Рассказывают ветераны. Историю рассказал Кононок Виктор Александрович

Война застала меня в Подмосковье, на даче у дяди. Радио у нас не было, и о начале войны нам рассказали люди. Я был еще совсем мальчиком, четырнадцатый год шел, но все уже понимал.

Семья у нас была большая, и судьбы у всех сложились по-разному. Получилось так, что я в начале войны был в Москве, и нас с тетей отправили в Оренбургскую область в эвакуацию. Жизнь в эвакуации была непростая, мужчины ведь все были на фронте. Все легло на наши мальчишеские плечи. Чего мы, мальчишки, только не делал: и пахали, и косили, лошадей и быков запрягали.

Одного брата сразу забрали на фронт, уже через несколько месяцев он стал офицером. Он был парень физически сильный, здоровый, и всегда писал нам: «Занимайтесь спортом! Если бы я спортом не занимался, я бы уже давно был неживой». А погиб он уже в 1944 году в июле месяце подо Львовом. Красная армия уже наступала, брат, конечно же, считал, что дождется победы, не погибнет. А, понимаете, он погиб. Во время передвижения его части налетела немецкая авиация, разбомбила их автоколонну. Осколок попал ему в голову… Он переписывался с нами, деньги перечислял нам и сестре, ему больше некуда было, он был парень холостой. Поэтому после его смерти нам прислали его дела и книжку офицерскую.

Другой брат был летчиком еще до войны, и на фронт его долго не отпускали. Он был инструктором, готовил новобранцев. В июне месяце в 1943 году, когда мы уже с эвакуации вернулись, он прилетал в Москву и говорил: «Я все, на фронт, не отпускает меня». Улетел на фронт в июне, а в сентябре уже погиб. Это я узнал уже потом через ВНК. Потому что он нам писал, а потом перестал писать. Жена у него была, но ее мы до войны не видели, а потом война началась.

Мой старший брат, сестра и мама остались в Ленинграде и попали в блокаду. Брат и мама погибли в 1942, когда самый страшный голод был. А сестре был тогда уже девятнадцатый год, она говорила, что спасалась тем, что двигалась, ходила. Недалеко от нашего дома были Бабаевские склады продовольственные, немцы их в первый день старались разбомбить, но люди ходили, копались в земле и находили там крупы. Потом сестру взяли в армию в противовоздушную оборону. Так и остались в живых из всей семьи – только я и сестра.

Дядя мой прошел всю Гражданскую войну, а когда война в 41 году началась, его вызвали в военкомат, надели погоны полковника и направили на Северо-Западный фронт. Он там даже получил медаль за Отвагу, которую всегда считал самой дорогой наградой.

Когда все погибли, а мне надо было делать паспорт, прописку, дядя сказал, чтобы не было осложнений: «Давай, бери нашу фамилию и будешь здесь». Так и сделали. Еще такая история получилась: я родился в Белоруссии, и в свидетельстве на белорусском языке был месяц «студень» – январь, самый холодный. А когда мне оформляли документы, работники ЗАГСа не знали, что такое «студень». Моя тетя сказала: «Декабрь». Так я и стал на год моложе. Был 4 января, стал 4 декабря. Чтобы на фронт не ушел и тоже не погиб.

Мне запомнился момент, когда мы узнали, что немцев под Москвой остановили. Мы были тогда в Оренбургской области, а тетя, так как была редактором, узнала одна из первых. Она прибежала тогда к нам и с таким восторгом: «Немцев остановили! Немцев разбили под Москвой!».

При всем при этом почему-то всегда была уверенность, что мы обязательно победим. Мы еще в 1943 году, когда приехали из эвакуации, еще Курской битвы не было, уже считали, что победили. Никогда не думали, что проиграем войну. Не знаю, как другие реагировали, но у нас было так. И в тот момент еще мои братья были живы. Не знаю до сих пор, почему была такая уверенность, но мы привыкли к тому, что красные всегда побеждают.

Хорошо помню, когда был первый салют ночью в 1943 году: тогда одна стрельба была, не было фейерверков. И когда начали стрелять, мы не могли понять, что это такое, даже испугались. А потом после 43, после Курской битвы появились фейерверки, красочно это все было. Мы даже знали, если едут машины зенитные, значит будет салют сегодня.

Конечно, я помню день, когда сообщили о Победе. Пришло сообщение, что все, война закончилась, салют. Мы тогда жили на Чистых прудах и пошли на Красную площадь, там ликование было, военных качали, народ ликовал! Первый парад был в июне месяце. Мы шли в демонстрации от Преображенки до Чистых прудов. И дождь лил все это время. После первого парада у меня были смешанные чувства: было и радостно и тяжело, ведь мои братья и мама погибли.

Мне бы хотелось, чтобы современное поколение помнило этих людей, совершивших такой подвиг. Я смотрю с некоторым сожалением на то, с какой безалаберностью стали относиться люди к памяти. Ведь мы живем за счет того, что создали до войны, без этого мы бы не победили, нам бы воевать было нечем. Мы создали это все и были уверены, что победим.