Американская глубинка глазами художника. Что хотел сказать Грант Вуд?

На конкурсе в Чикагском институте искусств «Американскую готику» Гранта Вуда сочли юмористической валентинкой, а после того, как репродукцию картины опубликовали газеты, жители штата Айова стали грозить художнику расправой за то, как он изобразил их быт. Впрочем, от ненависти до любви всего один шаг — и меньше чем за десятилетие восприятие полотна радикально изменилось. Обитатели американской глубинки перестали видеть в ней сатиру на самих себя, зато разглядели отражение непоколебимого духа первопроходцев.

Что на картине видят наши современники?

За пояснение визуального ряда в этом выпуске отвечает Алина Аксенова – историк искусства, преподаватель, автор книг «История искусства. Просто о важном» и «Искусство ХХ века. События. Художники. Эксперименты». За поиск скрытых мыслей художника — Светлана Федорова, старший преподаватель нашей Программы. Младший научный сотрудник Зоя Вагнер берет на себя самую сложную часть — проработку мелких и даже невидимых деталей.

Алина Аксенова, искусствовед:

Одна из самых известных и пародируемых картин, созданных когда-либо в США – несомненно «Американская готика» Гранта Вуда. Вместо героев на фоне маленького деревянного дома с уютным окошком кого только не изображали: Симпсонов, Бивиса с Батхедом, Малдера и Скалли, героев Мапет-шоу – этот список можно продолжать до бесконечности. Справедливости ради стоит сказать, что сразу после написания в 1930 году картина Вуда многими воспринималась как карикатура. Но только карикатурой она никак не была.

Кто эти люди?

Суровый вид героев картины, явно жителей глубинной Америки, не вызывает симпатии. Зато провоцирует любопытство и желание рассмотреть их пристальнее. Такая возможность есть, ведь художник прописал их внешность до мельчайших деталей, тонко и филигранно. Старомодно причёсанная и одетая в передник 19 века женщина отвела неприветливый взгляд в сторону. Уголки её губ опущены, а брови нахмурены. Её настрой разделяет стоящий рядом мужчина. Он не спускает глаз со зрителя, крепко сжимая в руках вилы, направленные остриём вверх. Несомненно, это не просто орудие труда пожилого американского фермера, но и оружие, которым он готов защитить свою семью, свой дом и свой мир. Это весьма актуально в связи с начавшейся за год до написания картины «великой депрессией». Враждебный блеск острия вил рифмуется со сверкающей пуговицей сорочки фермера. Линии зубьев повторяют швы его комбинезона; их же можно увидеть в оконных переплётах рам. Тех самых, в форме стрельчатой готической арки, которые отбрасывают тень на тюль внутри. Эта уютная деталь не только привлекает внимание к дальнему плану картины, но и напоминает о культе дома, столь важного для консервативных американцев, коими являются герои картины.

Причём тут готика?

Конечно, к такой молодой стране как США, готика – узнаваемый стиль позднего европейского средневековья – не имеет никакого отношения, Америку тогда ещё просто не открыли. И всё же так называемый готический ренессанс покорил Европу 19 века, особенно распространившись в Викторианской Англии. Церкви, дворцы и усадьбы в неоготическом стиле напоминали о старых традициях, связи времён. Провинциальная Америка скопировала этот стиль, не относясь к нему как к части собственного прошлого. Однако для Гранта Вуда отсылка к готике – это намёк на стремление американцев нащупать собственную традицию, почву, на которой базируется американская культура. Она не знала средневековья, но её отправной точкой можно считать культуру первых переселенцев, строгих и сдержанных протестантов, таких, как герои Вуда.

Художник играет с понятием «готика» свободно и красиво, зашифровывая отсылку к ней не только через стрельчатое окошко на втором плане картины, но проводя параллель с известнейшей работой Яна ван Эйка, жившего на излёте средневековья. Связь с его картиной «Портрет четы Арнольфини», где в детально прописанном интерьере дома изображена семейная пара, возможно, считывается не сразу. Но связь несомненно есть, не только через изображение близко стоящих друг к другу мужчины и женщины, а в том числе и через такое же внимание к тонко изображённым подробностям внешнего вида и обстановки, которой окружены герои. К тому же, два года своей жизни Грант Вуд провёл в Европе, имея возможность изучить искусство 15 века и работу Ван Эйка в частности.

К какому стилю отнести картину?

Если вам показалось, что работа Вуда написана в духе реализма, вы в чём-то правы. К началу 1930-х годов мало кто так писал в Америке, а в Европе и подавно. Мир искусства был очарован странными видениями сюрреалистов: абстракциями Миро, играми подсознания Дали и Магритта, даже Пикассо в это время пришёл к написанию чудовищ с лицами невероятных конфигураций. Грант Вуд один из тех, кто сознательно отверг авангардистские веяния и выбрал предельно реалистичный живописный язык, способный раскрыть образ жителя глубинной Америки понятно и просто. Это направление было названо «реджионализмом».

Хотя Америка и кажется колыбелью современного искусства и славится такими звёздами как Поллок и Уорхол, не менее значим в этом ряду совсем не модернист, а консерватор, такой же, как герои «Американской готики», реджионалист Грант Вуд.

Светлана Федорова, старший преподаватель Программы:

Американская готика. Почему готика? От нее здесь есть только окошко, как у средневекового собора, не очень-то и типичное для американской постройки. Вместе с тем, на картине очень много символики трезубца – это и непосредственно сами вилы, и орнамент на кармане у мужчины. Возможно, это религиозный мотив: есть ощущение, что они не вдвоем, а как будто их трое: муж, жена и святой трезубец. И это неслучайно.

Надо учитывать американскую философию: она в основе своей – про культ имущества, чтобы был дом, а в нем – все чинно и аккуратно, за занавесочкой, и чтобы та была приличной. На внешнем плане много агрессии, видно, что они этими вилами готовы защищать все, что нажито непосильным трудом, в том числе и свои устои. Обратите внимание на одежду – максимально закрытая, застегнутая на все пуговицы, похожа на ту, которую носят воспитанники детских пансионов. У мужчины, например, вместо штанов — мальчишеский комбинезон: поверх него накинут пиджак, как некий символ статуса. По сути, перед нами такие полудети-полустарички.

Вопрос в том, что же они готовы защищать этими вилами, кроме имущества? Добропорядочность семьи – или свою личную жизнь, которая в фантазиях может быть весьма буйной или даже запретной? Что происходит за той самой занавесочкой? Возможно, нам лучше не знать — американская глубинка хранит много тайн, порой шокирующих.

Интересно, что лица героев тоже ассоциируются с формой трезубца: узкие стиснутые губы и опущенные уголки рта – как воткнутые вилы. Женщина вполне могла быть молодой – если смотреть на волосы и некоторые детали внешности – но из-за этого выражения лица оба кажутся достаточно пожилыми людьми.

И сами вилы: на переднем плане, отгораживают зрителя от персонажей и их дома – понятно, что лучше туда не подходить. В то же время вилы выглядят и как угроза для женщины: мужчина обнимает их, а не супругу, и кажется, что может пустить их в ход против нее. Мужчина смотрит на зрителя с вызовом, а женщина отводит глаза – делая вид, будто не знает, что происходит. Похоже и правда за занавеской творятся тревожные вещи.

Зоя Вагнер, 4.5 года, младший научный сотрудник:

Это – дядечка, а рядом с ним – девушка. Я бы к ним приехала в гости, если бы у них было много деток.

Вилка в руках у дядечки похожа на настоящую вилку. Или лопату. Или на дом. Ну не сам дом, а на окошко в доме. Там похожие узоры.

Ещё я вижу маленький сарай. Кто там? Куры, петухи, козлики. Кстати, у дядечки на штанах – пися, а у девушки на шее – красивый кулон. Может, даже на нем она и нарисована.