«Мы ждём всех!»

Екатерина Владимировна Рахилина, руководитель Школы лингвистики, рассказала о новой, англоязычной магистерской программе «Лингвистическая теория и описание языка».

– Екатерина Владимировна, добрый день. Мой первый вопрос такой: зачем вообще нужна новая магистерская программа по теоретической лингвистике? Почему недостаточно одной магистратуры – по компьютерной лингвистике?

– Добрый день. Это вопрос простой. У нас есть бакалавриат, выпускники которого получают образование по двум направлениям, двум профилям: один из них – это профиль «Компьютерная лингвистика», а второй профиль – «Теоретическая лингвистика и русистика». Выпускников у этих профилей – примерно поровну. И все они, конечно, должны иметь возможность поступать не только в чужие, но и в нашу магистратуру, продолжать свое обучение. Причем мы приветствуем как сохранение специальности, так и своеобразную «ротацию» – студенты, которые закончили компьютерную лингвистику, вдруг решают продолжить свое теоретическое образование, и наоборот, студенты, закончившие теоретическую лингвистику, переходят на компьютерную.

       На сегодня у нас есть только магистратура по компьютерной лингвистике, но в этом году выполняется своего рода пилотный проект: на этой магистратуре открыт второй профиль, теоретический. На самом деле, вторую магистратуру мы должны были открыть в прошлом году и по, я бы сказала, техническим причинам ее открыли в виде профиля, а не в виде отдельной программы. Этим профилем, как и открывающейся в будущем году теоретической магистратурой, руководит Михаил Александрович Даниэль. На обе программы пришли наши выпускники и выпускники других вузов – МГУ, РГГУ, МГОУ, МГГУ и других. На обе программы был конкурс, очень жесткий, поступали и наши выпускники, и очень хорошие абитуриенты «извне». Это для нас непростой опыт, потому что раньше магистратура была только по компьютерной лингвистике, к тому же еще не было выпусков нашего бакалавриата - поэтому все, кто приходили поступать на магистерскую программу, были «чужими». И надо сказать, что не всем нашим выпускникам удалось поступить. Но мы, конечно, надеемся, что их процент будет постоянно расти.

– Почему та программа, которая откроется на будущий год, будет англоязычной? Как соотносятся русскоязычная пилотная версия этого года и англоязычная – будущего года?

– В первую очередь, потому, что ВШЭ активно встраивается в международное образование. И в бакалавриате, и в магистратуре оказываются иностранные студенты; им, конечно, легче учиться по-английски. Но и российским студентам, как мы считаем, нужно встраиваться в большую науку, в первую очередь – магистрам. Нам кажется, что при той подготовке в области английского, которую наши студенты получают в Вышке, учиться на англоязычной магистерской программе им должно быть совсем не трудно. И выпускники других вузов сейчас вполне подготовлены к этому. Да и вообще, разрыв между русскоязычной и англоязычной программой не так велик, как кажется: некоторые курсы бакалавриата англоязычные, почти все так или иначе слушают курсы по-английски в Интернете, большая часть литературы по лингвистике - англоязычна.

       Что касается соотношения профиля и программы, теоретический профиль – это экспериментальный проект, и на будущий год новые студенты туда набираться не будут. Но все желающие смогут изучать примерно то же на англоязычной программе, и проблемы тут быть не должно: когда в прошлом году мы думали над разными вариантами и опрашивали студентов-бакалавров, идея англоязычной магистратуры была у них даже несколько более популярна, чем русскоязычной.

– Каковы особенности этой программы помимо языка обучения? Чем она отличается от программ той же специальности МГУ, РГГУ, других вузов?

– В первую очередь, эта программа наследует основную особенность обучения на всех уже существующих программах нашей Школы – проектную ориентацию. Уже студенты бакалавриата в процессе обучения участвуют во многих проектах. Они привыкают к тому, что можно работать руками, можно работать в команде, можно участвовать в научно-учебных группах вместе с преподавателями и в больших проектах уровня грантов РФФИ или ЦФИ. Кстати, сейчас в нашей Школе идет три проекта РФФИ, и во всех трех участвуют студенты. Многие курсы заканчиваются проектами, а на третьем курсе существует отдельный предмет – Мастерские, целиком посвященный проектной деятельности.

       Еще более важна проектная деятельность в магистратуре. Что особенного в магистерских проектах? Дело в том, что магистерские проекты нашей Школы максимально имитируют «взрослые». Они давно ведутся и развиваются на компьютерной лингвистике, и буквально только что, перед Новым годом была большая презентация почти законченных проектов, на которую были приглашены люди «из индустрии». На теоретическом профиле проекты только начались, но тоже сразу во «взрослом» формате. Сейчас студенты сдали техническое задание по образцу заявок на гранты в научные фонды, и эти студенческие заявки мы отдали на экспертизу внешним экспертам; к Новому году студенты получат оценки экспертов - какие проекты годятся, а какие - нет. Это - и опыт, и практика.

       Еще одно отличие – тесное взаимодействие с другими университетами. Мы очень надеемся выстроить взаимодействие с другими кампусами ВШЭ, в том числе в рамках проектной деятельности, в особенности – с Санкт-Петербургом, а также с Нижним Новгородом. Кроме того, будут совместные работы с иностранными университетами, которые даже могут быть своеобразными «заказчиками» проектов. На компьютерной лингвистике есть сейчас два таких проекта – один вместе с университетом Тромсё, другой – с Оксфордом.

       Самое главное – это навыки реальной научной деятельности, которые студенты таким образом приобретают. Научная деятельность имеет определенный формат, поэтому научиться встраиваться в этот формат, соблюдать дедлайны – это очень важный аспект их будущей карьеры.

– Что может считаться проектом в области теоретической лингвистики?

– Вариантов достаточно много, но в конечном итоге мы будем стремиться к серьезным публикациями. Сейчас много говорят о предметном индексе дисциплин, о том, что нужно «повышать» эти индексы, о том, что университет должен быть «виден» в определенной предметной области. Все это так, но в Школе преподавателей не так много – прямо скажем, их мало, и они очень заняты тем, чтобы сделать среду обучения достойной и конкурентоспособной. Это – их основной труд, хотя они и публикуются, и ездят на конференции. И если бы нам удалось научить студентов подавать работы на серьезные конференции, читать отзывы, переподавать, и в итоге все-таки пробиваться, наш предметный индекс стал бы только адекватнее реальному качеству научной среды. Опыт такой у нас есть: и магистры, и бакалавры прошлых лет принимали и принимают участие в международных конференциях с большим успехом.

– Расскажите о международных возможностях: будут ли у англоязычной программы связи с университетами других стран, стажировки, будут ли приглашаться преподаватели?

– Стажировки, конечно, будут и в теоретической магистратуре. Университет Тромсё специально ищет гранты, чтобы иметь возможность пригласить наших студентов к себе. Мы очень надеемся на предметное сотрудничество с Оксфордом. Вскоре должен быть подписан договор с университетом Стокгольма – у нас традиционно очень хорошие связи с их лингвистическим департаментом. Мы очень рассчитываем на продолжение взаимодействия с университетом Хельсинки, где сейчас очень хорошая типология и одна из лучших в мире русистик. Мы надеемся также провести в апреле Типологическую школу совместно с Иерусалимским университетом – такие мероприятия способствуют вниманию международной научной среды к новой магистерской программе. Вообще, многие иностранные лингвисты-исследователи уже знают Высшую школу экономики как место, где занимаются качественной лингвистикой. Но было бы еще лучше, если бы она стала более известна и среди лингвистов-студентов, и мы поощряем поездки наших студентов на различные конференции и школы – отчасти с этой целью.

       Что касается иностранных преподавателей. К сожалению, по ряду материальных и прочих причин, о которых не хочется говорить, это не так легко сделать на постоянной основе, но мы надеемся на то, что отчасти нам помогут современные технологии. И, несмотря на все трудности, к нам, как и в прошлые годы, продолжают приезжать ученые мировой величины – только что целый большой курс лекций прочел Иан Мэддисон, крупнейший в мире специалист по фонетической типологии и инструментальному анализу «редких» звуков.

– Что бы Вы посоветовали тем, кто хочет поступить на программу?

– Мы ждем всех на наших днях открытых дверей. Приходите знакомиться с нами и нашей программой!

Виталий Волк, Школа лингвистики ВШЭ