«У вышкинцев цепкий взгляд. Везде, где они оказываются, они видят суть»

Выпускница Высшей школы экономики Анастасия Лашкова является ровесницей своего вуза в самом буквальном смысле: она родилась в день подписания постановления о создании Вышки. В интервью проекту «Ровесники Вышки» Анастасия рассказала о работе в научном институте РАН, пользе междисциплинарности в науке и жизни и о том, почему, на ее взгляд, ненужного знания не бывает.

Почему вы выбрали Высшую школу экономики?

Не я выбрала Вышку, а она выбрала нас. Я поступала изначально в Московский институт электроники и математики им. А.Н. Тихонова (МИЭМ), но пока я там училась, он вошел в состав НИУ ВШЭ. Когда мы узнали, что постановление о формировании Вышки было подписано 27 ноября 1992 года, в мой день рождения, кто-то пошутил, что мне суждено было в ней учиться. Так и получилось. Я поступила в 2010 году и получила диплом в 2015-м. Спасибо Вышке за то, что нам дали окончить специалитет и разрешили сохранить семестры.

Занимались мы в зданиях МИЭМ в Большом Трехсвятительском и на Малой Пионерской. Сейчас он находится в Строгино (кстати, именно благодаря Вышке это здание достроили и ввели в эксплуатацию). На учебу в Строгино я уже не попала — только сдавала госэкзамены и защищала диплом. Но много времени провела там из-за своей внеучебной активности: помогала на днях открытых дверей, участвовала в студенческом театре эстрадных миниатюр.

Почему вообще вас заинтересовала техническая специальность?

Школу я окончила с медалью, но физика всегда мне давалась проще всего. Мне были близки и понятны ее логика, четкость, стройность. Лет с десяти было ясно, что я пойду в инженеры. Отец у меня врач, мать — учитель. Бабушки и дедушки — с инженерным образованием, но они никогда не настаивали на таком направлении. Все начиналось с мелочей. В детстве я часто забиралась в дедушкин гараж и сколачивала себе игрушки. Технический взгляд на мир был очевиден с раннего возраста.

Я из маленького города Зубцова в Тверской области. В нем живет 6 тысяч человек. Моя начальная школа располагалась в бывшем доме купца с отваливающейся местами штукатуркой, деревянными полами, печкой в углу класса. Очевидно, что надо было куда-то ехать поступать в вуз. Мы выбрали Москву, и папа начал мне привозить купленные в «Библио-Глобусе» справочники абитуриента 2010 года.

Уже в тот момент приставка «нано» начала мелькать в СМИ. Было понятно, что тема перспективная. Так и есть, просто иногда в эту приставку пытаются вложить слишком метафизический смысл. Хотя «нано» — это просто приставка, характеризующая размерность, 10-9. Я подала документы в несколько вузов, но МИЭМ был приоритетом. Я бывала там еще школьницей на дне открытых дверей. Поступление далось нелегко, да и математика на первом курсе после школы в провинции шла тяжко. Но буквально год — и мы сравнялись с ребятами, которые учились в московских лицеях с техническим уклоном.

На факультете (изначально электроники, а потом электроники и телекоммуникаций) у нас была очень широкая программа обучения — от биологии и химии до основ программирования, физики конденсированного состояния. Например, мне и по сей день очень пригождается на работе предмет «процессы на поверхности раздела фаз». Даже что-то вроде сопромата у нас было. Мне это помогает, потому что материаловед-исследователь должен хотя бы примерно представлять перспективу прикладного применения своего материала. Я же его изучаю не чтобы пару строчек в «Википедии» дописать про свойства, но и для дальнейшего применения. А применение может быть в биологии, медицине, приборостроении, электронике.

Какой материал вы изучаете?

Я работаю в Научно-исследовательском центре «Кристаллография и фотоника» РАН. Попала туда благодаря одному из преподавателей МИЭМ и Вышки Игорю Сергеевичу Смирнову. К сожалению, в 2017 году его не стало. У нас была необычная специальность — материаловедение. И чтобы написать по ней диплом, нужен был материал. Поэтому наши педагоги использовали свои связи и предлагали нам лаборатории, которые действительно работают с материалами. Я изучаю кристаллы-сегнетоэлектрики, аналогию можно провести с магнитными материалами, только у них при определенной температуре возникает спонтанная поляризация. В иностранной литературе они известны как ферроэлектрики, поэтому их часто сравнивают с ферромагнетиками.

Кристаллы выращивают мои коллеги в Беларуси. Это их авторская методика. Если утрированно говорить, они помещают затравку в специальный раствор, вокруг нее нарастает слоями, как луковица, кристалл, потом его из раствора достают. Мой кристалл хорош тем, что он модельный, его достаточно легко и дешево можно вырастить, поэтому на нем удобно отрабатывать алгоритмы выращивания и алгоритмы исследования свойств, которые можно дальше применить. Сейчас я изучаю кристаллы с послойным распределением примесей: что и как влияет на итоговые свойства.

Поскольку кристалл имеет специфичную реакцию на определенную температуру, на основе этого свойства можно выстроить схему работы прибора, чтобы он, как датчик, реагировал на определенную температуру. Это самое базовое применение.

Этот кристалл является наноматериалом?

Любой материал можно назвать наноматериалом, если смотреть на его свойства в наномасштабе. Если от любого материала взять кусочек величиной 10-9, его уже можно классифицировать как наноматериал. У этого кристалла и макрохарактеристики интересные, и микро. Тут скорее важен метод. Сейчас я занимаюсь исследованием материалов на наноуровне. Самый большой размер изучаемой поверхности в атомно-силовом микроскопе, за которым я работаю, — 100 микрон, а самый маленький — несколько нанометров.

Мой кристалл может вырасти размером с кулак. Но изучаю я на нем миниатюрный кусочек, смотрю на локальные свойства в маленьком масштабе. Как я говорю студентам, которые периодически к нам приходят, атомно-силовой микроскоп — это метод восприятия, как зрение. А на какие объекты смотреть — это уже вопрос к исследователю. Мне, например, сейчас интересны наноматериалы, которые хотят применять в медицине. Мы стараемся договориться с ребятами, разрабатывающими средство, которое должно помогать в лечении одного недуга. Чтобы его довести до ума, мы предлагаем воспользоваться нашим методом исследования и получить более полную картину.

Вы хотите и дальше развиваться и делать карьеру именно как ученый?

Я человек любопытный. Наша работа интересна постоянными вызовами — что еще сделать, что еще узнать. Ненужного знания не бывает. Просто, может, оно понадобится лет через десять, окажется, что за счет этого исследования откроется новая физика. Говорят, что 80% научных открытий совершают 20% ученых. Однако эти 20% не могли бы сделать свои открытия без остальных 80%, которые подготовили почву.

Взять сканирующий зондовый микроскоп, который существует с 1981 года. Изначально он воспринимался как метод изучения рельефа поверхности. Сейчас на основе этого микроскопа разработана масса методик косвенного изучения локальных характеристик поверхности. На нем можно посмотреть механические, электрические, магнитные характеристики. Это все получилось, потому что кто-то сказал: «Давайте попробуем». Наука меня научила тому, что абсолютно все является результатом. Даже если эксперимент не получился, это тоже результат, из которого надо делать выводы и применять полученные знания.

Я хочу развиваться как ученый. Но пока все упирается в защиту кандидатской диссертации. По ней готова экспериментальная часть. Теперь дело за малым — отредактировать то, что имеется, и сформировать общую стройную работу. Кроме того, мне хотелось бы преподавать материаловедение. Где — пока не знаю. В Вышке по специальности «наноматериалы» сейчас есть только магистратура, бакалавров не набирают.

Чего вам не хватало в Вышке, когда вы там учились?

Я хотела бы, чтобы в моем студенчестве было больше конференций, на которых студенты могли бы себя пробовать. Мы оказывались на внешних конференциях только в качестве вольных слушателей. Иногда нам предлагали сходить наши педагоги. Было бы здорово, если бы по определенным предметам отчетным заданием была публикация в рамках студенческой конференции. Педагог бы выступал как научный руководитель и в процессе этого курса учил бы своих студентов не только тому, как изучать объект исследования, но и тому, как это подавать, как готовить тезисы для конференций. Нас этому не учили. А для подготовки будущих ученых это необходимо.

Чем вам запомнилась Вышка, кроме учебы?

Например, я несколько лет ездила вожатой в техническую школу «Опережая время» для ребят, которые готовились поступать на технические отделения Вышки. Мы делали для них концерты, раскрывали их таланты на сцене. Много времени я провела в Культурном центре, была там даже на кружке академического вокала.

Помню совместный лагерь на берегу Рузского водохранилища, куда приезжали студенты как МИЭМ, так и остальных факультетов. На момент выпуска из Вышки у меня сформировался большой круг друзей самых разных специальностей, от журналистов до айтишников. Иногда по разговорам было очень сложно поверить, что мы учимся в одном институте.

Моя специальность находится на стыке химии и физики. И это зона роста науки — междисциплинарные взаимодействия. Как мне кажется, именно в таких учебных заведениях, как Вышка, где представители разных профессий находятся в едином пространстве, могут рождаться интересные междисциплинарные проекты.

А еще, где бы я ни оказывалась, я всегда встречаю вышкинцев. Беговой клуб, курсы корейского языка, дискуссионные клубы по литературе — обязательно там найдется студент Вышки или ее выпускник. Если говорить об объединяющей вышкинцев характеристике, то это очень активные люди, которые прогрессируют в разных сферах жизни. У них цепкий взгляд. Везде, где они оказываются, они видят суть, и это позволяет им быстро разобраться, что, как и по каким правилам здесь происходит и как надо двигаться вперед в этой области.