Рассказывают ветераны. Историю рассказала Белова-Катагощина Татьяна Николаевна

Когда началась война, моему мужу Катагощину Всеволоду Всеволодовичу было около 16 лет. Его семья жила в Егорьевске. Три недели он провёл в оккупации в городе Михайлов.

Когда объявили, что началась война, все были в ужасе. Отец моего мужа, Катагощин Всеволод Иванович, был врачом. Его мобилизовали на фронт и отправили в знаменитую эскадрилью, которая называлась «Нормандия – Неман». Русские и французы в ней воевали вместе против нацистской Германии. Он много рассказывал про лётчиков-французов. По его словам, французские лётчики были потомками русских эмигрантов.

Свою семью он решил отправить из Егорьевска в Рязанскую область, город Михайлов. Чтобы спасти их от немцев. Но по иронии судьбы, до Егорьевска они так и не дошли, зато дошли до Михайлова.

Когда немцы оккупировали Михайлов, они искали, где расположиться. И зашли в квартиру моего мужа. Один из них был чех, и он мог говорить по-русски. Муж помнил, как он оглянулся и сказал: «Нет, маленько, советско!». Дядя моего мужа был представительного вида, и они у него спросили, не священник ли он (по-немецки), а он им очень важно ответил, что священником был его отец.

Мой муж помнит, что всю войну он был голодный. Было очень мало еды. Ужасов не было, потому что это были рядовые немцы. Через три недели их уже отбили. Тем не менее, в городе были убиты два человека. Один из них был учителем. Часовой кричал ему, чтобы он остановился, а он побежал, его и застрелили. Когда к нему подошли, увидели в портфеле школьные тетрадки. Вторым был девятилетний мальчик. Часовой отошёл в туалет, а мальчика заинтересовал его бинокль, т.к. он был немецкий и был не похож на нашу технику. По городу везде были развешаны листовки, что имущество немцев трогать нельзя, и за это есть наказание – расстрел. Мальчик взял его из машины или из мотоцикла и начал его рассматривать. Немец вернулся, а мальчик с его биноклем стоит. Мальчик был щупленький, болезненный. Немец поставил его к стене и расстрелял. Пришла мать с рыданиями, положила его на сани и увезла.

Когда Михайлов освобождали, был трудный бой, всё горело. Муж говорил: казалось, что и снег горел. На улице долго лежали убитые, обмороженные немцы.

В 45 году моего мужа мобилизовали, но воевать ему так и не пришлось. В одной из операций он с товарищами долго лежал на снегу в мороз, после этого ему ампутировали пальцы.

Когда они узнали о победе, чувства были смешанные, как в песне: «это праздник со слезами на глазах». Горечь из-за потерь и радость, что всё наконец закончилось.