«Я предложил ребятам воспринимать учебный процесс как интеллектуальную лабораторию, где мы будем совместно искать решение»

Курс по Public Affairs впервые реализован на базе программы «Коммуникации в государственных структурах и НКО» в Вышке. Поговорили с преподавателем дисциплины Алексем Фирсовым, основателем Центра социального проектирования «Платформа».

Алексей, вы разработали и реализовали уникальный курс по Public Affairs. Расскажите, пожалуйста, как строился курс, какие вызовы стояли перед вами?

Вы правы, этот курс преподается впервые и здорово, что мы смогли реализовать его на базе программы «Коммуникации в государственных структурах и НКО» в Вышке. Дисциплина не отработана с точки зрения каких-то учебных планов, структур, опыта других вузов, в связи с этим у меня не было методических ориентиров. Да, у меня есть обширная экспертиза в этой сфере, но переложить это и структурировать  — отдельный навык. Есть еще нюансы — типичное мое выступление перед клиентом, или на какой-нибудь конференции длится где-то 20 минут, а не 80 минут, как учебная пара. Я не могу назвать себя профессиональным преподавателем (Алексей является основателем Центр социального проектирования  «Платформа», ранее управляющий директор по коммуникациям Роснано, — прим. автора). Но когда Станислав Наумов предложил мне вести этот курс, я согласился по нескольким причинам. Первая —  эгоистичная: желание самому разобраться в предмете и использовать курс как возможность его отрефлексировать. Вторая — это понимание, что это всё-таки востребованная дисциплина и она будет развиваться. В ней есть свои преимущества — возможность синтетического знания, которое включает в себя целый ряд предметов и направлений, которые раньше преподавались достаточно изолированно. Public relations, социология, government relations, какие-то элементы, связанные с конфликтологией, социальной психологией. И плюс еще большой набор корпоративных или социальных практик. В этом состояла задумка: не пытаться сразу задать большой теоретический горизонт, а идти от разбора кейсов. Разбирая какие-то практические истории, в рамках их анализа и диалога со студентами находить какие-то обобщения.  

Вы разбирали кейсы — поделитесь, пожалуйста, как вы работали над ними, на какие элементы обращали внимание?

В начале курса я создал некую методику анализа стейкхолдеров и участников конфликтов, которые принимают сильное резонансное звучание. В этой матрице можно наглядно увидеть участников конфликта, их мотивы (изученные и скрытые), ресурсы, ценностную базу, уровень поддержки, союзников и так далее.

Дальше была идея в том, чтобы брать конкретные ситуации и рассматривать. В актуальной повестке было достаточно много экологических конфликтов, городских конфликтов, связанных с застройкой, с какими-то девелоперскими проектами. Разбирали много конфликтов, возникающих на национальных и культурных основаниях.

Здесь важно понимать, что public affairs — это не любой конфликт. Эта область заключается в том, чтобы гармонизировать разные общественные или корпоративные сегменты. Это не ситуация, когда кто-то виноват, а кого-то мы априори поддерживаем.

Идея в том была, чтобы понять, что у каждого участника конфликта, процесса есть своя логика, своя система, свои ценности, свои подходы. И каждая из них имеет право на существование. То есть ситуация public affairs — это не зона этического конфликта, где четко можем разделить: здесь добро, а здесь зло. Это ситуация, где все участники имеют какой-то взгляд на ситуацию, свою логику поведения, бизнес-логику, или социальную логику. Задача, собственно, дисциплины — понять, какими инструментами их интересы можно согласовать, попытаться найти какие-то резюмирующие, сглаживающие, гармонизирующие процессы; понять, как их строить. Взять, например, нашумевший конфликт в Пуштау, или застройку храма в Екатеринбурге, или экологические конфликты в Архангельской области. Если посмотреть, там есть своя логика у власти, у бизнеса, у населения. И часто проблемы возникают из-за того, что стороны не умеют друг друга слышать, не умеют друг друга учитывать, не умеют взаимодействовать. Наша задача как раз была понять, как такие взаимодействия выстраивать. 

А какую цель как преподаватель вы ставили перед собой? Что для вас являлось маркером, который давал понимание, что дисциплина освоена успешно?

Студенты должны были понять сам инструмент анализа этих ситуаций. Основная проблема, которая возникает — это желание сразу занять чью-то позицию. Очень многое зависит от того, насколько формируется понимание самой ситуации: важно не расставить всё по каким-то оценочным критериям, найти правых и виноватых, а увидеть, что каждый субъект обладает собственной логикой, собственным подходом. Если ты находишься внутри этого института, этой социальной страты, то ты сам будешь с высокой степенью вероятности этот подход использовать. Вот в этом была основная сложность: встать над схваткой, понимая, что ты все равно находишься внутри. Мы всё равно люди, со своими социальными связями, предпочтениями — в реальной ситуации мы так или иначе находились бы в какой-то их группе стейкхолдеров, принимали позиции с их горизонта. И поэтому здесь ключевой навык —  умение одновременно оставаясь частью какой-то социальной группы, выйти за ее границы и посмотреть на ситуацию более дистантно, более объективно. А второй навык —  это, конечно, навык анализа. Любую ситуацию нужно уметь разложить на компоненты, игроков, участников; проанализировать возможности каждого игрока. То есть, это навык, с одной стороны, понимания, социальной эмпатии, умения почувствовать социальные мотивы, а с другой — такой хирургический, уметь разложить и проанализировать. Достигнуть этой комбинации довольно сложно.  

 Есть те, кто делит социальные практики по секторам («мы занимаемся этим — мы политологи/мы социологи/еще кто-то»), а есть те, кто, наоборот, интегрирует их, устанавливает эти связи и взаимодействия. 

Алексей Фирсов
преподаватель

 

Как выстраивалась ваша коммуникация со студентами?

Мы разбирались в предмете коллективно. Я предложил ребятам  воспринимать учебный процесс как интеллектуальную лабораторию, где мы будем совместно искать решение. Моя роль в этом процессе – организаторская. Ребята оказались достаточно подготовленными и отзывчивыми, многие имеют практический опыт социальной работы.

Расскажите, пожалуйста, в целом про актуальность направления public affairs. Почему студентам и ребятам, которые рассматривают свои дальнейшие профессиональные траектории, имеет смысл обратить внимание на нашу магистратуру, которая первая рассматривает эти вопросы?

Актуальность точно будет возрастать, и по нескольким причинам. Первая — общество становится всё более сложным. А чем сложнее общество, тем сложнее гармонизировать интересы групп внутри него. То есть, банальное, конечно, уже утверждение — большое развитие слабых связей в отличии от небольшого количества сильных связей приводит к формированию все большего количества субкультур, каких-то особых групп, интересов; быстрый обмен информацией, быстрая возможность консолидации. Всё это делает задачу общественной гармонизации всё более важной и серьезной. Это одно направление. Второй аргумент — запрос на интегрированные дисциплины. Есть те, кто делит социальные практики по секторам ( «мы занимаемся этим — мы политологи/мы социологи/еще кто-то»), а есть те, кто, наоборот, интегрирует их, устанавливает эти связи и взаимодействия. Этих гармонизирующих практик, объединяющих интегральных предметов не так много. Мы пытаемся сейчас их нащупывать. Public affairs — один из интегральных предметов. В этом смысле он тоже крайне полезен, потому что позволяет более комплексно оценивать социальные процессы. А третье — это модно, в конце концов. Есть модные и немодные вещи. Вот, public relations — это такая уже уходящая натура. Пиар звучит слишком сервисно, из прошлого века — еще не совсем утратил свою привлекательность, но в целом уже потускнело. Сам язык ищет замены какие-то более весомые и интересные. Public affairs — это еще и от части заместитель каких-то старых названий на новом уровне, этот термин развивает и расширяет их.