Ускользающая Абхазия

«В рамках работы над ВКР по теме «Архитектура Грузии 1930-х – 1950-х гг.: ‘национальное’ и неоклассическое» под руководством Льва Карлосовича Масиель Санчеса я провёл неделю в поездке по Республике Абхазия, изучая памятники-объекты моего исследования. Республика сильно пострадала в ходе грузино-абхазского конфликта 1992-1993 гг., после которого в стране так и не восстановлена в полной мере инфраструктура, а многие здания по-прежнему несут на себе следы обстрелов и бомбежек, постепенно разрушаясь, рискуя в скором времени окончательно исчезнуть» – поделился с нами студент 4 курса ОП «История искусств» Калашников Владимир.

За неполную неделю удалось посетить 9 городов, преимущественно расположенных вдоль черноморского побережья (кроме Ткуарчала), что обусловило относительную лёгкость составления маршрута и его удачную логистику. Первые два дня были посвящены исследованию северной части Абхазии вблизи городов Гагра и Гудаута. Эти регионы, обладая курортно-рекреационной спецификой, представлены преимущественно архитектурой крупных санаторно-оздоровительных комплексов, таких как «Гагрипш» (бывш. сан. «Грузия»), «Амра» (бывш. «Санаторий ЦК КПСС имени XVII партсъезда»), «Волга» и др. Практически все санатории сейчас заброшены, стремительно превращаясь в руины, в которых уже с трудом определяешь изначальную форму здания — подобная картина наблюдается в Абхазии повсеместно, заставляя со временем воспринимать разруху и всеобщее запустение как абсолютную обыденность.

Последующие четыре дня были связаны с посещением южных областей Абхазии (Гулрыпш, Очамчира, Гал, Ткуарчал) и Сухума — столицы республики. Сухум, будучи старейшим городом Абхазии, отмечен весьма эклектичной архитектурой различных стилей и эпох: от классицизма до советского модернизма. В городе мне составила компанию архитектор Мадина Чкотуа, работавшая в Министерстве культуры и охраны историко-культурного наследия. Она и объяснила мне причины столь тяжёлой ситуации с сохранением памятников архитектуры в республике. Помимо банального отсутствия средств и финансовых ресурсов на реставрацию зданий и их содержание, сказывается также несовершенство законодательной системы Абхазии, позволяющее практически беспрепятственно сносить культурно значимые объекты или полностью менять их архитектурный облик, уничтожая всякую художественную ценность. Беззаконие выражается и в мародёрских действиях простых людей, окончательно разрушающих здания, разбирая их на кирпичи. Несколько раз при осмотре памятников мне доводилось быть свидетелем, как мародёры растаскивали различные материалы и предметы из опустевших зданий: люстры, окна, двери, доски и даже арматуры. Таким образом, единственными посетителями давно заброшенных построек являются историки архитектуры, воры-мародёры и сталкеры. В таких условиях сохранением построек фактически занимается не столько государство, сколько сами люди, проживающие в этих домах-памятниках архитектуры. Наконец, в Абхазии пока нет местных квалифицированных архитекторов-реставраторов, способных провести качественную реконструкцию здания с сохранением первоначального облика — приходится приглашать из России, что снова приводит к финансовым ограничениям.

Особенно плачевная ситуация сложилась в приграничных с Грузией областях, сильнее всего пострадавших во время войны 1992-1933 гг. С момента боевых действий города так и не были полностью восстановлены, большая часть населения была вынуждена покинуть свои дома, спасаясь от войны, в результате чего города почти опустели. Наиболее ярко эта печальная картина представлена в Ткуарчале — некогда крупнейшем центре угледобывающей промышленности Кавказа. Город пережил тяжелейшую блокаду, продолжавшуюся 413 дней под постоянными обстрелами и бомбёжками, в результате чего население сократилось более чем в 10 раз: градообразующие предприятия закрылись, и жители, лившись рабочих мест, были вынуждены покинуть город, в котором теперь проживает около 2 тысяч человек. Сохранившаяся архитектура, общая градостроительная планировка и уцелевшая инфраструктура свидетельствуют о некогда престижном статусе Ткуарчала, которому он, несомненно, соответствовал, будучи элитным местом проживания шахтёров.

Но если Ткуарчал всё же пережил события войны и сохранил себя как город, то в соседних шахтёрских посёлках Акармара, Джантуха и Поляна жизнь окончательно остановилась, превратив их в настоящие города-призраки: туда не добраться на общественном транспорте, там нет ни света, ни воды, а юридически они вовсе перестали существовать, хоть там и проживают две семьи, самостоятельно решающие вопросы жизнеобеспечения. Некогда процветающий посёлок с пятитысячным населением сейчас предстаёт трудно различимым комплексом полуразрушенных зданий, стремительно поглощаемых субтропической растительностью.

Абхазия оставляет довольное сложные и неоднозначные впечатления. С одной стороны, безусловное чувство восхищения тем наследием, которое сохранилось в республике: его уникальность и многообразие на столь ограниченной по площади территории. С другой стороны, сохранность этого наследия сегодня находится под угрозой: многие сооружения оставили от себя лишь «оболочку» из внешних стен, утратив межэтажные перекрытия, полы и потолки. Власти очень медленно реагируют на необходимость спасения памятников архитектуры, а усилий местных жителей явно недостаточно, которым к тому же противостоит безнаказанная безответственность тех, кто равнодушен к собственной культуре и истории. При этом стоит отдельно отметить добродушие и отзывчивость местных жителей, неоднократно помогавших мне в трудной ситуации абсолютно безвозмездно, порой искренне удивляюсь моему интересу к архитектуре «этих руин».

Надо признать, красота Абхазии стремительно ускользает. Блеск и нищета не способы долго сосуществовать — последняя, к сожалению, сегодня имеет куда больше шансов установить полноправную гегемонию, уничтожив историю, а вместе с ней и будущее страны.