Путешествие к земле мудрости (краткий обзор Петербургских Египтологических чтений)
21-23 сентября состоялись Петербургские Египтологические чтения, посвященные памяти Николая Сергеевича Петровского и Игоря Владимировича Виноградова. Они открылись воспоминаниями О.В. Томашевич о своих учителях и занятиях, воспоминаниях о том, как Николай Сергеевич показывал своим студентам египетскую почву («Она ведь правда черная!»), а Игорь Владимирович мог захватить внимание аудитории, внезапно ударив по кафедре и произнеся «древним голосом “древний Египет”». Это было душевное начало, приобщившее нас к живой научной традиции.
Для меня, студентки ОП «Египтология», это была первая конференция подобного рода. Я оказалась в историческом здании СПбГУ, в небольшом кабинете Хо Ши Мина, окруженная корифеями египтологии, немного растерянная, но невероятно вдохновленная.
Первый доклад — сообщение А.О. Большакова, посвященное невозможности анализа древнеегипетской литературы филологическим инструментарием, разработанным для изучения авторской литературы, стал зачином к разговору о текстах. О них говорили действительно много. Так А.А. Петрова в докладе «“Я подумал, что это волна моря”»: лексика размышлений и суждений в древнеегипетских текстах», обращаясь к египетским текстам, в особенности, «Сказке о потерпевшем кораблекрушение», «Рассказу Синухета» и «Повести о красноречивом поселянине», подчеркнула специфику значений синонимичных на первый взгляд глаголов: ib (думать), kAi (стоить планы), xmt (предсказывать, прогнозировать). С этими текстами мы работали и работаем на своих занятиях, поэтому было вдвойне интересно услышать научный доклад, подкрепленный уже знакомыми цитатами в качестве контекста, а также проследить процесс работы с лексической составляющей египетской литературы.
И.А. Ладынин и А.А. Немировский в докладе «Царь — каратель женской неверности в египетской легендарной традиции» провели сравнительный анализ ряда текстов — Папирус Весткар, легендарные сообщения о Сесострисе, арабоязычные источники — и продемонстрировали наследование в египетско-коптской традиции на протяжении длительного времени мотивного комплекса, связанного с неверностью.
А.Е. Демедчик в докладе «Кладбищенские жизнеописания. Почему в Египте?» связал зарождение жанра с расшатыванием родовых связей, уменьшением значимости культа предков в Мемфисе — в надписях столичной знати упоминались одно, максимум два поколения, в то время как в «глубинке» генеалогии и родственные связи продолжали играть довольно важную роль. Автор пришел к выводу, что появление жизнеописаний связано в первую очередь с культурным и социальным сдвигом в общественном сознании после возникновения в Египте единого государства с развитой бюрократией — для столичных чиновников должностные связи и положение в обществе становились важнее родственных уз, а значит важнее было представить себя в выгодном свете прохожим, «братьям по профессии».
Изучению остраконов (небольших глиняных черепков или осколков известняка с текстом) из коллекции В.С. Голенищева была посвящена работа Е.А. Анохиной и Н.В. Макеевой. Были представлены памятники, хранящиеся сейчас в ГМИИ им. А.С. Пушкина, объединенные по тематическим группам: «литературные» (продукт обучения писцов) и «административные», подкрепленные замечательным иллюстративным материалом. Одна из главных проблем, с которыми сталкиваются исследователи таких памятников — определить по сильно разрушенным фразам, а иногда и отдельным словам, цитата из какого текста здесь представлена. Некоторые египетские тексты, например, учебник «Книга Кемит», полностью восстановлены в результате кропотливой работы по сведению воедино выдержек с остраконов. В коллекции ГМИИ есть тексты, которые могли быть заданиями с отметками о проверке, а также составленным учителем планом занятий — в какой день какой текст читать с учениками (интересно, что учителя и в Дренем Египте выбирали текст «посложнее», чтобы тщательнее проверить знания юных писцов).
Разговор о материальных памятниках из коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина продолжили О.А. Васильева и О.В. Томашевич («Секретный кабинет» отдела Востока): речь шла не об ушебти или статуях фараонов, а об абсценных (не совсем приличных) терракотовых древнеегипетских статуэтках. Особенность музейной работы с данным типом памятников в том, что их сложно вписать в контекст общедоступной экспозиции. Например, в «секретный кабинет» в Неаполе до XXI века пускали только ученых, современные экспозиции иногда помечают как «18+». В докладе авторы осветили различные функции статуэток — обеспечение плодородия и оберег от дурного сглаза, которые показывают, что в своем изначальном контексте эти фигурки вовсе не были неприличными. Этот прецедент ярко иллюстрирует проблемы, с которыми мы сталкиваемся при изучении различных культур: чаще всего мы воспринимаем образы чуждой нам культуры, исходя из представлений собственной; мы не всегда способны отстраниться от предрассудков и взглянуть на мир чужими глазами, в нашем случае, древних египтян.
Археологический блок открывал М.А. Лебедев с докладом «Проблемы и перспективы современной цифровой эпиграфики: как нам публиковать памятники в XXI веке?». В начале был представлен краткий обзор эволюции способов копирования памятников. С Карнакской и Чикагской школами я познакомилась еще в течении первого года обучения, на курсе «Введение в Египтологию», а вот то, что в 2016 году египетские власти запретили прикреплять к памятникам кальку для отрисовки, стало для мня неожиданным открытием. В основной части доклада были представлены новейшие средства и методы, позволяющие создавать точные копии памятников без непосредственного контакта с их поверхностью. Компьютерные технологии помогают обогатить способы публикации памятников, объединяя в файле три слоя: текстуру, 3D модель и прорисовку от руки, что значительно увеличивает точность копий и удобство их использования.
С.В. Иванов представил доклад «Иноземцы в Египте: находки Российской археологической экспедиции Мемфисе», который в первую очередь запомнился мне обширным материалом, среди которого фрагменты алтарей, отражающих проникновение в Египет ближневосточных религиозных традиций. Анализируя небольшие фигурки и рельефные украшения отдельных предметов, российским археологам удалось обнаружить также свидетельства греческого дионисийского празднества, локализованного в Египте. Подобные предметы, сделанные египтянами для иностранцев, то есть по египетским технологиям, из египетских материалов и во многом в египетской изобразительной манере, но воплощающие не характерные для Египта сюжеты и культовые практики, иллюстрирует активное межкультурное взаимодействие в Мемфисе в поздний период египетской истории.
На сохранение образов египетской традиции в инокультурной среде обратил внимание А.А. Немировский в докладе «“Царь Надарес” — Аменхотеп III в египетском легендариуме I-II тыс. н.э. по арабоязычным источникам». Сравнивая различные формы имени легендарного правителя в арабоязычной литературе, автор допускает возможность, что таким образом передавалось тронное имя Аменхотепа III Небмаатра. На сходство этих персонажей указывает и ряд характерных мотивов в легендах о Надаресе и известных нам событиях царствования Аменхотепа III, что позволяет сделать вывод о том, что прообразом Надареса был египетский фараон. Это также в очередной раз показывает, что память о некоторых исторических событиях в узнаваемом виде сохранялась в египетской традиции на протяжении более двух тысяч лет.
Отдельное внимание было на конференции было уделено терминологии и категориям. Н.В. Лаврентьева в докладе «О терминологии погребального инвентаря III Переходного периода» представила обзор египетских обозначений элементов погребального инвентаря, известных, например, по египетским спискам заказов погребальной утвари и другим текстам — они были представлены в иероглифическом написании и транслитерации. Основная цель доклада состояла в соотнесении этих терминов с археологически зафиксированными комплектами, что нашло отражение в презентации — было представлено большое количество иллюстраций, которые позволили увидеть за словами реальные предметы. Д.В. Ванюкова в сообщении «ibwj как образ? К вопросу о терминологии, связанной с древнеегипетской изобразительностью», обратилась к проблеме перевода и интерпретации соответствующего термина, пытаясь определить, является ли он обозначением определенного образа или характеризует особый культовый контекст его бытования. Хотя в литературе по этому вопросу были высказаны разнообразные суждения, данных для его окончательного разрешения все еще недостаточно. Эта проблема напоминает нам о том, что значимые особенности тех или иных объектов и культурных практик, для обозначения которых и выбираются специальные слова, в разных традициях могут существенно различаться.
Историческая тематика была представлена докладом В.А. Большакова «Эхнатон и Нефертити — новая божественная пара? К вопросу об интерпретации образа царской четы», который запомнился мне комментарием: «Когда речь заходит об Эхнатоне, то не найдется двух одинаковых мнений».
О египетской магии рассуждал M.A. Чегодаев в своем докладе «Хекау. Я тот, кого создал единый владыка». Если рассматривать магию как действие, нацеленное на достижение результата средствами, выходящими за рамки обыденных практик, хекау — категорию, обычно переводимую как «магия» — будет сложно назвать магией, поскольку этой силой наделен каждый человек. В докладе был представлен анализ внутренней формы слова HkAw, в которой выделяется префикс H и корень kA («двойник», а также «пища»). Однозначного толкования значения префикса H в египтологии пока нет: HkAw может пониматься и как «посвящающий, усиливающий kA», но также и как нечто противоположное kA. Опираясь на второе толкование, автор пришел к заключению, что HkAw — это сила, нацеленная на взаимодействие с тем, что невидимо. Богу-творцу она позволяет проявить и сотворить kA всех вещей (в этом же смысле, но в более скромном масштабе пользуются «магией» и египетские художники), а людям позволяет защититься от таинственных невидимых сил, приносящих болезни и несчастья.
Е.В. Александрова представила доклад «Умиротворение в культе и культуре: преемственность и расхождение», рассмотрев термин Htp («мир, умиротворение») в различных контекстах, а именно «рассуживание» споров, жертвоприношение (Htp di nsw) и обретение места на небе (Htp фараона). Сравнение с другим термином — hru («спокойствие, невозмутимость») — показывает, что в целом связь термина Htp с религиозным контекстом сохранялась на протяжении всей египетской истории, а «светский» идеал вельможи «умиротворяющего сердца» своим спокойствием и невозмутимостью, создавался с использованием другой терминологии.
Особой, трогательной частью заседаний стал даже не доклад, а рассказ о Н.Д. Флиттнер Е.В. Аброськиной («Воспоминания Н.Д Флиттнер: новые страницы»), построенный на основе найденных папок с автобиографическими записями, в которых, в частности, были описаны «Берлинские поездки» этого выдающегося ученого.
Для меня это была не просто конференция, а первый опыт присутствия в научной среде египтологов, первое знакомство с форматом, которое, на мой взгляд, прошло более чем успешно. Также я впервые посетила Эрмитаж: мы внимательно осматривали Египетский зал, останавливались у каждого D-ware сосуда, пирамидиона, осмотрели все канопы и ушебти (потратив в целом около трех часов) — до конца не верилось, что передо мной, так близко, находятся оригинальные египетские памятники.
НИУ ВШЭ Москва, ОП «Египтология», 2 курс