«Великая ирония» Вуди Аллена
Этот фильм стоит посмотреть всем. Даже тем, кто в творениях гениального Вуди Аллена ничего гениального не видит — а таких людей, судя по отзывам на предыдущие ленты режиссера, достаточно. И культурная отмена тут, поверьте, далеко не главная причина. Однако юбилейная — пятидесятая! — картина точно стоит того, чтобы потратить на нее полтора часа. И не столько ради сюжета, к интересности которого в данном случае вопросов как будто минимум, а потому что — пока теоретически — это последнее слово Аллена в искусстве. И пропустить его мимо, а не через себя, будет неуважением даже не к режиссеру, а к кинематографу.
Мы же к просмотру привлекли экспертный совет в лице сценариста Анны Овчаровой, которая призналась, что от увиденного испытала творческий экстаз. Психоаналитический коуч Ксения Вагнер разглядела кое-что особенное в игрушечной железной дороге. Диванный кинокритик Максим Ракитин, в лучших традициях «Следствие ведут», нашел источник плагиата.
Анна Овчарова, сценарист
Портрет Вуди Аллена — автора и режиссера фильма «Великой Иронии» — много лет висел у меня над кроватью. Кажется, что пришла пора его вернуть, иначе как еще выразить сильное восхищение человеку, который, несмотря на возраст, продолжает производить картины такого уровня?!
Творчество американского режиссера отличается от остальных тонким юмором и острой сатирой, да и Аллен радовал зрителя каждые несколько лет качественным фильмом. Популярные актеры, сюжет о причудах высшего общества, приятная атмосфера, трепет любовной истории и намеки чего-то французского – вот краткое резюме режиссерского стиля.
Вместе с седыми волосами, морщинами и временным канселингом, в картинах Вуди Аллена стало появляться меньше жесткого сарказма и больше романтизма. Сложно представить, как этот человек может так сильно любить жизнь, если он постоянно работает! Режиссер поражает трудолюбием даже в 87 лет: на следующий день после завершения монтажа фильма он приступает к новому. Подобный режим он держит с сорокалетнего возраста и, в отличие от коллег, сидит за сценарием лично, целый день, с быстрыми перерывами на душ. Это помогает ему перезагрузиться, очистить голову и с новыми мыслями вернуться за работу.
Пятидесятый — юбилейный — фильм великого режиссера должен был стать особенным, и несмотря на давление со стороны европейских феминисток, Вуди справился даже лучше, чем мы ожидали. Сюжет «Великой Иронии» повествует о неожиданной влюбленности молодой замужней девушки и ее одноклассника, случайная встреча которых переросла в адюльтер. Казалось бы, в этой истории все по классической схеме: красивая девушка, не способная оценить все риски, от чего кажется очень храброй, нарциссичный богач, «однобокое» светское общество, один единственный здравомыслящий персонаж, острые сюжетные конфликты и неожиданный поворот в кульминации. Однако сотрудничество с поддержавшими Вуди европейскими киностудиями и перевод фильма на любимый им искрометный французский дали новый, более свежий взгляд и на сюжет, и на творчество.
Борхес говорил, что «искусство — это огонь плюс алгебра». В этой картине как раз появился тот самый огонь, то самое вдохновение, которое мы, ценители творчества Аллена, начали терять в его работах.
Название изначально должно переводиться, как «Счастливый Случай» и такое определение фильма идеально подходит всему, что видишь на экране. Изначально кажется, что состояние легкости возможно только при счастливом стечении обстоятельств — просто так совпало, что все сложилось хорошо и породило чувство вдохновения. Но все совсем не так! Вуди Аллен – настоящий повелитель драматургии, у него каждая сцена драматургически выверена до секунды. Одна мама главной героини и ее драматургический функционал чего стоят! Но перевод оригинального названия прокатчикам, все-таки, нужно было сохранить.
Резюмирую: пятиминутные овации, которые получила «Ирония» на Венецианском кинофестивале в августе 2023 года, считаю абсолютно недостаточными. Рукоплещем каждому мгновению из 93 минут фильма!
Ксения Вагнер, психоаналитический коуч
«Трофейная жена» — называет себя главная героиня Фанни, у мужа которой, Жана, есть всё, что полагается образцово-показательному нарциссу: вкус, деньги, статус, окружение, поджарый пресс и…игрушечная железная дорога за несколько тысяч евро.
Метафора «трофейной жены» в первых же кадрах не только обнажает перед нами нарциссическую проблематику, но и звучит тревожным психопатическим звонком: трофей – это то, что было прежде живым, но стало мертвым. А точнее – убитым. И впоследствии мы увидим, как это реализуется в сюжете буквально.
Как и всякий психопат, Жан делает с женой именно это — он планомерно убивает её индивидуальность, её вкусы, её истинные желания, всё, в чем проявляется её «обычность» и «посредственность», невыносимые для его нарциссической программы всемогущества.
«Эта девушка была принцессой, а я сделаю её королевой» — заявляет Жан, подразумевая, что он-то — уже король. Затем проваливается в психопатическую яму еще глубже: «Твоя душа — теперь моя забота», – говорит он жене, как если бы он был Богом. Есть ли кто-то могущественнее?
Как и во всякой патологической нарциссической конструкции, обратная сторона всемогущества – ничтожность. И внутри успешного бизнесмена, атлета, красавчика живет маленький мальчик:
— Всё не повзрослеешь? — спрашивает Фанни, когда Жан с гордостью демонстрирует ей купленную железную дорогу.
— Да, я большой мальчик, — отвечает Жан, а позже мы узнаем, что в детстве он скрывался от травли и отвержения в поездах: когда поезд выезжал из тоннеля на свет, ему становилось легче.
Как может ответить на это воспоминание психоаналитическое воображение? Метафорой рождения, где холод и тьма тоннеля символизируют, вероятно, мать, а свет — жизнь, но драма Жана в том, что тьма так и осталась внутри. Или он — внутри тьмы.
От того и рядом с ним — холодно, пусто, скучно, как рядом со всяким, кто не способен проявить внимание к твоим чувствам и разделить их с тобой, а видит в тебе лишь объект удовлетворения собственных амбиций, игрушку, трофей.
Неудивительно, что Фанни, замерзшая в этом браке до стука зубов, буквально бросается к бывшему однокласснику как к спасительному огню: у него нет ни денег, ни статуса, но есть главное — тепло. Он нежный, заботливый, чуткий, но что важнее всего — заинтересованный именно в ней, в Фанни, в том, как она устроена и чего хочет, в ней как в субъекте, а не в трофее или продолжении себя.
Он — классический невротик, ищущий ответы на свои вопросы, чувственный, страстный, живой и настоящий. Примечательно, что зовут героя Ален — как если бы Вуди Аллен на что-то этим намекал?
Его залитая оранжевым светом квартирка противопоставляется холодному полумраку в доме Жана, его растрепанные кудри — прическе Жана «волосок к волоску», его живая, постоянно меняющаяся рукопись (он писатель) — механической железной дороге Жана.
В этой механистичности, неисправимой ригидности, неизлечимом обморожении и есть психическая трагедия Жана: сам лишенный в детстве живого тепла, он способен только на два действия: либо любить – вернее, делать то, что он понимает под любовью, но что ею на самом деле не является, либо убить.
Он верит, что может контролировать всё — даже чужие жизни. «Презираю тех, кто верит в случайности. Случайностей не бывает, их создают», — говорит он жене.
Но фильм неслучайно называется «Великая ирония». Сделав Жана жертвой убийства, спланированного им же в качестве убийцы, Вуди Аллен как будто хочет сказать нам, что никто не обладает всемогуществом — и даже самый искусный охотник однажды сам может стать чьим-то трофеем.
Максим Ракитин, в ретроградном настроении
«О чем этот фильм? Да ни о чём!» — цитата из великой телевизионной программы советских времён, опять промелькнула в моей кинокритической голове после просмотра очередного для многих, а для меня первого, фильма Вуди Аллена.
Нет, я, конечно, знаю, кто этот прекрасный человек, но моя врожденная лень и абсолютное безразличие к кинематографу давно не позволяли мне ознакомиться с творчеством обладателя аж четырёх «Оскаров».
«Великая ирония» показывает Париж – а что же ещё показывать, когда нужно напустить розовых соплей, – где замужнюю тётеньку останавливает её бывший одноклассник, который влюблён в героиню до сих пор, и сюжет начинает закручиваться. Героиня живёт с богатым, но явно не очень честным мужем, который дарит ей всякое нужное барахло, собирает железные дороги, для чего у него есть целая комната. Тут я в первый и последний раз позавидовал одному из главных героев – дальше началась тягомотина, которую у нас принято называть «любовный треугольник».
Одноклассник, или кто он там, конечно же творческая личность, а не водитель фуры, героиня мечется по углам, то жалея себя, то мужа с паровозиками, любовник пропадает, появляются какие-то румыны, которые хотят отвалтузить парня за адюльтер, поскольку муженёк все понял.
Типичная история золотой клетки, где жене наскучило играть роль модели для демонстрации достижений мужа, а тот, богатый и явно нечистый на руку, вступает в невидимый конфликт с тем, кто посмел пробудить в даме светлые чувства, желая его удавить. Ничего не напоминает?
Помогу: зимняя Ялта, жена известного цеховика встречает парня по имени Бананан. И да, те же уныло-серые сцены, попытка (успешная) убрать соперника, бесславная смерть главного злодея. Но: тем персонажам я почему-то верю до сих пор, а героям юбилейного фильма голливудского изгнанника не то, что не поверил, а досмотрел последние полчаса на скорости х1.5. «Великая ирония», иронии которой я не понял, потому что точно знал с самого начала, что «хозяину жизни» в конце прилетит.
В общем, традиционно следую собственному неотёсанному имиджу и переключаюсь на «Следствие вели» с Леонидом Каневским.