Студенты магистратуры «Литературное мастерство» побывали в литературно-исследовательской экспедиции в Мурманске и Териберке

Авторы: Тася Егорова, Анастасия Наумова,

Тамара Бескрокая, Анна Зиновьева, Анастасия Носова

Редактор: Юлия Савиковская

Мурманск

С чего начинается экспедиция? – С прогноза погоды в твоем телефоне.

 

А телефон обещал нам невероятное тепло на Севере. И, действительно, приземлившись в Мурманске, страшного холода мы не ощутили – так мифы начали развенчиваться, и стало зарождаться ощущение двойственности.

Заселившись в отель, мы пошли гулять, и во время прогулки  нам открылась  эклектика Мурманска. В нескольких метрах от новой детской площадки с безопасным покрытием скрываются проржавевшие железные перекладины, установленные на радость детям несколько десятилетий назад, напротив небольшой модной кофейни «Start-Up Coffee» возвышается внушительный сорокалетний конгресс-отель «Меридиан», а недалеко от чистенького памятника небольшой подводной лодке растут дырявые поганки. Улица Профсоюзов, уставленная яркими домами, упирается в мост, проводящий путников и путейцев над железной дорогой и поверх куч угля к оставленному судоремонтному заводу. Те, кто не устрашился его вида, выходят к морскому вокзалу, где плавающие суда смущенно сторонятся остановленного в 1989-м году ледокола «Ленин», который взял да и ошвартовался в центре города 20 лет спустя, в 2009-м году.

Конечно, вода – основная стихия Мурманска. В городе соседствуют огромные плакаты «Водолей» и «На Севере – жить», но что делать обделенным  львам и скорпионам – неясно. Возможно, искать спасения в храме Спас-на-Водах, окруженном линиями электропередачи, а затем устремиться к водной глади в близлежащем парке, сочетающем в себе велодорожки и какую-то девственную природу. Так мы и поступили – после чего провели еще несколько замечательных дней на Севере вне зависимости от знака зодиака и благополучно вернулись в Москву.

 

Ловозеро

Одним из мест, которые мы особенно сильно хотели увидеть, было Ловозеро, где нам предстояло встретиться с саамскими чумработницами и оленеводами. Ловозеро – это небольшой поселок, разделенный рекой. На одной стороне – культурная и туристическая часть: музей, посвященный саамской истории, где мы провели запланированные интервью, НКЦ (Национальный культурный центр), сувенирная лавка с множеством украшений, магнитиков и брелоков из оленьей кости, среди которых были и  ботиночки ручной вязки; булочная, в которую за хлебом приезжают из других сел. На другой стороне – две «Пятерочки» и жилые дома, как бетонные, так и деревянные: последние, кажется, вот-вот уйдут под воду.

Музей для нас  открыли, что очень приятно, в выходной день. Показали три зала, один для переговоров, другой с чучелом оленя, а третий – с картами и вырезками из газет о саамском сообществе. Мы расставили стулья в каждом из залов и стали ждать оленеводов. Первой пришла семейная пара, самые разговорчивые и открытые люди, за ними  два друга, а под конец – старейшина, который принес с собой папку с документами и докладами о вкладе саамов в развитие Мурманской области. Он поделился, что сейчас с оленеводством большие проблемы: молодое поколение заниматься этим не хочет, так как зарплата слишком маленькая, а места, где раньше паслись олени, забирают рудодобывающие компании. Но саамы сдаваться не собираются.

После увлекательной беседы мы со всеми попрощались и отправились  к самому Ловозеру. Путь был непростой – машина подвезти прямиком к озеру не могла, так что пришлось пешком пробираться по  рыхлой дороге. На ней нам встретилась собака – один из местных проводников, которых в Мурманске немало –  указавшая дорогу как к заброшенному пирсу, так и обратно к машине. Ловозеро огромно и многоцветно, сочетает в себе всевозможные оттенки синего. Фотографии с него – одни из лучших во всем путешествии.

 

Приятным сюрпризом оказался подарок, который благодушно преподнес  местный оленевод Григорий, до этого  давший нам интервью в музее, кажется, первое в своей жизни. Жена его, мастерица на все руки,  делающая сапожки из койба (шкуры из голени оленя), помогла упаковать новые презенты – мягкие и симпатичные. С новыми впечатлениями, материалами для будущей книги и подарками, мы возвратились в Мурманск.

 

Териберка

Териберка встретила нас несуществующей дорогой, соленым воздухом и непривычной для севера жарой. «Вам очень повезло с погодой, – уверяла Виктория, хозяйка нашего отеля. – К концу августа здесь обычно холодает, а вы даже можете искупаться». Добраться до воды и правда хотелось: запах скрытого от глаз Баренцева моря звал к себе шумом призрачных волн. В Териберке нас ожидали встречи со смотрительницей гидрометеорологической станции, владельцем самой северной в России картинной галереи, библиотекарем, местным активистом и санным экскурсоводом, перевозящим туристов на упряжках; до каждого интервью еще оставалось время, и мы использовали его для знакомства с заполярными водами.

Наш дом располагался на горе – от старой части поселка его отделяло русло Териберки, – так что нам предстоял путь по горной дороге и переход через мост. Свою кандидатуру на роль гида выдвинул местный пес, так и оставшийся безымянным; про себя я называла его Харон и старательно начесывала ему мягкие уши. К своим обязанностям Харон подошел на удивление ответственно: в тот день он неизменно провожал нас от одного конца горной дороги до другого, исчезая сразу после преодоления фантомной границы. Инфернальность нашего проводника стала еще более явной, когда оказалось, что Харон приходит в трех ипостасях, – две хаски и одна лайка были совершенно неотличимы друг от друга, заставив меня задуматься о правильности выбранного имени (может, стоило остановиться на Цербере, небезызвестном трехголовом жителе подземного мира?).

 

«Ты можешь поверить, что мы и в самом деле находимся на краю земли?», – спросила я Аню, перепрыгивая через камни, разбросанные каким-то великаном по териберскому берегу. Отлив оставил на белом песке множество подводных даров, так что наша компания юных натуралистов решила добраться до моста по береговой линии. «Да, я тоже целый день думаю об этом», – ответила Аня, вглядываясь в очертания старой Териберки. Кривобокие деревенские дома почти терялись среди новых построек в скандинавском стиле, но советское прошлое упрямо не поддавалось туристической перестройке. «Место контрастов» – так впоследствии описывал Териберку Егор: чистые пляжи со стеклянными террасами ресторанов соседствовали здесь с одним на весь поселок гастрономом и полуразрушенной школой.

Такой вид Териберка приобрела после выхода кинокартины Звягинцева «Левиафан», снятой здесь в 2013 году. Печальная история о бесплодности борьбы человека с системой открыла зрителям малоисследованный север России – с его водопадами, горами и выходом к Северному Ледовитому океану. Главным туристическим объектом – и настоящей святыней тур-паломников – стал скелет кита, заказанный Звягинцевым специально для съемок фильма. Кит в своем посмертии оказался настоящим путешественником: пластиковый муляж изготовили в Москве, перевезли для съемок в Териберку, а потом увезли в Санкт-Петербург на радость какому-то бизнесмену, пожелавшему иметь дома синего кита. Спустя семь лет скелет вернулся в Териберку, – правда, уже не на берег, где он выглядел довольно натурально, а на специальный огороженный помост. Не все местные относятся к произошедшему однозначно (многие так и не посмотрели фильм), но большинство туристов действительно приезжают в Териберку ради парочки искусственных костей. Мы до них тоже добрались – кости и вправду выглядят внушительно, хотя величественность несколько теряется из-за недавно появившихся ограждений.

 

От костей и высоченных качелей с видом на Баренцево море нас отвлекло приближающееся интервью с метеорологом. Светлана – одна из сменщиц на териберской гидрометеорологической станции; ее родители приехали сюда из Псковской области. В качестве альтернативного места службы Светлане предлагали метеостанцию в Архангельске, но работа в Териберке позволяла женщине получить жилье вместе с мужем. Сейчас, спустя несколько десятков лет, Светлана считает себя настоящей северянкой. Она показала нам небольшой домик смотрителей – две комнаты, диван и телевизор, окно с видом на Баренцево море – и провела нас по «полевой» зоне метеорологов, рассказывая о назначении каждого из загадочных приспособлений.

 

После экскурсии по гидрометеорологической станции наша группа разбилась на пары и отправилась на встречи с другими информантами. Кто-то пошел знакомиться с новой Териберкой, кто-то вернулся в старую, а некоторые смельчаки остались исследовать горы. Местом встречи оказались, разумеется, уже упомянутые качели: поочередно взмыв в небо, мы дождались первых звезд и медленно побрели домой в надежной компании Харона.

 

Утро отъезда было еще более солнечным и жарким, чем наш предыдущий день в Териберке. Загрузив чемоданы в микроавтобус, мы отправились к Драконьему пляжу, – драконов там, к сожалению, не оказалось, зато их яиц было в избытке. Наша группа снова разделилась: одна часть ребят пошла исследовать северные водопады, а другая осталась на побережье Баренцева моря. Шум волн, мерещившийся нам на подъезде к Териберке, здесь был просто оглушительным: не такие пенистые, как южные, они с воем бросались на округлые камни.

 

На обратном пути Тася напевала «Gaudeamus igitur», пока микроавтобус подпрыгивал на особенно крупных камнях. Териберские скалы постепенно сменялись уже знакомой нам лесотундрой, знаменуя собой заключительные дни экспедиции. Vita nostra brevis est, brevi finietur.

 

Мурманск

Одним из самых необычных мест, которые мы посетили во время экспедиции, была лаборатория морских млекопитающих Мурманского Морского Биологического Университета РАН. Когда мы подъехали по нужному адресу, увидели несколько невзрачных двухэтажных домов, пространство перед ними было завалено тяжелыми сетями, проржавевшими конструкциями непонятного назначения и выцветшими рыжими поплавками.

 

Старший научный сотрудник Андрей Яковлев, с которым мы поговорили о жизни и работе университета, родился и вырос в Мурманске. Когда-то он закончил Мурманский Арктический Государственный Университет и уехал за романтикой в город ученых-биологов на Оке – Пущино. Андрей рассказал, что через два года отложил защиту диссертации и вернулся в Мурманск – не смог жить «в климате средней полосы России». Ему нравится Мурманск с его одинаковыми серыми домами, холодным климатом и, конечно же, любимой работой – Андрей исследует влияние магнитного поля на поведение и деятельность серого тюленя. Где, если не в Мурманске, заниматься такими исследованиями? Кольский полуостров, омываемый Белым и Баренцевым морями, одно из немногих мест обитания тюленей, морских зайцев и моржей. Большая часть работы лаборатории морских млекопитающих происходит далеко от Мурманска – на полигоне в закрытом городе Полярный, где тюлени живут в своей естественной среде обитания. Андрей рассказал нам, что научное название детенышей тюленей – «щенки». И  доказательно разбил наше представление о том, что тюлени – крайне милые и добродушные существа. Оказывается, они настоящие хищники.

Когда мы вышли из лаборатории, я подумала о том, что романтика Севера – очень специфическое состояние. Мифы о Мурманске и мои ожидания о том, каким он будет,разбились о реальность, серость и продуваемые северным ветром невзрачные хрущевки. Даже тюлени с их смешными усами, круглыми животами и длинными неуклюжими ластами оказались хищниками. Не помогли ни мои любимые розовые очки, ни двойная радуга в первый вечер нашего знакомства с Мурманском. Вокруг все было инородным. Перемещаясь по городу, я задавала себе вопрос: «Что, если не выбирать сознательно это место, а родиться здесь?». Наверное, если так, то и уезжать никуда не захочется.

 

***

Мурманск оказался синтезом того, что нельзя представить, не увидев: на центральной улице – дома, разноцветные, веселые, как на раскраске пятилетнего ребенка – не в тон, не к месту, как будто протест против серости советского военного города. Вокруг центра – выцветшие серые пятиэтажки. Был и другой район, у подножья Петушиной горы: деревянные полусгнившие домики. В открытом нараспашку подъезде одного из них – коляска. На качелях во дворе – детская погремушка с зардевшимся боком. Вокруг города – сопки, скрывающие город от чужих глаз. Как сказала смотрительница Художественного музея: «За что люблю Мурманск? Сверху глянешь – город в низине. А спустишься в город, посмотришь – он на сопках стоит», – симфония различий и несовпадений.

Вопреки обещанному холоду нас встретило жаркое солнце, вместо куртки понадобился летний сарафан. Таксист, отвозивший нас в поселок Выходной на интервью, из замкнутого северного человека быстро преобразился в сочинского разговорчивого афериста: «Вы знаете, что не вызовете такси обратно, а за ожидание – по тарифу?». Туризм в Мурманске все же дал свои плоды: таксисты научились обманывать. И было кого: до пандемии, по словам местных, приезжали китайцы. После закрытия границ частыми гостями стали москвичи и питерцы, однако, как сказал нам один из собеседников, туристический поток все же уменьшился. Держался на китайцах.

В поселок Выходной мы приехали на закате. Холмы, на которых уже поселилась ранняя осень, в свете закатного солнца порыжели. Вид с конюшни открывался  необычный: где еще увидишь небо, горы, частные домики вдалеке, ветряк и все это – с плаца, на котором проходят тренировки.

 

Не зря мы столько раз переносили дату и время встречи. Первым организатором конных туров в Мурманске оказалась хрупкая девушка, Дрожжина Ксения. Она была главной здесь, и все – в ее походке, в ее вопросах к нам: «Вы кого-то ищете?» – выдавало в ней хозяйку. У нее было полчаса между тренировками, и за эти полчаса она поведала нам о своем детстве, жизни, о бизнесе и о том, как содержат лошадей на Севере, и почему им всем здесь – хорошо.

Обратно я ехала, восторгаясь тем, что человек смог сделать за 28 лет: открыть свою конюшню, сохранить бизнес в порядке, начать водить конные туры в Мурманской области (например, в Териберку, куда и так тяжело доехать, даже без лошадей), привезти спортивных лошадей в регион, где конный спорт существует всего  30 лет, и несмотря ни на что – даже когда умирала первая и любимая лошадь – не опустить руки. Если  стоит искать себе кумира, то мои кумиры – такие люди. «Место силы? – спросила я Ксению, отчетливо понимая, что знаю ответ. – Учитывая то, где мы сейчас сидим…». Ответ был: «Здесь».