«Сикстинская Мадонна» — не то, чем кажется

Разбор от Андрея Владимировича Россохина – доктора психологических наук, профессора, академического руководителя программы, ведущего executive-коуча международных бизнес-школ.

Знаменитую картину Рафаэля Санти принято считать одним из первых примеров соединения божественного и мирского — такая практика в живописи началась только в эпоху Возрождения. Мария с младенцем как бы сходит к зрителю со сцены и смотрит ему прямо в глаза. С точки зрения психоанализа в полотне есть множество подсказок, указывающих на внутреннее состояние и переживания самого художника. 

Прообразом Мадонны здесь послужила любовница Рафаэля — Маргерита Лути. Она не отличалась верностью, живописец от этого страдал, и на картине, вероятно, изобразил других мужчин, которые окружали возлюбленную и желали ее соблазнить. Присмотритесь к облакам за спиной Марии: там ведь не херувимы, а вполне взрослые лица, кажущиеся отвратительными и опасными. Они словно пытаются прорваться к Мадонне, «поглотить» ее. Рафаэль выводит женщину на передний план, а занавес должен сомкнуться за ее спиной, оставив все греховное позади. 

Здесь же и попытка обожествить возлюбленную, очистить от земных страстей — и у нее тоже есть понятное обоснование. Рафаэль потерял мать в возрасте восьми лет, еще через три года умер отец — поэтому в трех детских фигурах зашифрованы три «Я» художника. Младенец на руках Мадонны уже предчувствует ее раннюю смерть. Два ангелочка внизу опираются на крышку гроба: один поглощен меланхолией, а второй устремляет взгляд к Марии, как бы веря в воскрешение умершей матери. 

Важнейший ключ к пониманию происходящего — то, что ангелочки списаны с реальных детей, зачарованно смотревших на витрину недоступной для них булочной. Маргерита Лути была дочерью булочника, и эта параллель слишком сильна чтобы ее игнорировать. 

Рафаэль надеялся обрести потерянную мать в своей возлюбленной — и одновременно был уверен, что потеряет и ее тоже. И потому он не мог относиться к ней как к развратной женщине. Ему нужно было ее обожествить и сделать бессмертной, чтобы любить и как мать тоже. В картине чувствуется двойное напряжение – мужская страсть, сжигающая ревность и, одновременно, глубочайшая детская боль от потери матери, наивная мечта о воскрешении. 

Возможно, сознательно рисуя страдание Мадонны, предвидящей потерю сына, Рафаэль бессознательно вкладывал в эту картину иной смысл – свою собственную обреченность от того, что не сможет удержать свою женщину ни как любовницу, ни как мать.