в равно правовых условиях ими пользоваться, что первыми сделали в своих примитивных полисах еще древние греки.

Это и есть либеральная демократия. И далеко не случайно впереди в нашем мире те, кто освоил ее нормы и существует в соответствии с ее принципами. Более других этим отличаются англичане, немцы и многие другие европейцы, американцы, в наши дни также японцы и жители большинства стран китайско-конфуцианского региона с характерным для него весомым компонентом китайских мигрантов-хуацяо. Это относится и ко многим из других неевропейских стран начиная с Индии и некоторых государств Латинской Америки. Очень возможно, что вскоре прочно рядом с ними твердо станут и китайцы КНР. Удачи всем, включая и нас!

 

Леонид Сергеевич Васильев, доктор исторических наук, ординарный профессор НИУ ВШЭ, заведующий лабораторией исторических исследований НИУ ВШЭ

Робот Гэри рекомендует

Мы создали робота Гэри и назвали его в честь Гэри Селдона, умеющего предсказывать будущее персонажа писателя-фантаста Айзека Азимова. В его основе модель машинного обучения. Она подбирает новости исходя из поведенческих метрик пользователей на портале Вышки.

Не волнуйтесь, мы не собираем для этого персональные данные.

На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации). Подробнее…

«Вместо компьютерных игр изучайте математику, комбинаторику, числа Каталана»

В начале ноября прошел финал ИТ-чемпионата True Tech Champ от МТС, собравшего более 12,5 тысячи школьников, студентов и молодых специалистов. Победителем трека «Алгоритмическое программирование» стал студент факультета компьютерных наук (ФКН) НИУ ВШЭ Александр Бабин.

19 ноября, 2024 г.

Как обеспечить себе место в магистратуре НИУ ВШЭ заранее

1 декабря состоится вебинар «В магистратуру Вышки без экзаменов», на котором представители университета расскажут о проектах преднабора, дающих преференции при поступлении в магистратуру. Мероприятие ориентировано на студентов и выпускников бакалавриата/специалитета, заинтересованных в дальнейшем обучении. Для участия требуется регистрация.

13 ноября, 2024 г.

НИУ ВШЭ открывает прием заявок на юбилейную Ясинскую конференцию

Высшая школа экономики объявила о приеме заявок с научным докладом на XXV Ясинскую (Апрельскую) международную научную конференцию. Программа конференции ориентирована на пять научных тем по проблемам развития экономики и общества, сохранит междисциплинарность и будет открыта для участия ведущих ученых России и мира. Основные мероприятия XXV ЯМНК пройдут в Москве с 15 по 18 апреля 2025 года.

18 ноября, 2024 г.

Путь девушек в IT: исследование Яндекс Образования и НИУ ВШЭ

Более четверти студентов образовательных проектов Яндекса — девушки, и их количество с годами растет. Наибольшее число женщин учится на совместных с вузами бакалаврских и магистерских программах (41%) и в сервисе онлайн-образования Практикум (42%). В Школе анализа данных их доля составляет 36%, в Лицее 24%. С целью выяснить, что помогает девушкам на пути в IT, Яндекс Образование и НИУ ВШЭ провели исследование «Факторы, способствующие профессиональному закреплению женщин в IT».

21 ноября, 2024 г.