Жизнь в эпоху диджитал: бесконечная гонка за своим отражением
Выпускница магистерской программы по психоанализу и психоаналитической психотерапии, психоаналитический психотерапевт Полина Чеботкевич провела глубокое и интересное исследование о том, как диджитал-реальность влияет на формирование и развитие психики человека. В своей работе «Символизация в эпоху диджитал — меланхолия разбитых зеркал» автор размышляет, к каким последствиям приводит долгое пребывание в цифровом зазеркалье и может ли психоанализ помочь выбраться из него.
Преодолеть потерю
Во многих психоаналитических концепциях — от Фрейда до наших дней — прослеживается мысль о том, какое важное значение в психоанализе имеет символизация. Символизация — это работа по созданию репрезентаций (то есть представлений о каком-либо объекте), которая возможна лишь в отсутствие этого объекта. По мнению Уилфреда Биона, мышление начинается там, где нет вещи, а, следовательно, есть Я, отдельно существующее от вещи, мыслящее о ней.
В результате репрезентационной активности формируется символ, который наша психика использует, чтобы принять амбивалентность отсутствующего объекта, факт его потери — с тем, чтобы затем научиться справляться с этой потерей.
Благодаря символам у человека развивается умение вести внутренний диалог с собой. Они помогают ему отделиться от других объектов, увидеть свое Я, принять его, признать существование себя не идеального, не всемогущего, не способного бесконечно управлять любыми объектами. С помощью символизации человек учится справляться с тревогой сепарации и переживать потерю исчезающего, неподвластного ему объекта.
По мнению аналитиков, внутренняя репрезентация, которая возникает у ребенка в момент отсутствия матери, способствует развитию у него творческих способностей. Малыш ожидает удовольствия — прихода объекта. Но он способен выдерживать это время и фрустрацию от того, что его желания не удовлетворяются здесь и сейчас. Пространство, время и язык — те спутники, которые помогают ребенку развиваться фантазийно и переживать это отсутствие с пользой для своего психического развития.
Дональд Винникотт в книге «Игра и реальность» пишет, что для того, чтобы это пространство для игры появилось, не нужно, чтобы объект отсутствовал очень долго. Но в то же время не надо, чтобы он был слишком «присутствующим», слишком близким.
Однако игра в эпоху диджитал приобретает совсем иные правила, которые делают ее безвыигрышной.
Между двух стекол
Диджитал-реальность, представляющая собой тотально перцептивную среду, убивает репрезентацию, возможную лишь в отсутствие объекта. Это особенно хорошо прослеживается на примере поколения зумеров — людей, родившихся в период с 1996-го по 2017-й годы.
С раннего детства они попадают в своеобразное зазеркалье — мир, состоящий из бесконечных стекол гаджетов: мобильных телефонов, планшетов, цифровых камер.
Люди поколения зумеров фактически рождены со смартфоном в руках. Они, в буквальном смысле, с пеленок постоянно находятся под прицелом камер, что делает их одновременно актерами и зрителями, наблюдающими непрерывное шоу и участвующих в нем.
Психически зумер существует как будто между двух стекол, дающих ему достаточно света, но совсем не дающие тепла человеческого восприятия. Одно стекло отделяет его от внешнего мира — это стекло чужого смартфона или камеры, устремленное на него с рождения. Другое стекло — стекло его собственного гаджета, которое отделяет человека от собственных чувств и желаний.
С детства зумерам уготована странная и новая для психологии участь — всегда быть чересчур на виду внешне, при этом неконтейнируемыми и непонимаемыми, поскольку их чувства упираются в стекло, а не разделяются с другим — сочувствующим, живым человеком.
Касанием пальца
Возможность видеозвонков и общения с родителями посредством интернета, телефона, текстовых, фото- или видеосообщений создает иллюзию доступности и непрерывности общения, когда контакт можно установить в любой момент парой касаний пальцев. Объект всегда иллюзорно и частично доступен, причем, в случае младенца и ребенка младшего возраста, доступен внезапно, преследующе, без соблюдения временных границ. Иными словами, у ребенка не может сформироваться никакого привычного ощущения того, где и сколько он будет ожидать мать и когда и откуда она появится.
Невозможность прожить потерю объекта, поскольку он никогда не был найден, формирует нарциссическое отношение к объектам, ведь все они — всего лишь зеркала. А значит, развития психики через горе их утраты не происходит.
Живя в цифровом мире, будто в доме без стен, где объекты заменяемы и ненадежны, исчезают и появляются на экранах мониторов без всякой предсказуемости, современные пациенты часто обрекают себя на бесчувствие как на наиболее экономически выгодный путь к существованию. Ведь требуются колоссальные психические силы, чтобы избегать привязанности к ненадежному объекту, сохранять дистанцию, изолировать от себя собственные чувства, скрывая их за интеллектуализацией и пустой речью.
«Мир должен знать, что я ем»
Между тем, именно язык и речь — наиболее эффективные способы формирования репрезентаций, развития мышления и идентичности человека. Речь создает палитры смыслов, она позволяет человеку развиваться психически и символизировать.
В цифровом мире, где всё визуализировано, слова заменяют знаки препинания и эмодзи, эмоции — лайки и просмотры. Речь становится уплощенной, избегающей чувств, способных обострить внутренние конфликты.
При этом диджитал-среда активно использует контент, сужающий вербальную символизацию, — комиксы, компьютерные игры, презентации, короткий видеоряд.
Редукция языка и речи, довольно ограниченный набор эмодзи, смайлов, стикеров и мемов приводят к отсутствию у человека каких-либо чувств, которые не укладываются в этот универсальный набор.
Система «лайков» — настоящий современный наркотик. Это те самые символы общественного одобрения, которых зумеру всегда не хватает. Их отсутствие возбуждает в человеке колоссальную тревогу и желание действовать без возможности остановить гонку за одобрением.
В цифровой реальности человек даже при получении базовых удовольствий (таких, как еда) не испытывает полного удовлетворения, если не видит одобрительной реакции со стороны подписчиков. Нарциссическая подпитка внешним общественным Идеалом Я становится всё более необходимой. Ее отсутствие лишает человека покоя, побуждает к постоянному демонстративному действию: «Мир должен знать, что я ем!». Или: «Не выложил — значит, не съел!».
Зумер находит подтверждение своего существования исключительно через внешнюю среду — он есть лишь то, что известно о нем миру, и на что от мира есть обратная реакция, пусть даже выраженная только в форме «лайка». Всё подчинено не проживанию и собственному психическому развитию, но демонстрации существования. Количество просмотров полностью заменяет собой качество связей и объектов, эту связь возвращающих. Все объекты становятся лишь чередой бесконечных зеркал, отражение в которых нужно приобретать любой ценой, невзирая на качество самого зеркала.
Эта нескончаемая гонка за своим отражением обедняет психику, становится засасывающей воронкой зависимости от бесконечно меняющихся объектов — выкидывания «негодных зеркал» и поиска новых.
Движением пальца в этом мире создаются и разрушаются отношения, шлются подарки, цветы и письма, совершаются сделки. Фантазия волшебной палочки фактически воплощена в жизнь.
Страх точки
Впрочем, у этой иллюзии всемогущества есть обратная сторона — постоянный страх того, что не только ты одним движением пальца можешь стереть кого-то, ставшего ненужным, из своей реальности, но и ты можешь быть стерт другим. Именно поэтому многие так боятся, например, получить сообщение с точкой в конце предложения. Это явление называется пунктумофобия.
С психоаналитической точки зрения этот знак препинания действительно имеет важное символическое значение. Точка разделяет себя и Другого — проводит совершенно очевидную и недвусмысленную границу окончания речи.
Кто-то интерпретирует этот символ так: «Я сказал всё, что считал нужным, — дальнейшее зависит от тебя». Другие воспринимают его еще более травматично: «Мне больше нечего сказать, я готов закончить диалог». Вкупе с отсутствием в тексте смайлов точка «слышится» как отвержение, как незаинтересованность объекта в общении, и становится, в буквальном смысле, нарциссическим ударом для человека. Она лишает иллюзии постоянной доступности субъекта и его готовности отражать.
«Управляемая разнузданность»
Страх, связанный с неизбежностью разрыва связи, не позволяет инвестировать объекты и саму связь либидинально. Спасая себя от боли грядущего расставания, человек вынужден атаковать саму идею пары, состоящей из двоих и их уникальных отношений. Следствием этого становится прогрессирующая десексуализация, отказ от полоролевой идентичности, отрицание разницы полов и разницы поколений.
Бодрийяр называет это «управляемой разнузданностью», которая представляет собой коллективную, обезличенную среду, где нет ни субъекта, ни объекта, а сексуальность становится нарциссической и скучающей сама с собой.
Тело, некогда обладавшее мощным сексуальным потенциалом при вытеснении, запретности порнографичности, во времена зумеров расколдовано окончательно, лишено какой бы то ни было загадочности и очарования. Оно становится лишь манекеном, симулирующим идеальную сексуальность, но не имеющим пола.
Общая десексуализация у поколения зумеров мирно сосуществует с бисексуальностью. Желание обладать половыми органами обоих полов освобождает от необходимости контакта и дарит иллюзию аутоэротизма и ненуждаемости в объекте.
Таким образом, отказываясь от проживания собственных конфликтов, потерь, противоречий и влечений, человек отказывается и от развития. Разговаривая с электронными помощниками, посылая смайл вместо слов «я тебя целую» и стикер — вместо букета цветов, люди отдаляются друг от друга, но, что еще более важно, отдаляются от себя.
Увидеть себя настоящего
В эпоху диджитал работа психоаналитика с его умением говорить, связывать, ассоциировать, шутить, создавать вербальные метафоры становится невероятно важной, поскольку сами люди не в состоянии это делать.
Психотерапевт, предоставляя свою речь и свое психическое пространство для символизации, постепенно оживляет речь пациента; связывает, ищет в его словах его репрезентации, его конфликты и парадоксы, его личные маяки и якоря, его историю.
Это долгая и непростая работа, которая часто может причинять пациенту боль. Поэтому терапевту нужно быть терпеливым и помнить, что разговор, даже о болезненном и травматичном, делает богаче через страдания, ненависть, зависть, боль. С помощью диалога с другим пациент учится говорить о себе, находить новые и важные для себя слова, смыслы и ракурсы.
Именно эта кропотливая работа способна вывести человека из замкнутого, холодного пространства диджитала в реальный, живой мир, где он наконец-то может взглянуть на себя настоящего, не украшенного чужими «лайками».
***
Полностью статью Полины Чеботкевич «Символизация в эпоху диджитал — меланхолия разбитых зеркал» вы можете прочитать в нашем «Журнале клинического и прикладного психоанализа».
***
Еще больше публикаций на тему психоанализа вы найдете в наших соцсетях ВКОНТАКТЕ или ТЕЛЕГРАМ.
Подробнее о программе можно узнать здесь – О ПРОГРАММЕ и ПАСПОРТ ПРОГРАММЫ.
Вы также можете посмотреть ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКИЙ СОСТАВ, подать ЗАЯВКУ НА ОБУЧЕНИЕ или ЗАДАТЬ НАМ ВОПРОС.