Рассказывают студенты. Историю рассказала Парфеня Мария Игоревна, студентка магистерской программы «История современного мира»

Как и во многих других семьях, все мои прадедушки во время Великой Отечественной войны были на фронте, прабабушки же находились в Беларуси под оккупацией. К сожалению, в сознательном возрасте я застала в живых лишь одного прадеда, маминого дедушку Александра Парфёновича Картавенко, но никогда специально не расспрашивала его про войну — стеснялась, поэтому кое-что знаю только благодаря рассказам родителей.

В 1941-м году моему прадедушке исполнилось 17 лет, и он поехал учиться в Россию, но как раз в пути его настигла война. Вернуться было уже нельзя, и, добавив себе год, он записался добровольцем в пехоту. Прадедушка Александр участвовал в битве при Курской дуге, где был ранен насквозь в ногу. Прадед считал, что это ранение спасло его от гибели. После нескольких месяцев лечения его определили в мотострелковую дивизию, с которой он прошёл Беларусь и Польшу. В Польше его ранило в руку и снова этим спасло: под Берлином полегло 80% дивизии. Надо сказать, что руку хотели отнять по локоть, но семидесятилетний врач сказал: «Как такому молодому бравому парню руку отрезать?». Кисть перекроили, и оставшиеся месяцы до конца войны он провел в госпитале.

В рассказах меня больше всего интересовала «военная повседневность». Например, прадедушка говорил, что в пехоте каждому в день полагалось по 100 г. спирта. Так как смертность была высокая, а люди постарше обычно не пили, молодым доставалось больше нормы. Они выпивали и открыто бежали в штыковую атаку. Сорокалетние так не делали, поэтому среди молодых потери были больше.

Не менее интересно отношение к убийству на войне. В какой-то момент командир взвода погиб и мой прадедушка остался за него. Однажды в этой роли ему пришлось убить дезертира. Во время атаки один человек решил бежать, и из-за этого могли перебить весь взвод. Прадед застрелил его, пригрозил остальным, и атаку удалось отбить. После этого он две ночи не спал. А вот убитых немцев не считали: в штыковой либо ты, либо тебя.

Мой прадед никогда не считал себя героем и говорил, что просто делал то, что от него требовалось. Он умер весной 2015 года, ему был девяносто один год. Кажется, тогда от родственниц его жены, моей прабабушки, я узнала несколько историй о жизни в оккупации.

Моя прабабушка Антонина Тимофеевна была из Гомельской области. В начале войны ей едва исполнилось 16 лет, жила она в одном доме с матерью, младшей сестрой и ещё одной женщиной и её дочками. По рассказу её сестры Софьи, когда пришли немцы и хотели поселиться в их хате, соседка убедила их этого не делать: мол, холодно и клопы. Немцы ушли, но через некоторое время вернулись забрать девушек, якобы чистить картошку. Однако соседка снова стала спорить и сказала, что пойти может она сама и мать Антонины. Немец тогда пустил пулемётную очередь над головами, однако никого не тронули.

Вторая запоминающаяся история произошла в самом конце войны, когда деревню освобождали. Немцы при отступлении забирали с собой всё, что только можно, и хотели увести со двора моей прабабушки последнего поросёнка. Когда сестра Софья, которой было всего 16-17 лет, это увидела, на неё что-то нашло и она начала гнать поросёнка обратно. Она его на двор, а немец со двора. Мать смотрит на это и думает, что, всё, сейчас убьют. Но случилось чудо: немец почему-то отступил.

Так все и выжили. Давайте вместе сохранять знания о Великой Отечественной войне, о людях, об истории. Давайте помнить не только то, что кажется нам сиюминутно значимым и героическим.