О месте России в мировой экономике и о проблеме Кипра
2–5 апреля 2013 года в Москве состоится XIV Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества, которую проводит Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» при участии Всемирного банка и Международного валютного фонда. Мы публикуем комментарий известного экономиста, научного руководителя НИУ ВШЭ и председателя Оргкомитета конференции Евгения Григорьевича Ясина о предстоящем событии, а также о финансовом кризисе на Кипре.
О конференции НИУ ВШЭ
У нас в последние годы такая традиция стажируется, что мы проводим два пленарных заседания. Они собирают обычно почетных гостей из правительства, администрации президента, иностранных гостей. В этом году у нас две темы, похожие на те, которые были в прошлом году.
Первая — это российская экономика в целом с добавлением мировой экономики и кризисной ситуации, которая наблюдается в мире, — как это влияет на российскую экономику.
Во второй день мы будем обсуждать человеческий фактор, человеческий капитал. И там те проблемы, которые встают в связи с тем, что есть связь между двумя сессиями. В докладе от Школы мы говорим о том, что мы выступаем за новую модель экономического роста. Наша модель опирается не на материальные факторы, а на нематериальные, на человеческий капитал, на те силы, которые скрыты в людях. Для того чтобы люди продемонстрировали свои возможности, нужно создать соответствующие условия. Правовые, политические, экономические. Не с точки зрения стимулирования, стимулы обязательны, но предполагают, прежде всего, открытие тех возможностей, которые есть в рыночной экономике. Они опираются на желание людей чего-то добиваться и на то, чтобы создать обстановку сотрудничества в обществе, когда градус недоверия, который разъединяет сегодня основные социальные силы: государство, бизнес и общество — падает, чтобы они были слажены, чтобы установилось отношение большего доверия, ответственности за принимаемые обязательства. В этом заключается та сила, которая будет двигать нас вперед. Мы еще тех возможностей, которые были заложены в рыночных реформах, не использовали.
Первый момент — это право. Я имею в виду то обстоятельство, чтобы свойственные российскому обществу традиционно персональные отношения все больше заменялись отношениями правовыми. Это не такая большая разница, на первый взгляд. Просто для людей, которые не принадлежат к нашему обществу. Или к китайскому, китайцы в этом отношении похожи на нас. Там тоже в основе общества иерархия, каждый думает, может ли он делать что-то, и как на это посмотрит начальник или хозяин. Та модель, в которую мы переходили, когда мы уходили от планового хозяйства к рыночной экономике, — это как раз возможность действовать свободно. Но постольку, поскольку вокруг есть другие люди в рамках закона, трудность нашего перехода, когда заходит речь об этих двух моделях, этот переход от персональных к правовым отношениям дается с трудом. Это первое. Второе — это конкуренция в рамках правил. Третье — это свобода. Я расположил их в таком порядке, можно менять. Просто как наиболее срочные и необходимые меры, первоочередные – это правовая сторона. О взаимоотношениях между бизнесом, властью и обществом.
В докладе, который мы готовили, подчеркивается то обстоятельство, что нынешний этап развития в России начался с мирового экономического кризиса. Прежние события происходили в России, Советском Союзе, это был абстрактный интерес, нас не очень интересовало, что там делается. Но эти вещи на нас не влияли. А сейчас, за прошедшее время после 90-х годов мы уже оказались встроенными в мировую экономику. И те события, которые там происходят, влияют на нас. И нам нужно следить, что происходит, — таким образом, чтобы мы могли подстраиваться и включаться в этот процесс вместе с другими странами. Тут очень важно правильное понимание тех событий, которые происходят в мире. На это мы и обращаем внимание, в том числе - на то, что это не просто случайные события, а довольно серьезные циклические кризисы в капиталистической экономике. На мой взгляд, сейчас происходит смена в стадиях развития. Индустриальная стадия закончена с подорожанием цен на нефть. Мы переходим к инновационной стадии, когда инновации становятся главным фактором развития. Кто добивается существенного вклада в мировой инновационный процесс, тот и будет занимать наиболее заметную позицию. Исходя из этого, мы уже подчеркиваем задачи, которые должна решить Россия, чтобы занимать более модное место в мировой экономике, в высшей лиге.
О финансовом кризисе на Кипре
Если бы мы перенеслись на 20 лет назад, я бы ничего не мог сказать про развитые страны, про Китай, но я бы много сказал о том, что происходит в Советском Союзе и России. Сейчас ситуация несколько обратная. Я могу сказать, какие проблемы стоят перед США, тяжелые проблемы, потому что у них колоссальный госдолг. Европа — тяжелые проблемы, потому что ЕС, я выражаю свое мнение, придерживался слишком социалистических позиций. Собрал в кучу все страны, и по некоторым вопросам согласился, что он будет решать эти проблемы, а, с другой стороны, оставил в руках правительств бюджеты. И только потом принял договор, в соответствии с которым дефициты бюджетов не должны быть больше 3%. На тот момент, когда они принимали это решение, даже такие страны, как Германия и Франция, тоже заявили дефицит, больший, чем 3%-ный. Потом началось то, чего можно было ожидать. То обстоятельство, что развивающиеся страны, которые имели конкурентное преимущество в быстром развитии, предложили существенно более низкие издержки производства тех товаров, которые они стали производить у себя с помощью ТНК. Были страны среди развитых, для которых это не было большой угрозой. Например, Северная Европа. Она, в отличие от Южной, была готова. А у Южной издержки были выше, способность производить инновационную продукцию — гораздо меньше. Это все проявилось и будет еще проявляться. Там также есть Восточная Европа. Но Китай в то время всех восхищал и сейчас восхищает, потому что у него еще высокие темпы экономического роста, и он пока не взялся за очередную порцию проблем, которые у него уже появились. Но, тем не менее, это тоже проблемная зона. И я сейчас могу оставить в стороне Россию и не говорить про нее ничего. Китай — это страна, которая исчерпала возможности использования модели догоняющего развития по японскому типу. Она теперь должна ее менять. В течение всего предыдущего времени она массами вывозила товары на экспорт во все страны, все продавала, при этом пользовалась тем, что цены у нее низкие. Теперь в этих странах кризис, Китай уже так поступать не может. Рабочая сила обрела квалификацию, издержки на нее выросли и т.д. Поэтому там накапливаются проблемы. Если бы у нас была передача про любую из этих зон, я бы мог вполне подробно рассказать, почему каждой из них будет тяжело. Я также могу рассказать и про Россию. Но в сравнении с тем положением, в котором были они, мы, после того как закончится наш восстановительный период, выглядим более или менее пристойно. У нас нет опасности прямого ухудшения уровня жизни. Во всех этих странах такая опасность есть. Поэтому дальше развивать тему этих зон я не могу, но это объясняет, почему сегодня важно видеть весь мир. Мы не можем больше закрываться под одеялом и сидеть, обсуждать русский характер, что он такой плохой, мы будем вынуждены все равно терпеть.
Исходя из гуманных соображений, надо помочь Кипру. Кроме того, это гуманное соображение, связанное с тем, что мы тем самым помогаем своим гражданам. Хотя, конечно, это такая помощь, когда мы (Россия, правительство) помогаем тем странам и гражданам, которые скрывались от нас, увозили деньги, чтобы не чувствовать власть российского правительства, ее бюрократии над собой. Тем не менее, они участвуют в наших играх, живут и работают здесь. Те деньги, которые они вывозили, использовались для инвестиций в Россию. Поэтому можно, оправдываясь соображениями гуманности, помочь. Не в таком значительном размере, как этого хотела, предположим, госпожа Меркель. А в Германии были такие настроения, что если русские деньги грязные, то пускай они сами их и моют. Я, на самом деле, не столь тухлого мнения о наших капиталистах. Потому что у нас не просто власть бандитов, которые захватывают чужие деньги и вывозят их отмывать. У нас колоссальной важности переворот от советской экономики к рыночной. И это в стране, где настоящего капитализма не было, где всегда была неуверенность тех, кто занимается бизнесом, что их дело защищено. Когда наши первые богачи стали вывозить свои накопления за границу, их было можно понять: они были не уверены. Ведь могли опять начаться гонения, это внутренний животный страх перед государством живет. Государство среагировало — и решило еще сильнее пугать. Пугало последние 13 лет, а они не захотели близко соприкасаться с нашим государством. Именно поэтому наши сбережения в большей степени вывозятся в оффшорные зоны. А когда говорят про грязные деньги, это можно назвать грязными деньгами? Я не могу, у меня на самом деле нет никаких накоплений и недвижимости в Майами. Но я пытаюсь понять этих людей. Я был одним из тех людей, кто толкал их, чтобы они открыли бизнес. Они открыли, послушались, стали зарабатывать, я понимаю, что наша страна действительно такая, что мало ли что тут может быть. Там есть, конечно, своя доля грязных денег. Может быть, это где-то четверть, но не больше.
Если пошла речь об англо-саксонских странах. Почему же они пошли на то, чтобы по всему миру появились оффшорные зоны? Почему сама Англия так примирительно относилась к зонам, которые появились прямо около Британских островов? Видно, была такая ситуация, когда какие-то круги были очень в этом заинтересованы. И налоги там были гораздо выше, чем у нас. Нас упрекают, что наши бизнесмены прячутся от уплаты налогов. Хочу сказать, что уровень налогообложения в России довольно щадящий. Если мы берем подоходные налоги, корпоративные налоги около 35%, в общей сложности, где-то 50% — это сравнительно немного. У нас меньше, чем 50%. Это считается вместе с налогами рабочих, поэтому это один из невысоких уровней. И тогда, когда люди скрываются от таких налогов, у меня есть такое опасение, что это не все объяснили. А вот то, что боятся, некоторые ходят в полицейских погонах, имеют власть, оказывают давление — этого боятся.
