«Работать, просто чтобы работать, не интересно вообще»: Лиля Брайнис о социальной психологии и работе с детьми
«Теории и практики» в рамках спецпроекта «Москва студенческая» поговорили со студенткой 2-го курса магистерской программы "Прикладаня социальная психология" Лилей Брайнис о работе с подростками, проблемах философского образования и Музее Москвы.
Материал предоставлен платформой "Теории и практики"
Философский факультет МГУ
Я училась на гуманитарном отделении лицея при ИСАА МГУ. Там нам все время объясняли, что МГУ — самый лучший университет, нас к нему готовили, и сомнений, куда поступать, у меня не было никаких. Стоял вопрос о выборе факультета: ИСАА меня не прельщал, и я выбрала философский факультет. Мне казалось, что философия — это что-то очень сложное, странное и смешное. Я была очень одухотворенным подростком, и в 15 лет мне хотелось получить ответы на все вопросы вселенной. И я думала, что на философском мне расскажут обо всем, что надо знать. Я туда поступила, и ничего такого мне не рассказали. Там было всего три-четыре преподавателя, которые как-то по-настоящему относились к тому, что делают, но поскольку они говорили для меня на птичьем языке и никто не сделал даже попытки как-то ввести нас в этот птичий философский язык, я довольно быстро отключилась. Но, может быть, это была моя личная история, потому что многие мои однокурсники, наоборот, включились. Я же довольно быстро поняла, что это все мне неинтересно, и закончила, просто чтобы закончить.
Я решила, что мне нужно идти учиться дальше, что философского образования мне недостаточно, потому что там я занималась прекрасной игрой «сдай экзамен на пятерку, не прочитав ни одной книжки», правда, закончила в итоге университет всего с одной тройкой. Мне была интересна психология и решила поступить на магистерскую программу социальной психологии в Высшей школе экономики. Сходила туда на олимпиаду, где, среди прочего, надо было прочитать на английском статью о феномене счастья в разных культурах. На философском ничего подобного и близко не было, там шли разговоры о трансцендентном. Там я саботировала как могла — писала работы про карты Таро, алхимическую природу поэзии Жана Кокто, а диплом мой был посвящен спектаклям Бориса Юхананова. Прочитав статью на олимпиаде, я подумала — вот эти крутые люди, социальные психологи, которые занимаются чем-то настоящим, интересным и нужным.
______________
Прочитав статью на олимпиаде, я подумала — вот эти крутые люди, социальные психологи, которые занимаются чем-то настоящим, интересным и нужным.
______________
Высшая школа экономики
Я поступила в «Вышку» на бесплатную магистратуру по социальной психологии, где учусь уже второй год. «Вышка» — очень хороший университет. В МГУ, чтобы прочитать какую-то научную статью, я должна была идти в Фундаментальную библиотеку, сдавать все свои вещи, получать пластиковый прозрачный пакет, складывать в него все, что мне нужно, подниматься по прекрасным мраморным ступеням, чувствуя себя мошкой в этом колоссальном пространстве, идти в залы, где были специальные компьютеры, и только там, в определенное время, был доступ к международным базам данных. В «Вышке» ты регистрируешься в e-library и у тебя есть доступ из любой точки, где есть интернет, ко всем базам данным. Другой плюс — это выступления разных иностранных преподавателей с именем: ты чувствуешь себя причастным к мировой науке. В МГУ ты сидишь в мраморных зданиях и чувствуешь себя в саркофаге. В ВШЭ ты чувствуешь, что люди не отрабатывают с девяти до шести, а правда живут тем, что делают.
Магистерская диссертация
Я пишу магистерскую диссертацию про феномен ябедничества. Я решила обратиться к своему опыту работы с подростками и вспомнила историю про мальчика, которого травили в детском лагере, где я работала. Он не хотел мне рассказывать о том, что с ним происходило, так как не хотел быть ябедой. Я стала пытаться его переубедить и в итоге поняла, что дети, которые страдают от травли и издевательств, часто не рассказывают об этом и боятся просить помощи, потому что не хотят становиться ябедами. Феномен ябедничества очень сложный. В своем исследовании мне хотелось бы развести две ситуации — когда ребенок ябедничает просто так и когда есть травля, о которой он должен рассказывать.
Учитель обществознания
Закончив университет, я пошла работать в школу. Единственное, что мне дал философский факультет, это диплом, в котором было написано «философ, преподаватель». Я вернулась в свою школу, в которой мне было ужасно комфортно и интересно, и отработала там три года учителем обществознания. За три года работы в школе я научилась большему, чем за пять лет на философском факультете. Я работала с восьмыми и девятыми классами, это была небольшая по школьным меркам нагрузка — сначала семь часов в неделю, потом двенадцать. В первый год я получала шесть тысяч рублей, потом — двенадцать. Ставка была неполная, но это было огромное количество подготовки и проверок — я собирала по двести семьдесят работ три раза за четверть. Все время проверяла и составляла тесты, готовила детей к экзаменам в конце девятого класса. В конце третьего года я поняла, что все, что я хотела сделать в школе, я сделала. Более того — я стала превращаться в довольно неприятного персонажа, такую авторитарную училку, которая стучит кулаком по столу и которой не хватает времени и желания на сложных подростков.
Музей Москвы
В Музее Москвы я занимаюсь детским направлением. У музея есть большие планы по обновлению — нам хочется сделать из него большой культурно-образовательный центр. Все, что ты хочешь узнать про Москву, ты должен узнать здесь. Мы думаем про разные форматы, которые будут привлекать детей. Понятно, что в плане творческих занятий сложно конкурировать с Пушкинским музеем или Третьяковкой, потому что это их специфика. Нам нужно делать другую историю, это, конечно, вызов, и это интересно. В планах — детский образовательный центр, всякие большие праздники и разные коллаборации.
Работа и учеба
Когда я работала в школе, я не училась. Работа и учеба — это довольно трудно, тебе все время приходится расставлять приоритеты, решать, что важнее. В прошлом году я поставила на первое место учебу, а работала просто потому, что надо работать, чтобы на что-то есть, ведь стипендия всего около 1200 рублей в месяц. Я переводила, занималась репетиторством, писала какие-то статьи. Потом я пошла в детский лагерь «Село» к Филиппу Бахтину и проработала там около полугода. Сейчас я вышла работать в Музей Москвы и столкнулась с тем, что прихожу на работу к десяти-одиннадцати утра, уйти нужно в шесть, а это значит, что ты опоздаешь на первую пару. Ты все время должен выбирать, что для тебя сейчас важнее. И все время возникает желание прогулять, потому что ты и так устала, работая с утра. Но есть еще домашние задания — нужно читать статьи, книги, — на все это не хватает времени.
Мне повезло, что моя работа релевантна моим исследованиям. История про ябедничество — это история про взаимодействие подростков, про то, как они существуют в группе. Если я что-то организовываю для подростков, самое крутое и самое интересное для меня — это организовать пространство так, чтобы у них в нем не возникало желания проявлять свои негативные стороны. Это не значит, что их нельзя проявлять, потому что их проявлять важно — проявлять и принимать, как свои, так и чужие. Но любая среда что-то актуализирует — анонимная среда, например, актуализирует деструктивные желания. Социальная психология, которую я изучаю, объясняет, как организовать пространство и время так, чтобы актуализировать у детей не деструктивные, а конструктивные желания. И это очень интересно, потому что работать, просто чтобы работать, неинтересно вообще.
Доходы и расходы
Мои доходы, как и расходы, неравномерны. В грустные времена безденежья я посчитала, что мне нужно на жизнь около сорока тысяч рублей, куда войдут оплата счетов за квартиру, интернет и телефон, кафе и время от времени подарки. Потом я поняла, что, какой бы зарплата ни была, я буду тратить ее всю. Мои доходы очень непостоянны — у меня может быть много денег, а может не быть вообще. Это довольно некомфортная ситуация. Поэтому я пытаюсь что-то откладывать, потому что точно знаю, что настанет время, когда будет нужно пользоваться теми деньгами, которые удалось сохранить. Нельзя сказать, что у меня есть фиксированный доход каждый месяц. Я работаю спорадически — за последний год, например, я сменила три работы. Путешествия и расходы на них — это клево, но с таким графиком, как у меня, путешествовать некогда — последний раз я была в отпуске год назад. На социальную жизнь — кафе, бары — уходит много денег. Я бы не сказала, что трачу прямо очень много на одежду, потому что у меня есть старшая сестра, которая очень любит наряжаться и покупать красивую одежду, за что ей спасибо. Ну и я точно знаю, что в случае чего мой молодой человек не даст мне умереть с голоду.
Будущее
Гуманитарная сфера и сфера работы с детьми — это не работа в «Большой четверке». Через десять лет я не буду зашибать по полмиллиона рублей в месяц, и я это прекрасно понимаю. В сфере моей деятельности есть потолок, и он не так далек, как мне могло бы казаться. Но поскольку, как любой рациональный индивид, я могу выбирать, то в данном случае я выбираю в пользу того, что мне интересно и что наполняет мою жизнь. Потому что работа с подростками — это единственная работа, которая приносит мне настоящее удовольствие и радость, здесь я сразу вижу результат и обратную связь.
Я понимаю, что, продолжая образование, я инвестирую в будущее, но в первую очередь я инвестирую в свое удовольствие и интерес. Было бы клево, конечно, в какой-то момент получать много денег, но прям много-много я не буду получать никогда. Конечно, мне бы не хотелось переставать заниматься наукой, потому что наука заставляет тебя что-то делать и куда-то двигаться, дает тебе возможность читать лекции и учить других.
Когда я только-только пришла в Музей Москвы, я в разных местах с разницей в неделю встретила двух своих знакомых и рассказала им про свою новую работу. И они обе меня спросили: «Ты когда-нибудь найдешь себе нормальную работу уже?» Я подумала и поняла, что нет, не найду, потому что я хочу всегда заниматься детьми, организовывать что-то для них, и нормальным чем-то я не буду заниматься никогда.