Пятый мерседес русского человека не вдохновит
Как предпринимателю повысить уровень мотивации и этики в своих коллективах? Как наша история и экология повлияли на наш менталитет? В чем наше особенное отношение к дистанции власти и иерархии управления? Колективисты мы или индивидуалисты? Как наши ценности изменились за последние 20 лет? Каковы сильные и слабые стороны нашей трудовой этики? Об этом рассказывает профессор, руководитель магистерской программы "Прикладная социальная психология", Надежда Михайловна Лебедева.
Как предпринимателю повысить уровень мотивации и этики в своих коллективах? Как наша история и экология повлияли на наш менталитет? В чем наше особенное отношение к дистанции власти и иерархии управления? Колективисты мы или индивидуалисты? Как наши ценности изменились за последние 20 лет? Каковы сильные и слабые стороны нашей трудовой этики? Об этом мы побеседовали с Надеждой Михайловной Лебедевой, профессором факультета психологии,Заведующей Международной научно-учебной лабораторией социокультурных исследований Экспертного института Высшей Школы Экономики.
Дина Иванова, 10.03.2015
- Надежда Михайловна, вы занимаетесь кросс-культурной психологией. Ка вы считаете, что повлияло на русский менталитет?
- На любой менталитет влияют, согласно кросс-культурной психологии, две причины: экология (природная среда и образ жизни народа), а также его история. Про экологию у Ключевского хорошо написано: широкая география, определенная разбросанность, 
отсутствие дорог, потребность в общении, когда люди наконец сходятся, это большая радость. Из-за высокой сезонности крестьянского труда «рваный» ритм работы. Поэтому и сейчас многие любят работать рывками и потом расслабляться. Также суровые зимы, преодоление трудностей, и подчас необходимость рисковать идет от климатических условий.
Наша история сложна и красноречива. Во-первых, долгое время был характер восточных деспотий, хотя суровые законы всегда смягчались необязательностью их исполнения. Вся российская иерархия в принципе может быть объяснима тем, что огромной стране с большой протяженностью границ, с огромным количеством разных народов сложно быть по-настоящему демократической и либеральной. Для того, чтобы держать этот конгломерат в каком-то более-менее едином правовом и управленческом поле, неизбежна ценность иерархии и соподчинения, которые обеспечивают социальную ответственность с обеих сторон. Данные кросс-культурной психологии показывают, что чем более поликультурной и большой является страна, тем выше ценность иерархии. Это одновременно большая управленческая слабость — государство, которое собирается под единоначалие, потому что пока эти приказы дойдут до окраин, пока их на местах перетолкуют, произойдет много нарушений, жалобы тоже медленно идут в обратном направлении. История также связана с войнами – отсюда ощущение оборонного сознания, что мы окружены врагами, нам нужно все время готовиться к войне, заниматься самоограничением, вооружаться, «жила бы страна родная, и нету других забот».
У нас каждый период в истории как будто начинается с нуля. Когда меняется правитель, начинаются изменения в государстве, отрицается прошлое, начинается новое. Поэтому мы живем от революции к революции, от одного порядка к другому. Мы часто предпочитали революционный путь развития вместо эволюционного. Это наверное какие-то особенности незрелой модели управления. Но сейчас, на мой взгляд, Россия поднимается на другой уровень, когда революционный путь развития уже не кажется столь привлекательным, как раньше.
- Надежда Михайловна, расскажите, пожалуйста, об основных особенностях русского менталитета, как вы их видите. Как вы считаете, какие ключевые ценности присутствуют в нашем менталитете и что нас отличает от других культур?
- В мире существует много измерений, культурных, психологических, есть несколько систем этих измерений. Действительно, русские занимают какую-то свою нишу по этим измерениям. Если взять наиболее известные измерения Хофстеда, то мы отличаемся высокой дистанцией власти. Это значит, что мы принимаем неравномерное распределение власти, власть для нас очень важна, является слегка сакральной категорией. Отсюда очень высокая иерархия, отношения между подчиненными и руководителями обусловлены и регламентированы этой иерархией.
Также по Хофстеду у нас высокий уровень избегания неопределенности. Это значит, что мы не уверены в себе, в будущем своем и страны, мы с опаской относимся к изменениям, инновациям, особенно социальным, мы достаточно консервативны во многих вещах, мы любим героизировать прошлое и мало прогнозируем будущее. У нас вообще очень узкий горизонт планирования, кратковременная ориентация. Мы проводили сравнительное кросс-культурное исследование с Китаем, наши студенты планируют вперед от 1 до 5 лет, а китайцы на 25 – 30 лет. Это может быть оттого, что мы не уверены в своем будущем и не можем планировать индивидуальное будущее каждого. Вследствие этого русским присуща потребность в стабильности, предсказуемости, социальном порядке . Мы тревожно себя чувствуем в меняющейся среде. Поскольку последние годы было очень много разных социальных изменений, то нам не всегда просто к ним адаптироваться.
- А что вы можете сказать о такой черте, как коллективизм русских? Об этом часто говорят, характеризуя русских как нацию.
— В последнее время идут очень мощные изменения в сторону индивидуализма, хотя если говорить об организациях, то конечно, этот наш пресловутый коллективизм выражается в том, что у нас в рудиментарном виде сохраняется крестьянская община, даже на уровне рабочего коллектива, когда приказания могут очень критически восприниматься, люди их не сразу выполняют, они обсуждаются внутри коллектива, вырабатывается какое-то коллективное мнение. Если у руководителя открытые дружеские отношения с коллективом, то это и не доносится до него, если нет, то руководитель в какой-то момент ощущает такой саботаж его приказов, потому что коллектив сам решает, что делать, а что не делать. У нас может быть повышенное ощущение справедливости и несправедливости, и очень часто это никак не коррелирует с законом или с мировым порядком, поэтому у нас свои представления о том, что справедливо. У нас сложные отношения с законом. Люди часто его нарушают, потому что им кажется, что закон не прав, а право их представление о справедливости.
Ценности меняются. Сейчас ведущими ценностями являются (если можно их таковыми назвать) личный успех, продвижение, наличие денег, статуса, положения в обществе и одновременно, такое всеобщее благоденствие, всеобщая безопасность. Русский человек не может чувствовать себя счастливым, если вокруг него несчастные люди.
- Здесь речь идет о сострадании?
- Это и сострадание, и какая-то потребность разделить с другими людьми свое состояние, как горестное, так и радостное, «на миру и 
смерть красна» и т.д. В одиночку русский человек не любит переживать какие-то свои и радости, и беды, они обычно выносятся. Та эмоциональная подпитка, которую человек ощущает от других, она очень важна, когда все собираются вместе, совместный труд и отдых. Возможно, это тоже идет из нашего прошлого, но это очень важно.
Потом последнее время вместе с достатком ко многим людям пришла такая ценность, как гедонизм, наслаждение, то есть люди полюбили жить в хороших квартирах, хорошо одеваться, хорошо питаться, ездить на курорты, от этого очень сложно отказаться. Хорошо жить любят все, и праздновать, и радоваться. Мы любим праздники, у нас их много. Такие ценности и особенности менталитета. У нас также есть склонность к риску, несмотря на то, что мы с одной стороны, избегаем неопределенности, а с другой стороны, по нашим исследованиям, мы ищем новизны, адреналина, драйва — это тоже очень русская черта. Это обусловило продвижение наших путешественников на восток, открытие новых земель.
- А что вы можете сказать о творческом начале в нашем менталитете?
- Безусловно, в нас есть сильное творческое начало, воинская доблесть, нам сродни азарт, бесшабашность, умение забыться в эту минуту, не думать о последствиях, надежда на авось, которая на самом деле, означает надежду на Бога. Когда человек ощущает, что он ради праведной цели рискует, например, своей жизнью, то это ему позволяет не думать о многих вещах.
- На ваш взгляд, какова русская трудовая мотивация и этика труда в России? И существует ли вообще национальная специфика в этой области?
- Я думаю, что та национальная специфика, которая была в советское время и ругалась многими, это скорее следствие советского периода, потому что тогда процветал коллективный труд, за который практически ни один человек не нес ответственности, и
вознаграждение делилось поровну, сколько бы человек не работал. Поэтому мотивации работать хорошо не было. Чувство хозяина, которое существовало в Российской Империи у многих крестьян, предпринимателей, промышленников, было вытравлено за годы репрессий. В дореволюционный период отношение к труду было должным, и если сравнивать православную религиозную этику, там труду всегда отводилось не главное, подчиненное место по сравнению с молитвой, настроем души. Но при этом после молитвы ты был обязан трудиться, и твой труд – это твое лицо перед Богом, ты за него отвечал. Была ответственность за свой труд, никто не халтурил, и здесь была не только потребность выживания, но и потребность в сохранении доброго имени и имиджа, честного купеческого слова. Ничуть не хуже были русские в труде, чем все остальные народы, и может быть, в чем-то превосходили. В советское время эта этика коренным образом поменялась. Сейчас мы стартовали с позиций, которые были не самые лучшие для развития добросовестного отношения к труду. До сих пор процветает на государственных предприятиях, и может быть, на частных, такое мелкое воровство, когда считается не зазорным унести с работы бумагу, скрепки — все это наследие советского периода. Нет такого бережного отношения к рабочему времени – в рабочее время можно решать свои личные дела, заниматься телефонными разговорами.
Я думаю, тут многое зависит от корпоративной этики. Какие правила установлены на данном предприятии, тем и следуют. Если взять российские филиалы западных организаций, то там люди принимают те правила, которые существуют в головном офисе, хотя и с национальной спецификой. Люди обучаемы, и в принципе каждому человеку хочется, чтобы продукт его труда был хорошо оценен, и материально, и морально. Я думаю, что во многом это должно внедряться сверху.
- Должно идти от лидера?
- Да, безусловно, от лидера.
- Как вы считаете, при сегодняшнем положении вещей, каковы сильные и слабые стороны нашей трудовой этики?
- Сильные стороны – это взаимная поддержка, взаимопомощь в коллективе, противостояние «несправедливому» руководителю в случае угрозы для члена коллектива. Нам даже профсоюзы не нужны, есть некое общинное сознание, хотя это иногда бывает плохо, потому что, например, когда внедряют конкурсы на замещение вакантной должности, и например, человек не подходит, конкурсная комиссия его не рекомендует, но члены его коллектива, жалея его, начинают борьбу, чтобы он остался, и руководство оказывается в очень сложной позиции и часто идет на поводу у коллектива. Это препятствие и культурный барьер для развития. Другие слабые стороны – пренебрежение качеством, халатность, безответственность, психология наемного рабочего, поденщика, который делает что-то «спустя рукава», а после него хоть потоп. Часто это бывает имитация хорошей работы.
- Как вам кажется, можно ли утверждать, что русские люди изначально к какому-то труду больше предрасположены, и в силу менталитета, ценностей и особенностей им какая-то работа дается проще? Или мы очень утрируем, говоря об этом?
- Русскому человеку очень важно любить то, что он делает, находить в этом смысл. Далеко не все виды работы предоставляют это. 
Какой-то творческий труд очень привлекает русского человека в силу его эмоциональности, желания как-то себя выразить в этом труде. Любой труд успешен тогда, когда у человека есть внутренняя мотивация, а внутренняя мотивация – это не деньги (деньги, наказания – это все внешняя мотивация), а интерес к делу. Поэтому такие вещи, как искусство, наука, испытания новой техники, человеческих возможностей и т.п., решение каких-то очень сложных, новых, рискованных задач очень привлекательны для русских. Тут даже все внешние стимулы отступают на второй план. Внешние стимулы (зарплата и пр.) начинают играть роль тогда, когда нет внутренней мотивации, но тогда очень сложно и нужны большие деньги, серьезные стимулы, чтобы их сподвигнуть на работу.
- И потом эти стимулы наверное тоже приедаются?
- Конечно, деньги вообще мотивируют до определенного уровня. Как только удовлетворяются базовые потребности, прирост денег уже не столь не важен. Пятый мерседес русского человека не вдохновит. Поэтому я думаю, что какие-то значимые задачи, имеющие глубокий смысл, и личный, и общественный, те виды работы, которыми можно гордиться, думаю, что они для нас органичны. Работа в суровых условиях вахтенным способом да еще с большими деньгами для многих может быть привлекательной. Я недавно спрашивала знакомых старшеклассников, куда они хотят пойти работать, мне называли МЧС, для них это исполненный смысла труд (помогать людям), связанный с риском, и наверное хорошо оплачиваемый.
- Тогда получается, что русские не могут работать на конвейере, эффективно, успешно, бережливо? Или могут, но понимая, для чего они это делают?
- Да, они могут выполнять любой вид труда, если им правильно задать цель и смысл этого труда. Если вы собираете какой-то важный прибор для освоения космоса, помощи армии или для проведения сложной операции на глазах, или для больных детей – это даст мотивацию. Эта мотивация обязательно должна быть, но к сожалению, очень часто наши руководители пренебрегают этой мотивацией, мотивируя деньгами, рабочим днем, какими-то бонусами, а об общественно-значимой пользе этого труда забывают. Человеку важно понимать, что он нужен и важен, потому что и так у нас маленький человек унижен и пренебрегаем на всех уровнях нашей государственной машины. Когда он ощущает хотя бы, что он трудится ради важного дела, ему это добавляет самоуважения. Это очень важно.
- То есть лидер компании должен прежде всего сам понимать смысл и цель своего бизнеса, миссию, а также транслировать это сотрудникам? И эта миссия должна быть достаточно высокой и созидающей?
- Обязательно. Кто-то сказал, что настоящий руководитель не просто создает какие-то рабочие места, он дает людям смысл жизни работать на этих местах. О смысле этой работы нужно обязательно самому думать, нужно не просто им как бы спекулировать, его нужно разделять, и тогда люди за тобой пойдут.
- Что еще вы бы могли посоветовать российским предпринимателям, которые заинтересованы в улучшении трудовой мотивации и этики в своих коллективах?
- Несмотря ни на что, у меня такое ощущение, что нужно быть отцом или матерью. Все равно какая-то модель семьи в рабочем коллективе так или иначе присутствует, то есть ты старший, но ты любящий, знающий, берущий на себя ответственность за общее дело, помогающий и думающий о развитии каждого. Важно каждому показать зону ближайшего развития, что ты не просто будешь здесь до конца сидеть курьером, например, а у меня есть представление о том, чем ты мог бы в дальнейшем заняться. Человек тогда видит перспективу и будет с другим чувством работать и развиваться. Я думаю, что это внимание к каждому человеку обязательно нужно. Важен такой семейных дух, в котором каждому есть место и каждый любим и замечаем, при этом имея эту созидающую общую миссию, для чего мы работаем. Тогда мне кажется, любой бизнес будет успешным. Трудные времена будут у всех, и очень важно, чтобы был такой коллектив, который тебе верит и способен вместе с тобой пойти на какие-то ограничения и сложности. Если не будет этой миссии, не будет любви, то люди не пойдут, разбегутся при первых трудностях. Всегда найдется более высокая зарплата в другом месте, поэтому так важны отношения и духовный аспект, невозможность предать человека, который тебе доверяет, много для тебя делает и по большому счету является для тебя другом. Кстати, согласно результатам кросс-культурных исследований, в России, если люди эмоционально привязаны к руководителю, любят его, восхищаются его качествами, то они редко добровольно оставляют такую работу, дорожат ей. И зарплата здесь вторична. Первичен дух этого общего дела, его цель и смысл. И любовь. К делу и к людям.