Зигмунд Фрейд «Торможение, симптом и тревога»
Зигмунд Фрейд — несомненно, Наше Всё. Вот только изучение его трудов — задачка, как говорится, со звездочкой. Их мало просто вдумчиво читать: тут требуется кропотливая интерпретация смыслов и контекстов, через которую можно, наконец, уяснить, что же имел в виду автор. Хорошая новость: преподаватели нашей Программы великолепно ориентируются во фрейдовских хитросплетениях и умеют сделать так, чтобы они стали понятны каждому слушателю. Пока новый учебный год не стартовал, можно сыграть в небольшую игру — сможете ли вы понять отца психоанализа самостоятельно?
К прочтению предлагаем статью уже почти столетней давности под названием «Торможение, симптом и тревога». По Фрейду, это не только сигналы того, что вам пора отдохнуть, но и три части человеческой психики, которые помогают нам в повседневной жизни.
Торможения, к примеру, регулируют и ограничивают выражение эмоций, желаний и инстинктов. Они могут быть как осознанными, так и неосознанными, и формируются под влиянием различных факторов.
Симптомы, в свою очередь, имеют глубокие корни в конфликтах и торможениях. Они являются проявлением компромисса между теми частями личности, где подавляются запретные желания или требования суперэго, а страх и тревога могут возникать из-за неосознанных процессов и конфликтов, которые влияют на состояние и поведение человека.
Вот как об этих трех составляющих пишет Фрейд:
«Торможение является проявлением ограничения функции Я и может иметь различные причины. Некоторые механизмы такого ограничения функции и общие тенденции нам хорошо известны. В случаях специального торможения эту тенденцию легче узнать. Если играть на рояле, писать или даже ходить становится трудно из-за невротического торможения, то анализ объясняет причину этого явления слишком сильной эротизацией выполняющих эту функцию органов — пальцев и ног. В общем мы поняли, что Я как функция органа терпит повреждение, если его эрогенность, его сексуальное знание увеличивается. Этот орган ведет себя в таком случае — если решиться на несколько рискованное сравнение,— как кухарка, которая не хочет больше работать у плиты, потому что хозяин дома завязал с нею любовные отношения».
«Симптом возникает из влечения, которому противодействует вытеснение. Когда Я, воспользовавшись сигналом неудовольствия, достигает своей цели, совершенно подавляя влечение, мы ничего не узнаем о том, каким образом это произошло. Узнать это мы можем только в тех случаях, которые следует отнести к вытеснениям более или менее неудачным. В последнем случае в общем дело обстоит так, что влечение, несмотря на вытеснение, все же находит себе замещение, которое носит на себе печать искажения, сдвига, торможения. В нем больше нельзя узнать удовлетворение, оно не сопровождается ощущением удовольствия, но зато этот процесс принимает характер навязчивости».
«С первого впечатления страх представляет собой нечто ощущаемое. Мы его называем аффективным состоянием, хотя точно не знаем, что такое аффект. Как ощущению, страху свойствен совершенно очевидный признак неприятного, но этим не исчерпывается его качество: не все, что имеет характер неприятного, мы можем назвать страхом. Имеются еще и другие ощущения неприятного характера (напряжение, боль, печаль) и страх, помимо этого качества неприятного, должен обладать еще другими особенностями. Возникает вопрос: удастся ли нам понять различие между этими разнообразными аффектами? Из ощущения страха мы можем все же кое-что выделить. Его неприятный характер как будто имеет некоторую особенность. Это трудно доказать, но кажется весьма вероятным, и в этом не было бы ничего удивительного. Но, кроме этого трудно поддающегося выделению особенного признака, мы замечаем при страхе определенные физические ощущения, которые связываем с определенными органами».