Понять свое тело — понять себя
Для психоанализа тело и все ассоциации, связанные с ним, очень важны. Именно Фрейд впервые объяснил, что психика формируется из ранних телесных ощущений. Потому многие травмы и дефициты детства находят для себя «язык тела», когда невозможно сказать о них словами (к примеру, травмы довербального периода).
Как же получается, что при такой важности у нас иногда формируются сложные отношения со своим собственным телом — единство тела и психики нарушается, и тело становится требовательным или безропотным «партнером», «экраном», «скафандром» или «бренной оболочкой»? Об этом в своей новой авторской колонке размышляет наш преподаватель, психоаналитический психотерапевт Мария Чершинцева.
Психика рождается в теле
Влечения, влияющие на всю нашу жизнь, рождаются именно в теле — из первых восприятий и реакций на внешние и внутренние раздражители. Ощущения «тепло» или «холодно», чувство голода или сытости, первые прикосновения матери (приятные или неприятные) формируют базовый принцип нашей психики: способность различать удовольствие и неудовольствие.
Позже из этого опыта сформируется глубинное понимание, что «хорошо», а что «плохо» в индивидуальном смысле слова — внутренняя опора и субъективная уверенность в собственных ощущениях и чувствах.
Первая граница Я — телесная. Это кожа, «живая оболочка». Если психически она сформирована крепкой, но гибкой и чувствительной, мы обладаем во взрослой жизни и уверенностью в своих психических границах, и особой «тактильной» интуицией («я кожей чувствую, что в этой ситуации/с этим человеком что-то не так»), и способностью получать физическое удовольствие от прикосновений.
Если нет, то «тонкая кожа» символизирует нашу ранимость, слабость и невозможность чувствовать себя в безопасности, а «толстая кожа» — нашу бесчувственность, «броню» характера.
Между Я и телом
Конечно, конфликта с телом нет в том случае, если на первом этапе рождения психики в теле нет избыточных фрустраций, то есть если первый телесный контакт с матерью достаточно приятен, естественен и непротиворечив, или если в младенчестве не было непереносимой боли, то есть травмы.
Дело так обстоит далеко не всегда, и в противном случае возникает парадоксальное непонимание собственного тела, разлад или даже диссоциация с телесными ощущениями. Именно тогда можно сказать, что у нас с телом есть какие-то «особые отношения», как если бы Я и тело существовали отдельно друг от друга, в некоем сложном симбиозе.
Тело может «мучать» наше Я, желая что-то, или отказываясь помимо нашей воли (к примеру, так можно описать отношения с телом при РПП), может «требовать» чего-то (компульсивная сексуальность или химические аддикции связаны во многом с физической тягой), брать на себя психическую нагрузку и страдать от этого через соматические симптомы (психосоматика, или в некоторых случаях, «психоз тела» — болезни, провоцирующие глубокую физическую и психическую дезорганизацию, ведущие к смерти). Кожа — первая граница — может страдать от тех или иных поражений: быть постоянно нарушенной и в соматическом, и в психическом смысле слова.
Нежность матери и телесное удовольствие
Отношения матери и младенца телесны, и потому зачастую наше отношение к телу во взрослом возрасте хранит следы этой первой интеракции — не в памяти, а в теле и непосредственно повторяя («как мать налаживала телесный контакт, так и я теперь отношусь к своему телу»).
На этапе самого первого знакомства со своими телесными ощущениями мы находим и первое удовольствие от этого (сосание пальца, ощупывание, изучение собственного тела). Важно, чтобы контакт и матери с младенцем, и младенца с самим собой происходил максимально естественно, чтобы в нем находилось удовольствие и радость от открытия чего-то нового.
В противном случае знание собственного тела и понимание своих ощущений может уйти в слепую зону, в которой без ответа останутся вопросы: «голоден ли я», «устал ли я», «чего я хочу» и т. д. — не только в младенческом, но и во взрослом возрасте.
Бывает, что собственное тело можно «открыть» лишь в зрелой сексуальности, когда вместо матери другой (партнер) помогает сделать это, даря любовь не только эмоционально, но и физически. Но даже в этом случае нужно иметь хоть какой-то собственный опыт любви к телу, чтобы принять любовь другого.
Схема тела
В процессе детского развития постепенно формируются схема и образ тела. Со схемой всё довольно просто: это ясные представления о том, какая часть тела для чего нам нужна. Схема тела напоминает анатомический атлас в нашем психическом представлении о теле.
Важно, чтобы в этом «атласе» не было «пропущенных страниц», поскольку именно на нарушенной схеме тела базируется, к примеру, дисморфофобическое расстройство (обеспокоенность «неправильностью» собственного тела). Создать верную схему тела нам помогают родители и воспитатели, объясняя, как устроено тело и почему.
Образ тела
Образ тела — более сложное психическое понятие. Это наше представление о своем внешнем виде и теле. Именно на образ тела мы опираемся, стараясь похудеть или поправиться до «своего веса». Образ тела мы представляем себе, когда, проявляя чудеса воли, тренируемся в зале до «хорошей формы». Этот же образ мы хотим увидеть на своих «удачных фото».
Образ тела базируется не на функциональности тела, а на, психоаналитически говоря, распределении либидо в теле. Изначально тело инвестируется материнской любовью (ее либидо). Затем мы можем любить свое тело самостоятельно (направлять либидо аутоэротически и нарциссически) и позволять делать это другим (любить нас сексуально).
Если либидо равномерно распределено в теле, образ будет субъективно гармоничным. Если же нет, мы можем инвестировать какую-то одну часть тела, а контринвестировать другую («грудь у меня красивая, но ноги кривые») — также абсолютно субъективно. То есть воспринимать образ тела не целостно, а с брешами и изъянами в «оболочке либидо».
На то обязательно должны быть причины, связанные либо с телесными ассоциациями («ноги от папы достались» — часть тела символизирует многое в отношениях с отцом), либо с травматическими следами (чьи-то обидные слова о внешности, «запечатлевшиеся» в образе тела навсегда).
Есть разница между «отношением к телу» и «отношениям с телом». В первом случае речь об инвестициях либидо (любви к себе) и об образе тела, который хочется сохранять и поддерживать. Во втором случае между Я и телом есть какая-то дистанция. Так или иначе, эта дистанция возникает из травмы (скорее всего, ранней, когда тело еще было равно психике, и последняя не могла выйти за его пределы).
На дистанции с Я тело начинает «говорить» симптомами: головная боль вместо ощущения усталости или злости, аллергия вместо удерживания психических границ, диарея вместо сознательного решения делать или не делать что-то; «паническая атака» вместо словесного объяснения самому себе, «что со мной происходит» и «что я сейчас чувствую» и т. д.
Язык симптомов — «невроз тела», нуждающийся в «переводе» с соматического на психический, если он возможен. Если дистанция по какой-то причине возникла, то сократить ее, навести мосты и выстроить диалог — не симптомов, а слов — поможет терапевт, который, так же как мать, покажет, как создать связи там, где они не сформировались или были прерваны травмой.
Психика рождается в теле, и потому контакт с телом и точное понимание телесных ощущений важны настолько же, насколько нам вообще важно наше психическое здоровье.