Питер Феликс Келлерман «Психодрама крупным планом»

Мы уже не раз касались темы психодрамы — терапевтического метода, который основан на ролевом отыгрыше эпизодов из жизни, снов, фантазий и так далее. Проживая эти ситуации, а не просто разговаривая о них, человек разрешает внутренние конфликты, избавляется от тревог и сопротивлений. Со стороны психодраматическая сессия выглядит почти что магией — так много в ней действия и скрытой динамики, и так мало формального анализа.

Долгое время этот метод, изобретенный Якобом Леви Морено сто лет назад, практически не был систематизирован. Им широко и эффективно пользовались специалисты разных направлений, но никто не брался исчерпывающе описать, что здесь к чему. Проще говоря, практика сильно обгоняла теорию — а это начинало вызывать отдельные возгласы о ненаучности подхода.

Ситуацию блестяще исправил Питер Феликс Келлерман — доктор психологических наук, клинический психолог и один из главных психодраматистов современности. Его книга под названием «Психодрама крупным планом» — бесценный труд, отвечающий на все возможные «что, как и почему», касающиеся этого загадочного метода терапии.

Впрочем, тут лучше дадим слово Екатерине Михайловой — она не только практикует психодраму более 30 лет, но и преподает её слушателям нашей Программы. Только почитайте, как Екатерина Львовна отзывается о работе Келлермана в предисловии к российскому изданию:

«Одно из сильнейших театральных впечатлений — темная сцена и пустой зал, место действия без актеров и зрителей, где уже затихли отзвуки вчерашнего представления и еще не родились голоса и краски сегодняшнего. Рабочее место, лишенное эффектов и иллюзий и именно поэтому обладающее особой магией... На подмостках, влажных после уборки, — вон и сутулая фигура с ведром — меловая разметка мизансцен. Поворотный круг неподвижен, скупое репетиционное освещение делает тени густыми и глубокими; на столике в проходе — исчерканный режиссерский экземпляр пьесы; именно “здесь и теперь” только и можно увидеть, как это делается. Изнанка с ее “узлами” и прозой завораживает накрепко, некоторых — на всю жизнь: “ступайте в театр, живите и умрите в нем, если сможете”.

В этой книге, поначалу кажущейся суховатой и демонстративно рациональной, прячется похожая атмосфера, причем спрятана она умело. О любви автор лишь проговаривается, а главный его пафос состоит как раз в том, что предмет любви — психодрама — описывается как обычный, то есть серьезный метод психотерапии. Есть у нее и отчетливые механизмы, и ограничения, и противоречия, и своя мифологизированная “официальная версия” (с ней П.Ф. Келлерман полемизирует, но под видом академической беспристрастности; эта изысканная полемика составляет немалое обаяние книги, ее подтекст).

В общем, для страстно любящих ту же “прекрасную даму” излагается и аргументируется вполне кощунственная мысль: психодрама — метод как метод. Может отказаться от некоторых спецэффектов, развеять ею же созданную волшебную атмосферу, не слышать восторженных голосов почитателей — и все равно не бояться пристального рассмотрения. Выдержит, сохраняя достоинство.

Есть в этом, конечно, изрядная доля суровости — как если бы какой-то средневековый барон, желая упрочить репутацию жены, учинил ей принародное испытание огнем: мол, честная — ожогов не останется. Впрочем, от аналитического взгляда плавится только грим, автор же полностью уверен в необходимости испытания и его исходе».