Нежеланные дети

Преподаватель, супервизор нашей магистерской программы, психоаналитический психотерапевт Мария Чершинцева в своей новой авторской колонке размышляет над тем, что чувствует человек, зная, что он был нежеланным ребенком у своих родителей, какие последствия для его психики это имеет, а также как вернуть себе право на жизнь.

Нежеланный, но «запланированный»*

Иногда терапия начинается с признания: «Я — нежеланный ребенок». А иногда это становится печальным терапевтическим инсайтом. И в первом, и во втором случае рядом с этим фактом (осознается он или нет) оказываются хронические депрессивные симптомы (легкой или тяжелой формы), сложности в построении близких отношений, непонимание своего места в жизни, необъяснимое ощущение опустошенности, брошенности (хотя рядом могут быть и близкие, и друзья), беспричинной вины и вытягивающего все силы долженствования («я вынужден», «я должен», «я обязан»).

Нежеланный — тот, на кого не хватило любви, или ее не было вовсе. Как жить с этим фактом, как справиться и позволить себе всё же быть — и живым, и любимым, и даже счастливым?

Нежеланный ребенок не всегда «случайный» (неожиданная беременность может стать счастливым событием), его рождение бывает запланировано вполне сознательно. Однако, если соблюдение плана сильно преобладает над чувствами и внутренней готовностью, родители могут не отдавать себе отчета, что именно они «передают в наследство» своему чаду.

Наша психика намного больше сознательной ее части, и бессознательное способно преподнести в виде опасного подарка и страх, и агрессию, и даже ненависть, нежелание давать «запланированному ребенку» жизнь. 

Все вытесненное не так уж далеко от нашей обыденной жизни: когда родители говорят ребенку одно, а чувствуют при этом совсем другое, это создает травмирующую, расшатывающую и, в ряде случаев, шизофреногенную ситуацию. Ребенок будет постоянно ощущать, что «что-то не так», не доверять чувствам (ведь объективно, на словах, всё хорошо), искать причину непонятной тревоги в самом себе — как следствие, винить и наказывать себя. В лучшем случае это может привести к неврозу, в худшем — расколоть психику. 

«Лишний» ребенок

Легче ли, когда родители осознают ненависть на месте любви и сообщают ребенку правду? Нет, просто психические защиты будут другими, а проблемы — теми же. Самая большая проблема нежеланного ребенка — ощущение, что для него нет места в жизни. «Ты не должен был появиться на свет», — это послание может звучать прямо или отражаться косвенно в поведении родителей. Если оно достаточно сильно, то в дальнейшем может спровоцировать суицид — прямой и сознательный («я удалюсь из жизни самостоятельно») или бессознательный (поведение, потенциально имеющее риск для жизни — например, опасные зависимости). 

Ребенок, которому мать сообщает, что действительно хотела абортировать его и «лучше бы я это сделала!», может избрать другую радикальную защиту — идентифицироваться с материнской ненавистью (с агрессором), сформировать «злокачественный» нарциссизм и отыгрываться в более взрослом возрасте на других («уничтожать» других).

Запрет жить может быть «сообщен» не словами, а действиями — например, когда ребенка залечивают, когда забота становится «удушающей», когда внимание перерастает в тотальный контроль («твоя жизнь принадлежит мне») и т. д. Без терапии в этих случаях бывает почти невозможно справиться.

Когда места нет, приходится либо отказываться от жизни, либо искать свое место в ненависти (слиться с ненавидящим объектом), либо «завоевывать» его на иных территориях — например, инновационной, творческой в широком смысле, — т. е. создавать «новую реальность». Последнее — лучшее решение, здесь работает защита сублимации, но психических сил и потенциала на нее хватает далеко не всегда. Для потенциала нужны хотя бы чьи-то ранние инвестиции.

Ребенок — «обуза»

Довольно часто прямая фраза «я тебя не хотела» заменяется другими, менее ясными. Например: «ты мне жизнь испортил», или «если бы я тебя не родила, то я бы…» (была здоровой, успешной, счастливой, все еще молодой и т. д.). От таких ярких родительских посланий психика защищается разными способами. Например, отрицанием: «это не может быть правдой, об этих словах нужно просто забыть» (слова отправляются в бессознательное). Или расщеплением: «это не может говорить моя мама, мне показалось» (слова становятся «призраками», а силы психики тратятся на поддержание светлого образа мамы).

Во взрослом возрасте вытесненное или отброшенное возвращается в психику окольным путем — в основном, благодаря «проективной идентификации» в близких отношениях, где партнер вдруг начинает «отыгрывать» забытую версию родителя, а уже повзрослевший ребенок не понимает, почему, делая так много для отношений, он всё равно оказывается слишком «тяжелым», «не тем», «недостаточно хорошим» (добрым, сильным, надежным и пр.). То есть отношения будут «сценой», пока не найдется первоисточник этой печальной «пьесы» — возвращенные детские воспоминания.

Ребенок — «чемодан»

Без слов, но действиями от ребенка-обузы могут «избавляться», передавая другим родственникам — отправлять на воспитание бабушкам/дедушкам, тетям/дядям и даже друзьям. Для такого решения всегда находятся рациональные причины — «нет сил», «нет времени», «много работы», «я буду навещать», «они воспитают лучше» и пр.

Часто после развода родителям (особенно молодым) хочется «пойти дальше», а малыш просто мешает — об этом говорят или не говорят вслух, но отсылают из «новой» жизни. Также нежеланный ребенок может быть ценен лишь как «функция» — например, в случае беременности, «сохраняющей» брак. И легко перемещаемый, и функциональный, он подвергается «опредмечиванию», то есть рождается физически, но как будто бы лишается права быть живым. 

В наиболее тяжелых случаях такой эмоциональной депривации развитие психики похоже на прорастание травинки сквозь асфальт, и душевная жизнь ребенка в дальнейшем будет, скорее всего, скудной.

При менее травматичном варианте развития событий психика будет защищаться всеми доступными способами — вытесняя воспоминания, идеализируя родителей, диссоциируя травму брошенности («не помню, что там вообще было в детстве, я жил у бабушки, всё было хорошо»). Чтобы психически спастись, приходится отказаться от многих или почти всех ранних воспоминаний, отправить их «в никуда». Этот пробел в памяти, несомненно, даст о себе знать в дальнейшем теми или иными, «взявшимся из ниоткуда», симптомами.

Жизнь «в долг»

Иногда факт, что ребенок не был желанным, может маскироваться под вполне рациональные рассуждения: «ты знаешь, сколько я потратила на тебя сил?». Конечно, родительство требует огромных эмоциональных и физических затрат! Но желание в этом упрекнуть может иметь самую разнообразную мотивацию, вплоть до бессознательного отказа позволить ребенку жить.

Очевидно, что в этом случае он ощущает себя неподъемным грузом для мамы, для родителей (некоторые формы расстройства пищевого поведения, связанные с набором лишнего веса, имеют именно эту психогенную причину), будто получил то, чего точно не заслуживал. Это жизнь «в долг», и, чаще бессознательно, чем сознательно, возникает стремление вернуть его. 

Так работает защита «реверсия», при которой окружающим дарится то, чего, на самом деле, хотелось бы для себя — любовь, забота, внимание, поддержка, которых в детстве было слишком мало. Это тоже форма идентификации — только с хорошим воображаемым родителем. Реверсия может действовать очень долго, стать значимой частью жизни, отразиться и в личных отношениях, и в профессии, но чуда не происходит: будучи добрым и полезным (незаменимым) для других, всё равно не получается присвоить что-то самое ценное себе (быть самому себе «хорошим родителем»). 

Важно понимать, что каждый из нас по праву занимает свое место в жизни — по праву рождения на свет. Как только мы покидаем материнскую утробу, мы тут же обретаем это место в мире — не за счет кого-то, не в долг, а потому что таков закон реальности, закон природы.

Жизнь — не кредит и не ипотека, это безвозмездный дар. Рождение дает стартовый социальный капитал, и даже если родители и близкие не смогли прибавить к нему любви (и увеличить его таким образом в разы), собственное Я может стать достаточно хорошей опорой. Но чтобы понять и поверить в это, нужно оказаться в безопасной и живой среде, отразиться глазах другого и, наконец, ясно увидеть себя. Такие чудеса творит любовь, а кроме нее, именно это может предложить психотерапия.

*текст написан для платформы «Ясно».
 

***
 

Следующая статья в рубрике Психологическое сообщество — Что такое психическая травма