«Полезный пар»: папы, лихие и вовлеченные
Что-то давно в нашем канале не было «Полезного пара» – все потому, что Михаил Стависский, наш постоянный колумнист и автор этой самой рубрики, с головой ушел в учебный процесс. Однако, в связи с громким недавним релизом нового сериала «Лихие» высказался на тему отцовства:
Отец в русской культуре – человек строгий, сдержанный, немного отстраненный. Отец царствовал над семьей, принимал репрессивные меры против ее членов и вершил их судьбы. С другой стороны, крепостное право, военная обязанность на 25 лет, революции и прочие потрясения XIX и XX веков, неумолимо мужчин с этой их абсолютной патриархальной властью из семей забирали. При отсутствующем мужчине вся семейная власть доставалась женщине, и та несла двойную нагрузку: принимала решения, хранила семейный очаг, становилась главой семьи.
В 70-е и 80-е годы ХХ века папы начинают напоминать английскую королеву: ее все уважают и любят, она остается символом принятия всех решений, но, по сути, уже не является лицом, за что-либо отвечающим.
Одновременно, в то время становится большой проблемой лишиться работы, и поколение Х, и в некоторой степени поколение Y, очень этого боится. Отцы начинают терпеть, утрачивать маскулинность, идеологическую гегемонию и превращаются в людей, которые вынуждены много времени проводить на работе, получая очень скромное вознаграждение и существенно не влияя на семью.
На Западе в это же время возникает феномен нового отцовства, когда мужчина становится таким же полноправным родителем, как и мать, и возвращается в семью, где проводит много времени с детьми и воспитывает их вместе с мамой.
Советский Союз в конце 80-х проходит через существенный перелом общественно-политического строя и переходит от социализма к дикому капитализму. Огромное количество отцов испытывают страшные эмоциональные идеологические перегрузки, утрачивают старую идентичность, и не находят новую. Главные инженеры становятся таксистами, ведущие эксперты – челночниками, эксперты всех профессий больше никому не нужны. Происходит новый перелом роли отца, и она еще больше уменьшается.
На отцов того времени оказывалось существенное давление – надо было зарабатывать деньги, жить в новом мироустройстве, при этом никто не понимал как. Радует, что на эту проблему постепенно обратили внимание – начало положил городской образованный класс – и мужчины задумались о том, что хочется больше общаться, лучше знать собственных детей, и начали двигаться в сторону осознанного отцовства.
Смысл быть лишь добытчиком и с утра до вечера вкалывать постепенно уходит. Родители в семье становятся равноправными, и возникает новая проблема: теперь женщина начинает много работать, а мужчины становятся домохозяевами. В этой роли сильный пол вновь, как когда-то, утрачивает маскулинность, приобретает женские черты: начинает готовить, уходить в отпуск по уходу за ребенком. В результате мужская функция не укрепляется, и сами мужчины перестают быть прочными, устойчивыми, опорами семьи – как это было раньше и по привычке требуется от мужчин.
Резонно, что появилось направление, которое в психологии называется «вовлеченное отцовство» – когда мужчина не отодвигается от детей, а женщина – от заработка. Мать и отец – рядом друг с другом, рядом с детьми, никто не жертвует самореализацией или временем, проведенным с семьей. Люди путешествуют, катаются на лыжах и велосипедах, ходят в кино, ездят на дачу и в отпуск. Отец и мать становятся для детей (а) доступными и (б) ответственными, и оба отвечают за взаимодействие с детьми.
Конечно, не всё так лучезарно: патриархальные образы никуда не делись, и идея отца-кормильца по-прежнему актуальна и влиятельна. Общество поддерживает эту идеологию, предоставляя мужчинам лучшие должности, более высокую зарплату и больше возможностей для самовыражения. За счет этого стереотипы о мужских и женских ролях продолжают сохраняться, а социальное давление на то, что именно отец должен работать и содержать семью, сохраняется, что вовлеченному отцовству, безусловно, мешает.
Часто мужчины и сами не понимают, какая у них должна быть роль. Перед глазами – два варианта: авторитарная и роль «отсутствующего отца» – та самая, из 90-х. Как первый вариант – отца, не терпящего возражений, готового на расправу, ожидающего полного контроля и полного недоверия, так и второй – отсутствие отца и вседозволенность – не помогают сформулировать доверие и эмоциональную близость, возможность разговора с ребенком и выстраивания отношений в семье. В обществе продолжает существовать огромное количество способов взаимодействия отцов с детьми: кто-то дает максимум запретов и ограничений, кто-то пытается их минимизировать, кто-то позволяет себе силовые методы воспитания, другие никогда его не трогают. Кто-то всегда во всем прав, и тогда у детей нет своего мнения, кто-то при сильной фаллической матери свои мысли не высказывает, и тогда у ребенка возникает чувство, что у отца мнения нет вовсе. Одни воспитывают личным примером, другие считают, что без этого вполне можно обойтись.
И все же, на наших глазах происходит формирование нового отцовского образа, новой отцовской роли, отличной от 90-х годов, и у детей появляется та самая забота отца, которая позволяет ребенку постепенно брать на себя новые функции: расти, взрослеть и сепарироваться, развиваться как полноценный субъект, а не объект. Важнейшая компетенция отца состоит в умении детей поддерживать, выращивать в них достоинство и опору на собственные силы, учить не сдаваться перед трудностями, заботиться о других, заботиться о себе, любить людей, которые его окружают.
Вовлеченное отцовство – это и про совместное время, совместное принятие решений, и совместное обсуждение сложных вопросов. Это – когда мама любит, а отец вкладывается в развитие. Ребенок в результате не остается один на один с вызовами, которые сегодня обильно дает внешняя среда, и учится жить в неопределенности, получая большую уверенность в будущем.