«В первое время истории сыпались из меня, как горох из лопнувшего мешка»

В рамках проекта «Литературные среды» на Старой Басманной 14 декабря состоялся творческий вечер прозаика и журналиста Дениса Викторовича Драгунского. Встречу модерировала Майя Александровна Кучерская, писатель и академический руководитель программы «Литературное мастерство», в разговоре также приняла участие Елена Данииловна Шубина, филолог, редактор и издатель.

На встрече Денис Викторович ответил на вопросы о новом сборнике коротких историй «Фабрика прозы: записки наладчика», поговорил с аудиторией о необходимости начинать новые жизненные проекты и поделился мыслями о том, можно ли создать что-то новое в искусстве, и о жизни писателей в безыдейное время.

«Я всерьез думаю начать еще один проект – заняться философией и основаниями математики, но это попозже, годам к восьмидесяти.»

Все на продажу

« – Как же вы решились опубликовать свои дневники?– спросила Майя Александровна о новом сборнике «Фабрика прозы: записки наладчика».
– Меня всегда очень привлекало название гениального польского фильма «Все на продажу». Понимаете, это и есть судьба писателя.»

Денис Викторович рассказал, что художественной прозой начал заниматься достаточно поздно – за неделю до того, как ему исполнилось 57 лет, он написал свой первый рассказ.

«Вообще, я считаю, это правильно, потому что нужно менять свои жизненные проекты. В моей жизни их было несколько — политический, аналитический, журналистский, проект театральной драматургии и телевидения. А еще до этого, когда я учился в школе,  был проект художественный: я был многообещающим дарованием в области живописи. Но потом, когда у меня начали расти усы, это дарование куда-то ушло.»

Свои первые работы автор публиковал в Живом Журнале и читал комментарии пользователей, для него было очень важно видеть, что аудитория понимает его истории. Вот и сейчас Денис Викторович продолжает публиковать свои зарисовки в социальных сетях и активно отвечает на комментарии читателей.

«Я начал сознательно подглядывать за жизнью в 17 лет, а в 57 лет, когда я был уже достаточно опытный, я принялся писать о том, что успел подглядеть. Поэтому в первое время истории сыпались из меня, как горох из лопнувшего мешка. В диком количестве. Я очень торопился записать все, что помню. Но при этом, конечно, очень много выдуманного. Это такое фантастическое лего из реальных кусочков.»

Слушатели узнали, что, поскольку Денис Викторович подошел к новому проекту серьезно, он разработал свою писательскую стратегию – писать исключительно короткие рассказы, текст которых будет помещаться на одну страницу, без скроллинга. Но такой стиль был выдержан в первых трех-четырех сборниках, а в следующие работы автор добавил «воздуха и пространства» и поработал с большой формой – все четыре романа были опубликованы в «Редакции Елены Шубиной». 

В свою очередь, Елена Данииловна поделилась воспоминанием: когда она училась на отделении русской литературы филологического факультета МГУ, Денис Викторович учился на классическом отделении, куда каждый год поступало всего 6-8 абитуриентов, и на студентов этого отделения смотрели как на небожителей.

«Обучение на этом отделении дало мне какое-то углубленное филологическое переживание слова. Это очень сложно сформулировать. Я понимаю и чувствую то, что даже очень хороший филолог без знания греческого языка, может не всегда заметить», – ответил Денис Викторович на вопрос о том, как образование, полученное на классическом отделении, его изменило. Елена Данииловна заметила, что в творчестве Дениса Викторовича, особенно в последнем сборнике коротких историй, прослеживается «любовь к короткому жанру и явная нелюбовь к реалистическому роману». Она спросила, почему Денис Викторович все же решил попробовать себя в романной форме.

«Да, роман для меня не любимый жанр. Но я сочинял романы не только для того, чтобы попробовать написать и такую форму. Если говорить о книге «Богач и его актер», изначально это был рассказ на четыре тысячи знаков. А мне всегда говорили: «все твои рассказы – это спрессованные романы». И я подумал – ну, давайте один хотя бы распрессую. А второй мой любимый роман, «Дело принципа» (он почти на 800 страниц), я написал, чтобы перевоплотиться и рассказать историю от лица человека, который не похож на меня по всем параметрам. Во-первых, чтобы это был герой, живущий сто лет назад и в другой стране. Во-вторых, чтобы он был из богатой и аристократической семьи. Наконец, чтобы этот человек был моложе меня. И, конечно, чтобы это была женщина. Так у меня получился роман, написанный от лица пятнадцатилетней аристократки, живущей в Австро-Венгрии в 1915 году.»

В ответ на этот развернутый комментарий Елена Данииловна призналась, что, когда она начала читать этот роман, подумала, что «автор прикалывается» .

«Я даже допустила мысль, что, может быть, это не Денис начал его писать. Искала какую-то фишку, которую мне нужно обязательно разгадать. Это, конечно, было поразительно!»  

Фабрика прозы

Поскольку новый сборник Дениса Викторовича затрагивает достаточно большой временной период (2007-2021 годы), Майя Александровна попросила прокомментировать несколько самых ранних записей.

Например, заметка от 24 января 2013 года – это история, состоящая исключительно из литературных штампов. Денис Викторович заканчивает ее такими словами: «роман, состоящий из одних штампов, легко найдет дорогу к сердцу читателя».

«Мы все, так или иначе, складываем пазл или лего. Недавно я с горечью увидел, что все литературные произведения состоят из уже использованных деталей примерно на 70-80 процентов. Я имею в виду большие детали, а не отдельные слова. Например, говорят, что музыка состоит из семи нот. Но это не так, единицей музыки является мелодическая конструкция. Так и в литературе.

Недавно я перечитал сцену, где Долохов уговаривает Анатоля Курагина отказаться от похищения Наташи. Я смотрю и думаю: «ну, невозможно так писать, ведь описание каждого героя абсолютно штампованное!». Но, понимаете, что-то в целом в интонации есть такое, что делает эту сцену великолепной, оригинальной, прекрасной. Хотя из этой сцены, конечно, можно надергать много кусков и сказать, что так мог написать кто угодно. Получается, писателю все равно остается 10-20 процентов неизведанного, это и дает возможность написать что-то новое. Но штампам нужно сопротивляться, иначе может получиться очень смешной текст.»

Разумеется, на встрече мы не могли пройти мимо темы свободы художника. В дневниковой записи от 29 февраля 2012 года Денис Викторович иронично замечает, что «в России все порядочные писатели были против власти, а тот печальный факт, что Достоевский рыдал в жилетку Победоносцева, ничего не меняет».

«Любой писатель – это, прежде всего, свобода. А главное для власти – ввести свободу людей в определенные рамки. Поэтому свобода и власть – это разные вещи. Бывало, что писатели сотрудничали с властью. Но очень часто это плохо заканчивалось или для их таланта, или для их судьбы.»

Вопрос баланса этики и эстетики в творчестве художников, так или иначе, поднимался в разное время. И каждый раз ответ получался новым. Денис Викторович заметил, что, например, многие романы Набокова просто жужжат своей социальностью, но при этом они одеты в прекрасные одежды стиля. В записи от 19 мая 2013 года он цитирует Чехова, который писал, что «дело писателей не обвинять, не преследовать, а вступиться даже за виноватых, раз они уже осуждены и несут наказание». Зачитав эту запись, Майя Александровна спросила – «и вы так думаете, Денис Викторович? А как же с этим соотносится эстетика и искусство, которое поет красоту?».

«Когда-то давно я переводил детскую пьесу «Пчёлка». Один из героев этой пьесы, король Гномов, говорит, что самое главное в человеке – это умение жалеть, сопереживать. И писатель должен этим заниматься в своих произведениях и своем общественном быту. Когда человек воспевает только красоту, он на самом деле воспевает что-то другое, он закрывается от себя и окружающих. Хотя поэзия – это, конечно, мета-жалость и красота, которая снимает катаракту с наших глаз. И Чехов, безусловно, говорит о прозе, а не о поэзии.»

Литература поколения

Возвращаясь к заявленной теме творческой встречи «Между вечностью и трендами», Денис Викторович сказал, что литературы без тренда не бывает. Даже если автор будет намеренно уходить от трендов, в этом тоже будет некоторый эскапистский тренд. А вечных же тем, на самом деле, очень мало. И автор неизбежно будет обращаться к ним. Но, вообще-то, разделить тренд и вечность очень трудно.

«В своей прозе я обращаюсь к вечным темам – это любовь, смерть и справедливость. Но есть один момент, который меня очень беспокоит. Я очень часто слышу от молодых авторов такие фразы: «мы – новое поколение, и мы должны сказать слова нашего поколения». Действительно, есть очень интересные вопросы, поставленные новым поколением. Но, возможно, в силу своего возраста, я не вижу в таких высказываниях темы. Вы меня извините, но изживание травмы – это как-то мелко для литературы поколения.»

Денис Викторович рассказал, что исторически тема для литературы поколения так или иначе задается извне, а вот новому поколению писателей нужно найти, назвать или придумать тему самостоятельно. В эпоху перемен очень сложно найти ключевую тему, которая будет характеризовать литературу поколения, потому что новое еще не наступило, а о прошлом рассказывать слишком рано.

«У меня с поколением писателей случился прокол. По всем правилам я должен был начать писать максимум в 1973 году. Я не знаю, о чем бы я писал, если бы начал в то время. Но очевидно, тогда мне нечего было сказать. Если предположить, что я бы хотел сказать, как представитель поколения, для меня тема свободы – самая главная проблема. В первую очередь, естественно, свобода писателя. Потому что без свободы творчество невозможно.»


Анна Зиновьева