Русский след
В Латвии, Эстонии, Казахстане и Киргизии в последние годы сокращалось русское население. Этому способствовали все основные демографические процессы: миграция (репатриация людей в Россию), старение — рост доли пожилых среди русских, а также убыль населения — превышение смертности над рождаемостью. Доцент Института демографии НИУ ВШЭ Владимир Козлов исследовал динамику численности русской диаспоры в четырех странах.
В старом составе
В странах Центральной Азии и Балтии представительство русских довольно велико. В Казахстане, Эстонии и Латвии их, по данным местных статистик, — oт одной пятой до четверти от всего населения (в Киргизии меньше — 6%). Однако эта доля стабильно падает.
Хотя кризис 1990-х, безработица и обнищание давно позади, «воспроизводства русской диаспоры ждать не приходится», подчеркивает Владимир Козлов. Об этом говорят все факторы изменения численности населения: показатели рождаемости, смертности и миграции.
Репатриация — возвращение в Россию — была особенно заметна среди русскоязычного населения в Киргизии и Казахстане в 1990-е годы, но она не прекратилась и в 2010-е. В 2011– 2015 годах Киргизия потеряла 26 тысяч русских, а Казахстан в первой половине 2010-х ежегодно лишался от 13,5 тысяч до 18 тысяч в год (в миграционном обмене). Из Латвии в 2014-2016 годах уехали свыше 9 тысяч русских.
Ассимиляция (менее сильный фактор) действует так: в межэтнических браках дети могут выбирать титульную национальность. Это характерно и для Прибалтики (в Латвии много смешанных семей), и для Казахстана. Молодые люди тоже могут со временем менять национальную самоидентификацию — в пользу основной в республике. Но это было характерно, скорее, для других стран — Молдавии, Белоруссии, Украины.
Соотношение рождаемости и смертности – тоже сильнейший демографический фактор. Если вторая выше первой, а миграционного притока, компенсирующего смертность, нет, – происходит депопуляция.
Именно это – отсутствие притока молодых россиян – и наблюдается в изучаемых республиках.
В результате в структуре населения растет доля пожилых, что влияет на общие показатели смертности. Так, в Казахстане среди населения в возрасте от 65 лет находятся 13% русских и втрое меньше – 4,3% – казахов. Аналогичная ситуация в остальных изученных странах. Кстати, в Центральной Азии различия в возрастном составе были не в пользу русских еще в советскую эпоху (в силу, в том числе, высокой рождаемости среди местного населения). А в Прибалтике старение русской диаспоры началось с 1990-х годов.
Города меняют национальный состав
Исследователь отмечает неравномерность распределения русских в республиках. Самая высокая концентрация — в городах, особенно в столицах. Но на фоне активной урбанизации, когда коренное население Киргизии и Казахстана стягивается в города, а нетитульные нации мигрируют, доля русских сокращается очень заметно.
Так, в 1989 году (по данным последней Всесоюзной переписи населения, ВПН) русские составляли свыше половины (56%) населения Бишкека (Фрунзе), спустя десятилетие — уже ровно треть, в 2009 году — меньше четверти (23%), а в 2016 году — меньше одной пятой (18%). В Алма-Ате (бывшей столице Казахстана) динамика похожая. Доля русских упала с 59% (по данным ВПН-1989) до 33% в 2010 году. В Риге представительство русских в 2017 году по сравнению с 1989 годом снизилось с почти половины (47%) до примерно трети (37%). В абсолютных цифрах Алма-Ата и Рига утратили по 200 тысяч русских, а Таллин — около 50 тысяч (доля также упала до 37%).
Депопуляция
Во всех четырех странах для русской диаспоры характерна убыль, что неудивительно с учетом роста доли пожилых. При таком раскладе обычно повышается смертность и не увеличивается рождаемость. Россиян в фертильном (детородном) возрасте намного меньше, чем коренного населения. В Киргизии, например, эта разница составляет 9-10 раз. Кроме того, в русских семьях в среднем рождается меньше детей. Во всех республиках число рождений на одну женщину (суммарный коэффициент рождаемости, СКР) у русских ниже, чем у титульного населения. А смертность среди взрослых — выше.
Так, в Латвии доля русских среди всех рождений составляет около 16%, среди смертей — 31%. Правда, эти различия могут быть не столь существенными из-за большого числа рождений в смешанных браках.
В Эстонии СКР основной национальности выше, чем у «прочего населения»: 1,68 против 1,66. Разница почти незаметная, да и точный вклад русских в этот коэффициент оценить сложно, отмечает исследователь. Но, так или иначе, итоговая рождаемость у эстонцев (к концу фертильного периода — 45-49 годам у женщин) превосходит тот же показатель у русских почти во всех случаях. В результате, по данным последней переписи населения, на одну эстонку приходится 2,03 ребенка, а на одну русскую — лишь 1,55. Тем самым эстонцы оказались на отметке простого воспроизводства населения (на смену двум родителям приходят двое детей), а среди русских идет депопуляция.
В Киргизии по итоговой рождаемости разрыв между коренным населением и русскими — двойной. У киргизок этот показатель составляет 3,8, у русских женщин — 1,9.
Малодетность
На ситуацию с рождаемостью влияет и то, что коренные национальности и русские в бывших республиках СССР находились на разных этапах демографического перехода. Под ним подразумевается смещение баланса высокой рождаемости и высокой смертности в пользу низкой рождаемости и низкой же смертности.
Репродуктивное поведение русских в Прибалтике и Центральной Азии «повторило путь, которым пошли большинство народов России», подчеркивает Владимир Козлов. Речь о сокращении числа детей на одну женщину до более низкого уровня, чем нужно для простого воспроизводства населения (СКР более двух). «Малодетность» русских семей контрастирует с традиционализмом репродуктивного поведения в странах Центральной Азии (многодетностью).
Русские, живущие в странах Балтии, по модели брака и рождаемости тоже отличаются от местного населения. В их семьях реже появляются двое-трое детей — обычно ребенок один (на фоне более раннего супружества и низкой доли рождаемости вне официальных браков). Между тем, во многом это и определяет «разрыв в современной рождаемости в пользу народов Прибалтики», отмечает исследователь.
Продолжительность жизни
Коренное население выигрывает и по продолжительности жизни. В Казахстане этот показатель растет примерно одинаково и у титульной национальности, и у русских. Тем не менее, стабильно сохраняется разница 5% в пользу первых.
В Эстонии контраст заметнее. Разрыв между основной национальностью и остальными колебался от 3,3 до 1,4 лет в пользу эстонцев в 2009-2016 годах. Логично предположить, что русские живут примерно столько же, сколько остальные неэстонцы (в республике также живут украинцы, белорусы, финны, латыши, евреи, немцы).
Низкую продолжительность жизни русских в Прибалтике и Центральной Азии демографы почти однозначно связывают с более высоким потреблением алкоголя по сравнению с коренным населением, пишет исследователь. В случае с Центральной Азией можно говорить о культурных и религиозных различиях (порицание употребления алкоголя в исламе). Они влияли на разницу в смертности: она выше у русских еще с 1970-х годов.
Однако в случае с Прибалтикой эти различия до распада СССР были не очевидны.
Дело, может быть, ещё и в том, что в этих странах социально-экономический кризис больше затронул русских, подчеркивается в статье. Они работали, в основном, на крупных государственных предприятиях, а те закрывались из-за экономических проблем. «Многие не знали местного языка и не могли интегрироваться в изменяющийся социум, — комментирует Владимир Козлов. — Это вело к увеличению стресса и, как следствие, злоупотреблению алкоголем и росту смертности, особенно среди трудоспособного населения».
Вероятно, сказывается и разное отношение к своему здоровью у русских и коренных народностей. «Проблемы с самосохранительным поведением были распространены в зонах компактного проживания русских в Прибалтике еще с еще с советских времен, — уточняет автор. — Старые практики меняются на новые медленнее, чем среди коренного населения».
Таким образом, сокращение доли русских в общем составе населения четырех стран идет постоянно, хотя и разными темпами. В Прибалтике — медленнее, а в Центральной Азии с ее стремительно растущим населением — быстрее. Там «русские в демографическом плане быстро превращаются во все менее заметное меньшинство», заключает Владимир Козлов.
IQ