Рассказывают ветераны. Историю рассказала Подосинова Галина Петровна
Я помню,что в день, когда пришла война, была очень хорошая погода и почему-то по радио звучала тревожная музыка. Мы с мамой и папой собирались к бабушке ехать - она жила во Ржеве рядом с Ленинградом. Тогда-то и узнали по радио, что немцы стали подходить к Пулковским воротам.
Нас всех разместили в театре “Великан”, а супружеская пара пригласила меня и маму к ним в квартиру, которая на углу Островского проспекта и Пушкинской улицы. И вот так мы жили в чужой квартире, - мама сразу пошла работать, а мне на тот момент было 4,5 года.
Уже ближе к 5 годам я оставалась одна. Соседи за мной присматривали. Однажды, когда я гуляла, меня остановила дворник-женщина, спросила, хочу ли я поиграть в игрушки. Я согласилась, а когда мы вошли в подъезд, она сказала своей дочери: “Коли быстрее”. Меня эта фраза меня насторожила. Мы поднялись на 2 этаж в ее квартиру, она предложила мне снять пальтишко. Я сняла, и пошли мы в другую комнату через узкий коридорчик, остановились. Потом я подняла голову,чтобы осмотреться,а в этот момент она накинула на меня петлю. Не знаю какие силы мне помогли,но мне удалось вырваться и выбежать из квартиры.
Когда мама в тот день вернулась ,я спросила : “Мама, ты завтра пойдешь на работу?”, - “Конечно, Галочка, как же - надо же нам хлебушек кушать” (тогда всего 25 граммов хлеба давали иждивенцам и детям). И вот мама для того, чтобы получать не 25 граммов, а 250, ходила на работу каждый день 20 с лишним остановок и обратно. А я спрашивала : “Мама, ты что хочешь, чтобы меня съели?” и тогда я рассказала ей,что приключилось, но мама мне так и не поверила.
Потом нас переселили из этой квартиры в другую в ближайшем доме. Мама выбрала маленькую 9-метровую комнатку, но в ней была печка,а на окнах были стекла, в отличие от той квартиры, где мы жили, ведь там окна занавешивали ватными одеялами.
Однажды, когда мы гуляли с мамой, среди дворников, стоящих внизу, я увидела ту самую женщину. Я подбежала к ней, толкнула и крикнула маме: “Мама, вот эта тетка, которая меня задушить-то хотела.” Тут уже мама поверила, что моя история это не выдумка. В конечном итоге пришла милиция с обыском, и женщина призналась, что съела 14 детишек, я была бы 15. Её расстреляли, а дочь посадили в тюрьму. А меня после этой истории отдали в детсад.
Была история такая : стекла выбило, стояла лютая зима (минус 40 градусов), одеяло, конечно же, этот холод не выдерживало - отопления не было. Буржуйка стояла, но мы с мамой лежали в постели замерзшие и не могли ее растопить. И вот пришел папа (он служил в Кронштадте, потом его в Ленинград перевели). Обычно он очень редко приходил, но в тот день пришёл. Увидел два бездыханных холодных тела, затопил эту буржуйку, вскипятил водички, напоил нас, и мы словно заново родились. Можно сказать, он вернул нас с того света.
Я не помню первый День Победы, но я знаю, что уже училась в 1 классе. И нам учительница сказала, что сегодня будет важное сообщение. Вот мы пошли домой и ждали, когда же будет это важное сообщение. Мне запомнился парад в июне месяце, когда выбрасывали на площади фашистские знамена и много машин грузовых ехало по Кировскому проспекту. В машинах сидели солдаты, а им бросали цветы : ромашки, одуванчики. Так их благодарили. Все были радостные в тот день.
После дня победы у нас было ожидание, что все моментально должно измениться. Государство обещало, что к 50 году мы залечим раны, что не будет уже руин, развалин. Все женщины работали на тяжелой работе – восстанавливали разрушенные здания (ведь большинство мужчин еще не успели вернуться домой).
Но как бы тяжело не было, с каждым годом жизнь все улучшалась, и улучшалась, и улучшалась. Мы очень-очень радовались, ведь были соучастниками всех этих изменений.
Что бы хотелось пожелать? Ну, во-первых, жить без войны. Самое страшное - это война, все остальное можно пережить. Мне хочется, чтобы молодые люди жили в радости, в общении. Дорогие, радуйтесь солнцу, дождю, снегу, а все беды и обиды мелкие, они проходят, их забывают.