Новый Э-DEEP, микрокадр и первосцена
Руководитель нашей программы Андрей Владимирович Россохин советует магистрантам и выпускникам активнее писать научные статьи, делиться в них своими наработками. Кстати, публикации самого Андрея Владимировича становятся большим подспорьем для начинающих и практикующих терапевтов.
Для нового выпуска «Книжной полки» подготовили обзор нескольких публикаций создателя нашей магистерской программы и по совместительству главного редактора «Журнала клинического и прикладного психоанализа».
Э-DEEP. Том IV, № 2, 2023 г.
В этой статье с таким необычным вариантом написания имени героя мифа Андрей Владимирович размышляет о внутреннем фантазийном пространстве маленького Эдипа. Автор рассматривает различные аспекты самого популярного в психоанализе эдипова комплекса. Особый акцент он делает на отношениях, которые складываются между матерью и ребенком, и отдельное внимание уделяет теме архаичных материнских образов и их влиянию на развитие детской психики.
Также психоаналитик отводит важную роль вопросу первосцены — сцены, в которой ребенок сталкивается с отношениями между родителями, в частности, с их интимностью. Именно эта сцена оказывает глубокое воздействие на психику маленького Эдипа. Она сыграла большую роль в формировании его представления о своем происхождении и о месте в этом мире. Андрей Владимирович рассуждает о том, что неоднозначное восприятие первосцены может привести либо к сильному возбуждению, либо к охлаждению, отдалению и дистанцированию ребенка.
Особое внимание в статье уделено образу Сфинкса, который в контексте мифа об Эдипе символизирует сложные и противоречивые отношения между матерью и сыном. Сфинкс образно представляет собой архаичную фигуру, которая обладает огромной властью и контролем над ребенком. Победа Эдипа над Сфинксом может означать преодоление этих архаичных влияний и обретение героем личной идентичности.
«В отличие от античного взгляда на невозможность для человека определять свою судьбу, которая уже прочерчена богами, Фрейд не просто заменяет богов на бессознательное, — пишет руководитель нашей программы. — Фрейд делает Я человека активным участником внутренних и внешних событий, предоставляя ему определенные возможности совершать сознательные выборы. Иначе к чему был бы нужен весь психоанализ, если мы не способны ничего изменить, как Эдип у Софокла?».
Что нам делать с и без эротического переноса? Том IV, № 1, 2023 г.
В этом материале Андрей Владимирович утверждает, что амбивалентный интерперенос (любовный и враждебный одновременно) существует с самого начала психоаналитического процесса. Баланс между эротической и агрессивной составляющими будет постоянно меняться на протяжении всего периода работы аналитика с пациентом — пациент будет находиться либо в любви, либо в ненависти к своему терапевту.
«Психоаналитический процесс возникнет только в том случае, если в нем с самого начала будет развиваться как эротический, так и агрессивный перенос. Разыгрывая на психоаналитической сцене конфликты своих влечений к жизни (любви) и смерти (ненависти), пациент вовлекает в них аналитика, который посредством своего контрпереноса неизбежно оказывается на этой же сцене».
Способность аналитика выдерживать и прорабатывать эротический перенос, не уходя в «горячие» фазы, а также умение выходить из них, если они всё же возникают, зависит от устойчивости его терапевтической позиции. Имеется в виду то, насколько сам терапевт способен работать с отцовским и материнским переносом пациента.
В статье руководитель нашей программы рассматривает современные тенденции психоанализа и то, как изменилось понимание понятий «невроз переноса» и «контрперенос». Например, автор отвергает идею о возможности полной проработки переноса как главной цели анализа. Он считает, что это не всегда достижимо и даже не рекомендовано для пациента. По мнению Андрея Владимировича, остатки как любовного, так и агрессивного переноса и контрпереноса продолжат существовать и после хорошего завершения анализа.
Изменчивая неизменность психоаналитического кадра. Том II, № 3, 2021 г.
«Психоаналитический кадр (рамка) — это определенные ограничения во времени и пространстве, внутри которых происходит фантазийная жизнь интертрансферентного бессознательного, ее наблюдение и аналитическое осмысливание».
В этой статье Андрей Владимирович рассматривает классический и квантовый подходы к определению кадра в психоанализе. В традиционное понятие кадра автор вводит дополнительное — микрокадр. Так он описывает события, которые происходят на границе психоаналитических сессий. Наш преподаватель размышляет о той временной и пространственной нестабильности, которая создается внутри этого микрокадра. Получается, что именно в момент перехода между сессиями с разными пациентами происходит что-то совершенно новое, что требует дополнительного изучения в психоанализе.
Также профессор пишет об особой роли внутреннего кадра аналитика и его способности сохранять внешний кадр.
Он рассуждает так: «Мы пытаемся строго удержать время и пространство в классическом измерении, четко их зафиксировав («Волна, замри!») для того, чтобы внутри этого кадра жило и буйствовало квантовое бессознательное, чтобы ухватить его хотя бы на время, дать ему “реальное” классическое измерение, чтобы была возможность осмыслить происходящее».
Искушающее насилие первосцены. Интерперенос как интертекст невроза переноса. Том I, № 2, 2020 г.
«Каждый психоаналитик рано или поздно сталкивается с клиническим материалом, связанным с реальными или воображаемыми сценами соблазнения ребенка», — пишет в своей статье Андрей Владимирович Россохин. Он размышляет над феноменом искушения насилием, особенно в ситуациях, когда речь идет о соблазнении ребенка взрослым. Также аналитик подчеркивает важность различения реального и воображаемого насилия — они могут значительно отличаться.
Большое внимание автор статьи отводит теме влияния этих переживаний на детскую сексуальность и психику пациента. Чтобы проиллюстрировать это, профессор приводит пример из практики, где пациентка рассказывает о своих детских переживаниях, которые в ее воспоминаниях связаны с сексуальным насилием. Далее аналитик подробно рассматривает, как эти воспоминания повлияли на ее взрослую жизнь в целом и как это проявлялось в процессе терапии.
Андрей Владимирович пишет, что ребенок в этих сценах предстает пассивным объектом сексуальных домогательств со стороны другого лица (чаще взрослого).
«Когда такой материал появляется в ходе анализа, у аналитика возникает совершенно естественное желание пожалеть своего пациента и помочь ему — тому, чей детский мир с его языком нежности был взломан взрослой сексуальностью с ее языком страсти (Ferenczi, 1949). Будучи реализованным, этот контрперенос приведет аналитика к бессознательному сговору с защитами пациента, согласно которым пациент представляет собой жертву извращенного взрослого соблазнителя».
В статье рассматриваются те сложные отношения, которые в такой ситуации разыгрываются между пациентом и аналитиком. Руководитель нашей программы пишет о том, как специалисту важно сохранять во время психоаналитической работы терапевтическую позицию — именно она может помочь открыть более глубокое понимание природы конфликта детской сексуальности и ее влияния на жизнь пациента.
_____________________