Уилфред Бион «Внимание и интерпретация»
Какая вопиющая несправедливость! Уилфред Бион — один из самых значимых психоаналитиков не только британской школы, но и общемировой в принципе. Опираясь на идеи Фрейда и Кляйн, он создал собственное революционное направление, во многом определившее историю на следующие полвека. И в словах «следующий великий мыслитель после Фрейда», которыми многие описывают Биона, нет ни толики преувеличения.
Концепция трансформации «каши» бета-элементов в сознательные альфа-элементы, взаимосвязь контейнера и контейнируемого, осмысление и развитие процессов групповой динамики — это Бион. Обособление психоанализа от науки и медицины в отдельную сферу, где «внечувственные» данные намного важнее объективной сенсорной информации, а лечение невозможно без признания болезни пациентом — это тоже Бион. Знаменитая Таблица, она же Решетка, она же Сетка, призванная формализировать и структурировать процесс психоанализа, — снова Бион. В честь него, собственно, и названа.
В чем же тогда вопиющая несправедливость, спросите вы? Мы ответим: в том, что на русский язык труды столь выдающейся фигуры практически не переводились! Поэтому второе за 13 лет издание книги «Внимание и интерпретация» действительно на вес золота. Не только потому, что это, как признают эксперты, вершина психоаналитической мысли Биона, самая комплексная и всеобъемлющая его работа, знаменующая переход от теорий к прикладной практике.
Но еще и потому, что в новом издании тщательно обновлен и актуализирован перевод — например, закреплен термин «сетка», как наиболее емкий и гибкий. Сразу предупредим: читать все равно непросто из-за языка автора и того факта, что все написанное предназначается именно профессиональному сообществу. О чем автор сходу и заявляет:
«Сомневаюсь, что эту книгу сможет понять кто-либо, кроме практикующих психоаналитиков, хотя я и старался писать как можно проще. Но любой практикующий психоаналитик сможет понять, о чем я говорю, поскольку, в отличие от тех, кто только читал или слышал о психоанализе, он сам переживал то, что я в этой книге могу передать лишь словами и вербальными формулировками, созданными для другой цели. Они разрабатывались на основе сенсорного опыта. Разум — раб эмоций и существует для того, чтобы рационализировать эмоциональные переживания. Иногда функция речи заключается в том, чтобы сообщать об опыте другому; иногда — чтобы вводить в заблуждение об этом опыте.
Иногда целью является получение доступа к хорошему расположению духа и разрешение на доступ от него, а также, наоборот, отказ в доступе плохому расположению духа. Лексикон, возникший из такого материала, служит нам, пусть и неадекватно, когда, как в психоаналитической практике, изучаемый объект присутствует. В математике можно совершать вычисления в отсутствие объектов, относительно которых необходимо что-либо вычислить, но в психоаналитической практике для психоаналитика существенно важно уметь демонстрировать в то время, когда он формулирует. Это невозможно в тот момент, когда условий для психоанализа — в узком техническом смысле — не существует.
Некоторые из нас стремятся расширить психоаналитический метод так, чтобы его можно было применять в групповом сеттинге. Такое развитие, если оно может быть осуществлено без ущерба для фундаментального характера психоаналитического метода, будет инициировать переход от личной коммуникации к общественной. Именно это и делает язык в области чувственного опыта. Поэтические и религиозные формы выражения сделали возможной определенную степень «об-народования» , при которой существуют формулировки, достигшие прочности и устойчивости во времени, а также способности к расширению. Другими словами, «несущая способность» утверждения возрастает в пространстве и времени.
В своей сфере деятельности внимание психоаналитика захвачено конкретным опытом, к которому он привлекает внимание анализанта. Для этого он должен задействовать Язык Достижений. Иными словами, он должен применять методы, которые имеют аналоги прочности и устойчивости во времени или способности к расширению в сфере, где нет ни пространства, ни времени, в том смысле, в каком эти термины применяются в мире ощущений.
То, что я сказал в отношении данной книги, относится и к психоаналитической сессии; я уверен, что опыт психоанализа должен оказывать устойчивое влияние. В отличие от этой книги, сессия предоставляет мне и другим возможность привлечь внимание к реальным феноменам, на которые, как я полагаю, анализанту следует обратить внимание, и это может усилить влияние моей коммуникации. Подобное преимущество, как мне кажется, доступно и в психоаналитическом подходе к группам; можно надеяться, что способности художника, хотя и полезные для психоаналитика, необходимыми для него не являются. Более того, это может быть недостатком в той мере, в какой способности художника, как опасался Платон, могут позволить ему создать суррогат истины».