Учитель должен помнить, что самое важное в его работе не предмет, а школьник

В конце минувшего года преподаватель социологии и в Лицее НИУ ВШЭ, замдекана факультета социальных наук Кирилл Сорвин стал лауреатом «Золотой Вышки» в новой номинации «Успех учителя». Новостная служба ВШЭ поговорила с ним о том, каким должен быть учитель, зачем изучать социологию, об отличии современных детей от детей 90-х годов, а также о том, что не так в современной школе.

— Что для вас значит успех учителя, и каковы, на ваш взгляд, его критерии?

— Есть несколько составляющих работы учителя: первое и главное — он должен помнить, что самое важное в его работе не предмет, а школьник, ученик. По своим собственным студенческим годам помню, как сталкивался с преподавателями, бесконечно увлеченными своей наукой, но при этом совершенно равнодушными к тому, как воспримут ее студенты. К сожалению, это очень распространенная ошибка, когда предмет стоит на первом месте, ученик — на втором. Процесс обучения — это всегда процесс сотворчества с учеником, при этом повод может быть самый разный, в том числе и та наука, которая изучается и конструируется вместе с ним. Учитель не рассказывает науку, а меняет о ней представления ученика. Чувствуете разницу?

Но это не все. Нередко говорят, и правильно, что в нашей старой советской педагогике учитель считался простым занятным рассказчиком. На самом деле учитель — это тот, кто умеет научить. Это второй критерий.

И наконец: многие современные дети даже не подозревают, насколько интересными являются такие сферы, как социология, философия. В обществе господствуют очень примитивные штампы на этот счет, и, когда я слышу, что немало людей пришло в социологию и философию благодаря моей работе с ними, для меня это настоящий успех. Значит, раскрыть неведомые для многих грани своей науки — третий критерий.

— Почему вы решили работать со школьниками?

— Я со студенчества много работал со школьниками, ездил в пионерские лагеря, вел химические кружки в своей родной школе. Я, вообще говоря, по специальности радиационный химик, и мне даже было немного грустно от того, что в дальнейшем буду работать в НИИ, а мне всегда нравилось работать не только со студентами, но и со школьниками. Поэтому, когда мне предложили в Вышке работу со старшеклассниками, оказалось, что у меня уже был какой-то опыт.

— Как вы объясняете школьникам, зачем изучать социологию? 

— Здесь опять же есть два условия. Первое — школьники и их родители должны понять прикладное значение дисциплины. Для этого, например, можно рассказать о том, чем занимаются наши выпускники. Чаще всего это очень успешные люди, потому что современное общество просто не может жить без знаний о себе.

Когда я говорю школьникам, что завтра у нас будет занятие по социологии магии, они спрашивают «Разве есть такая?»

Были времена, когда общество могло существовать, не зная про себя или выстраивая о себе довольно далекие от реальности представления. Современное общество этого не может себе позволить на макро-, среднем и даже микроуровне. Не только государство, но любая фирма и даже магазин должны сегодня иметь представление о своих клиентах и о том, кто в будущем может ими стать. Везде в этих сферах находят себя наши выпускники — чаще всего в области маркетинга, но вообще они имеют отношение ко всему новому, что происходит в обществе.

Я, например, дружен с нашей выпускницей, моей ученицей Тоней Самсоновой. Ее правильная мысль, которую мы цитируем во всех наших материалах для абитуриентов: «Компьютерные продукты будущего придумывают не программисты, их придумывают социологи. А программисты их лишь реализуют и воплощают в жизнь». Это лишь одна сторона медали, прагматичная, — возможность в будущем сделать хорошую карьеру, но школьник обязательно должен видеть и другую ее сторону.

Социология — безумно интересная область. Когда я говорю школьникам, что завтра у нас будет занятие по социологии магии, они спрашивают «Разве есть такая?» И я им отвечаю: «Друзья, социологии есть дело до всего, что происходит в обществе на массовом уровне и носит устойчивый характер».

Если мы сегодня видим, что укрепляется интерес к магии: пользуются большой популярностью телевизионные каналы, связанные с мистикой, многие успешные бизнесмены имеют своих гадалок, астрологов, — то, следовательно, мы можем это явление рассматривать как социальное и объяснять его с социологической точки зрения. И это лишь наиболее яркий пример тех совершенно неожиданных тем и проблем, которыми занимается современная социология.

— А ваших последователей среди лицеистов много?

— Да. Но я не могу сказать, что они именно «мои» последователи, потому что, если речь идет о профильной группе, то мы занятия ведем втроем: один семестр — я, второй — Наталия Кирилловна Иконникова, третий — Марина Рафаеловна Оганесян — то есть это наши «совместные» дети. Я был очень рад, что в прошлом году на нашу образовательную программу «Социология» пришло больше лицеистов, чем на многие другие — 18 человек. При этом в профильной группе в лицее их было чуть более 20 человек. К нам пришли также ребята не только из профильной группы, но и из непрофильных групп, которые заинтересовались социологией в процессе обучения. Я считаю, что это очень хороший показатель.

— Вы преподаете не только в лицее, но и в самой Вышке. Отличаются ли лицеисты и студенты друг от друга?

— Удивительно, но они очень похожи. Я даже про это говорил на награждении. Дело в том, что они имеют общую черту: в большинстве своем они способны к сотворчеству — это первый момент. Они креативные, любознательные. Когда я был еще начинающим преподавателем, я мечтал о том времени, когда узнаю свой предмет настолько, что мне не надо будет готовиться к занятиям. Сейчас я знаю, что не дай Бог такое произойдет. Именно благодаря тому, что они такие активные, надо готовиться к любому занятию и его надо постоянно обновлять, иначе и самому будет не интересно. Нередко ребята своими вопросами заставляют пересмотреть многие вещи, двигаться вперед. Второй момент — это их потрясающее трудолюбие. Они готовы заниматься много и эффективно. Наши занятия в лицее уникальны тем, что мы делаем то, что для средних школ не характерно: мы работаем с первоисточниками. В Высшей школе экономики в целом не очень любят учебники, ибо любой учебник предлагает уже отфильтрованный, адаптированный материал. И когда мы решили попробовать почитать со школьниками классиков социологии, это действительно был рискованный эксперимент. Но он удался и дал прекрасные результаты. Победы и призовые места на олимпиадах, бесспорно, во многом объясняются этим. Сегодня они читают Дюркгейма, Мертона, Маркса, Вебера, Выготского и далее по списку. Способность к такой работе — это то, что их роднит со студентами Вышки.

Я очень жалею детей, которые с горящими глазами приходят к родителям и сообщают, что хотят стать социологами, а в ответ мама говорит, что это глупость и ребенку следует иметь надежную, всегда востребованную специальность, например, бухгалтера

Третий момент — отсутствие узкого прагматизма. Мы часто можем услышать, что студенты Вышки — прагматичные, целеустремленные, и это правильно. Но я как раз больше всего ценю в них то, что помимо этого прагматизма они способны изучать предметы, которые им просто интересны, а оценка не является для них единственной мерой их отношения к предмету. Это еще одна отличительная особенность, которая объединяет лицеистов и студентов — вышкинцев.

— А что роднит лицеистов с обычными школьниками?

— Как любые школьники, лицеисты хулиганят, безобразничают, опаздывают, прогуливают занятия. Они нормальные земные дети, у них нет крыльев. Они живые: ходят на дискотеки, влюбляются, устраивают вечера отдыха — это очень здорово, среди них практически нет односторонне развитых людей. Кроме того, они разделяют многие социальные стереотипы, характерные для современного молодого поколения. Но тут им как раз повезло больше, чем многим сверстникам: на занятиях мы помогаем посмотреть им на привычные вещи под непривычным углом зрения. А ведь освобождение от некритический воспринятых стереотипов — одна из важнейших задач науки.

— Сегодняшние дети отличаются от тех, которые были 20 лет назад?

Сложный вопрос. Наверное, 20 лет назад дети были в большей степени открыты к новизне и неожиданностям, потому что тогда общество в целом было совершенно новым. Сегодня общество стабилизировалось, оно уже не новое, а обновляющееся, и чаще, чем тогда, мы сталкиваемся с ситуациями, когда дети ориентируются на карьеру, заложенную родителями. А тогда нередко бывали случаи, когда школьник приходил на день открытых дверей, слушал профориентационную лекцию, и там на месте мог принять решение о поступлении. Сегодня ситуация другая, и больше здесь, наверное, проблема не детей, а родителей.

Я очень жалею детей, которые с горящими глазами приходят к родителям и сообщают, что хотят стать социологами, а в ответ мама говорит, что это глупость и ребенку следует иметь надежную, всегда востребованную специальность, например, бухгалтера. Она не понимает, что в этом случае ориентируется на сиюминутную ситуацию и не хочет смотреть вперед. Помните, раньше была весьма доходной специальность машинистки? Где она теперь?

Поэтому, наверное, сейчас мы наблюдаем большую зависимость детей от родителей, которой не было тогда в 90-е годы. И это сравнение не в плюс.

Ну а в плюс — это конечно, их открытость миру. Я помню, каким дивом стало в середине 90-х присутствие наших второкурсников на лекции немецкого профессора, читавшейся на английском языке. Сегодня это уже становится обычным явлением (по крайней мере, в Вышке), а значит, наши ребята с самого начала чувствуют себя прописанными в мировой науке. А это дорогого стоит, и это достижение последних лет.

— Вы — строгий учитель?

— Мне трудно сказать. Наверное точнее будет сказать, требовательный. Вышка приучила к тому, что есть правила, которые нельзя нарушать. Расскажу историю, случившуюся давно. Однажды одному из самых любимых студентов нашего факультета предложили высокую должность, он заработался и схватил три «хвоста» — весь факультет был в ужасе, все думали, отчислят молодого человека или нет. Отчислили.

Мой коллега, когда я его попросил что-то сделать с этой ситуацией, сказал мне: «А ты уверен, что его надо унижать жалостью? Он ведь сильный». Сейчас мы с этим «студентом» большие друзья. Я несколько раз спрашивал у него, обижен ли он из-за этой истории, и всегда он говорил, что… благодарен. Парадокс? Да. Но из таких парадоксов и складывается жизнь педагога.

Вышка приучает к тому, что мы относимся с огромным уважением к ученикам, а, следовательно, признаем в них сильных людей. Меня иногда спрашивают, что для вас самое успешное в лицее. Наверное, это даже не высокие результаты на олимпиадах и ЕГЭ, а ситуация, когда у тебя с группой сложились такие отношения, что, приходя к ним на итоговую контрольную, ты приносишь всего один вариант задания. Я им отдаю этот вариант и могу уйти, а они ее пишут, и при этом у учеников, сидящих за одной партой, будут разные ошибки. Был случай, когда две совершенно разные оценки получили сестры, сидевшие за одной партой. Так вести себя могут только люди, которые очень сильно уважают себя. А разве это мало?

— От чего, на ваш взгляд, стоило бы отказаться в современной школе?

— С моей точки зрения, сегодня школа несколько перегибает палку с ранней профилизацией.Многие темы социологии, а тем более философии, сложно объяснить без опоры на широкую эрудицию. Я сталкиваюсь с одной простой вещью: закон всемирного тяготения могут продиктовать с каждым годом все меньше и меньше учеников. Кстати, был очень рад, когда лицеисты смогли его в этом году продиктовать почти хором. В школе должна быть очень широкая подготовка. Мне моя эрудиция всегда безумно помогала, не было случая, чтобы она мне повредила. В этом смысле мне жалко, что у лицеистов недостаточно естественнонаучных дисциплин. Я вижу, что им это было бы интересно. Мы живем в мире, в котором за последние 100 лет радикально поменялись взгляды на устройство мироздания. Не случайно, что студенты нередко просят на факультативе повысить их естественнонаучную грамотность — то, чего не хватает в школе будущим обществоведам. Увы, будущие физики сегодня порой оказываются столь же «дремучими» в наших областях.

— Мы с вами много говорим о работе, предлагаю перейти к теме отдыха. Чем предпочитаете заниматься на досуге?

— У меня есть хобби, о котором знают многие — в Вышке есть несколько заядлых рыбаков, и я один из них. Поэтому, когда получается, выезжаю на рыбалку. Ну и вообще я очень люблю природу.

Кроме того, мне нравится заниматься наукой. Я очень люблю писать научные работы — для меня это отдых.

В конце 2016 года я завершил работу над книгой, посвященной одной интересной теме, связанной с тем, что называют онтологическим доказательством бытия Бога. К сожалению, это интереснейшее интеллектуальное явление, как правило, ограничивают религиозной сферой и идеалистической философией. Я попробовал вывести его анализ на иной уровень, показав, что в ходе эволюции онтологического доказательства происходило становление методологии исследования систем, в которых нет жесткой грани между субъектом и объектом, как нет этой грани между Богом и человеком в христианстве. Сегодня такие системы называются рефлексивными, и именно под таким углом зрения рассматривается общество современной наукой. Так что я представил эту классическую историко-философскую тему как в высшей степени актуальную для современной социологии, содержащую в себе немалый методологический потенциал.

— Давайте поговорим о ваших планах на 2017 год.

— В этом году хотелось бы переиздать учебники «Человек и общество. Система социологических понятий в кратком изложении» и «Очерки из истории классической философии». Правда, не уверен, что во второй учебник успею дописать главу, но замысел такой у меня есть.

Также мы с коллегами рассчитываем на продолжение работы над учебником по обществознанию нового поколения. Речь идет об учебнике, который был бы неразрывно связан с интернетом, не просто имел бы электронный вариант, а был бы интегрирован в информационные системы всемирной паутины, включал бы в себя хрестоматию, в которую можно было перейти одним кликом. И чтобы, закончив изучение главы, можно было тут же пройти проверку полученных знаний с ее результатов. У нас уже есть на этот счет концепция, рабочий коллектив. Если я и чего-то желаю себе в будущем, так это то, чтобы мы смогли написать такой учебник.