- A
- A
- A
- АБB
- АБB
- АБB
- А
- А
- А
- А
- А
«Я против любой дискриминации, в том числе позитивной»
iStock
По случаю праздника борьбы женщин за равные права и эмансипацию, «Вышка для своих» поговорила с исследователями, специализирующимися на этой проблематике и сотрудниками, неравнодушными к этим вопросам.
Департамент социологии: Доцент
«Сколько-то успешной оказалась лишь проблематика, созвучная патриархальной повестке»
«Левада-центр» в 2019-го году проводила опрос на тему отношения общества к разным группам людей, чье поведение отличается от условного стандарта. В тот раз в исследование впервые, очевидно, включили группу «феминистки», и ответы были довольно ошеломляющими: 9% опрошенных ответили, что их надо «уничтожить», 18% — изолировать от общества. В этом опросе в качестве «девиантных» групп фигурировали бездомные, попрошайки, люди с ВИЧ — и ко всем этим группам опрошенные отнеслись толерантнее, чем к феминисткам. При этом в том же году ВЦИОМ проводил исследование в котором вопросы формулировались гораздо мягче, выяснилось, что за равенство полов выступает 62% опрошенных.
К российскому феминизму на разных этапах его существования предъявлялись одни и те же претензии: самозамкнут, ориентирован на очень узкую группу, оторван от реальности. Конечно, на западе феминистским организациям куда проще, они всегда могут апеллировать к собственной истории: посмотрите, чего мы добились — мы добились для женщин и этих прав, и этих, и тех. А в России власть всегда давала и отбирала у женщин права и свободы по собственному разумению.
В современном виде движение возникло в России в 90-е годы, и это были организации, финансируемые главным образом из-за рубежа, и, действительно, с повесткой, имеющей очень слабый отклик. Например, в регионах проводили исследования по вопросу домогательств на работе, хотя в социальной повестке этот вопрос, мягко говоря, был не первым. В результате идеи из западной повестки очень быстро схлопывались, и сегодня в феминистской повестке остались главным образом темы, связанные с насилием.
Сколько-то успешными (с точки зрения нахождения аудитории) из всей женской повестки в принципе считаются движение солдатских матерей и борьба с домашним насилием. Конечно, можно сказать, что это лишь те вопросы, которые так или иначе созвучны патриархальной повестке — здесь речь идет о физических страданиях людей, о помощи пострадавшим. Да и на официальном уровне эти вопросы скорее потерпели поражение, чем победу: принят закон о декриминализации насилия, бюджетных денег НКО с этой тематикой получают на порядок меньше, чем в 90-е. Но тема домашнего насилия хотя бы в общественном сознании имеет отклик, и организации, которые этим вопросом занимаются, продолжают делать очень важное дело. Они создают приюты, проводят работу с молодежью, и некоторые (например, кризисный центр «Екатерина» в Екатеринбурге) — даже с сотрудниками МВД — о том, как работать с жертвами домашнего насилия.
Сейчас, по опросам той же «Левады», 70% опрошенных знают, что такое домашнее насилие, и утверждают что это не частное дело семьи, что это такой же факт насилия, как и в любом другом пространстве. Это большая заслуга НКО.
Департамент психологии: Научный сотрудник
«Мой муж нашел себя в отцовстве»
Я не являюсь фем-активисткой, но вообще феминистская повестка мне близка и для нашего общества, на мой взгляд, весьма актуальна. Гендерного равенства у нас нет, и от этого страдают и мужчины, и женщины.
Противники феминизма сводят гендерное равенство к вопросам открывания дверей, забивания гвоздей, подавания пальто и прочей ерунде. А на самом деле оно в свободе выбора ролей. Женщина не обязана быть босая, беременная и на кухне. Мужчина не обязан быть воином с волевым подбородком. Мы все свободны, мы можем быть кем хотим. В моей семье, например, роли распределены не совсем стандартным способом. Я занимаюсь любимым делом, потому что это мое призвание, я этого хочу. А мой муж с самого момента рождения очень много занимается с ребенком и работает, соответственно, значительно меньше, чем я. В родительстве раскрывается весь его талант.
Знакомым и малознакомым людям мы бесконечно доказываем, что это нормально, это наш осознанный выбор. Эти оправдания говорят о том, что гендерные установки отчетливо отказывают мне в праве погрузиться в работу при наличии маленького ребенка, а моему мужу отказывают в праве обрести себя в отцовстве. Когда я устраивалась на работу после декрета, я старательно проговаривала, что да, у меня есть маленький ребенок, но я правда-правда не буду брать больничный. Мне никто ничего не говорил, но сама себя я почему-то подавала как работника с изъяном. А когда устраивается на работу мужчина, никто же даже не поинтересуется, есть ли у него дети и какого они возраста — это по определению не может быть проблемой...
Руководство Университета: проректор
«В Вышке нет академического гендеризма»
Я не считаю себя феминисткой. Но уважаю права граждан идентифицировать себя с представителями того или иного социального движения. Это личный выбор каждого.
Не могу обобщать на всю Россию, но в Вышке академического гендеризма точно нет. Профессионализм не имеет половых признаков. Если у тебя хорошая статья, интересное исследование, ты хороший преподаватель, то твое продвижение по академической карьерной лестнице не будет зависеть от пола. Возможно, еще существуют какие-то стереотипы, что мальчики лучше в математике, а девочки в филологии, но личным примером можно все эти стереотипы разрушить.
Что же касается материнства – оно придало больший смысл моей карьере. Моя работа – это часть моей жизни, как и мои дети. Я понимаю, что, развиваясь на работе, я становлюсь интереснее моим детям. Но опять же, у каждого свой выбор. Для кого-то и лепка из пластилина в удовольствие. А для кого-то жизнь без совещаний мила не будет. Главное гармония и счастье.
Я против любой дискриминации, позитивной в том числе. Наше счастье у нас в голове. Все зависит от того, как мы воспринимаем ситуацию. Например, с теми же детьми. Женщинам в академии повезло. Академическая карьера спокойно позволяет совмещать материнство и карьеру, и мне кажется, что какие-то дополнительные стимулы не нужны.
доцент факультета социальных наук
«Пока что нельзя говорить о том, что движение феминизма способно изменить общество в целом»
Недавно две мои студентки писали работы по феминизму в России. Выводы из этих работ были следующие: феминизм в России есть, он неоднороден по своему составу, но он набирает обороты, становится публичным. Общество меняется, и феминистское движение знаменует собой часть этих изменений: женщины пытаются переосознать, что значит быть женщиной в современном мире, с какими проблемами она сталкивается. Последние несколько лет мы видим, как инициативные группы делают попытки — и многие из этих попыток вполне удачные — по вовлечению в движение большего количества людей. Для меня как исследователя важно, какие инициативы используют активисты, чтобы апеллировать к большему количеству населения — и я вижу, что на данном этапе это уже инициативы, способные превратить отдельные низовые инициативы в более массовое движение. Вместо общения в закрытых сообществах феминистки проводят фестивали, офлайн конференции — это очень важно для устойчивости движения.
Конечно, пока что нельзя говорить о том, что движение феминизма способно изменить общество в целом. Но даже создавая пространство для изменения к лучшему жизни отдельных людей, феминистки уже делают много. Особенно — учитывая настроения властей не допускать возможности этих альтернативных стилей жизни.
В частности, я занимался российскими НКО, помогающими инвалидам. Сравнивать эти две темы не очень уместно, хотя бы потому что женщины всегда были полноценной частью российского общества, особенно начиная с 20 века — они и трудились, и воевали, никогда не воспринимались как слабые. А инвалиды были абсолютно выключены из жизни, и только сейчас становятся хоть как-то видимы — главным образом, благодаря НКО. Но с точки зрения поведения властей здесь есть очевидное противоречие. Я думаю, что в России, в силу исторически обусловленной высокой роли женщины в обществе, люди готовы были принять феминистскую повестку. Но современное регулирование идет вразрез со всеми достижениями в вопросах равноправия женщин: принят закон, согласно которому даже над собственным телом женщина не властна, ее можно бить и это не является преступлением. Это очень странно.
Кафедра демографии: доцент
«Нынешняя волна феминизма — первая по-настоящему естественная»
Я считаю, что нынешняя волна феминизма — это первая по-настоящему естественная, идущая не от государства, а от самих людей, волна для нашей страны. Предыдущая, 90-х годов, была не столь массовой и возникшей во многом под Западным влиянием. Сейчас я вижу огромное количество молодых людей, причем, обоих полов, которые полностью погружены в феминистскую повестку, и совершенно естественным образом ее разделяют. Это и школьники, и студенты, и аспиранты — в общем, молодежь в широком смысле.
Конечно, опасный момент для этих молодых людей — создание собственных семей, рождение детей. Потому что этим как раз можно качественно проверить крепость выбора: здесь есть искушение встать на патриархальные рельсы и уклониться от равного деления семейных обязанностей. Особенно в нашей стране, где разрыв в заработках есть и он в пользу мужчин, у мужчин всегда есть оправдание, что лучше найти подработку, но не тратить время на памперсы и коляски. И это испытание, конечно, не все проходят, некоторые семьи распадаются. Но я также вижу, что современные женщины гораздо выше стали себя ценить. Это был такой сложный путь поиска себя для российской женщины, с прозрениями и откатами назад.
Например, я помню, как в 80-е годы популярной стала идея, что женщине хорошо бы засесть дома, создавать быт, растить детей. Это был такой довольно неожиданный поворот после прославления женщины как прежде всего героя труда. Но к этому времени пришло осознание, что на работе женщине все равно не добиться того же, чего может добиться мужчина, ей и платить будут меньше, и ценить меньше. А потом, в 90-е, начался поиск материальной составляющей: вдруг появилась идея, что каждая женщина, если станет очень красивой и неимоверно женственной, найдет себе олигарха и этим решит все свои проблемы. Но и такая идея себя не оправдала. И постепенно стало приходить осознание, что женщина и заработать может сама, и самостоятельно свои проблемы решить.
И вот сейчас мы наблюдаем интереснейший процесс, наблюдаем поколение, стоящее перед реальным выбором: туда или обратно. Мне все-таки кажется, что они скорее выбирают «туда», в мир равенства. Но я не считаю, что на этом пути не будет проблем, но очень интересно за такими процессами наблюдать.
Международная лаборатория исследований мирового порядка и нового регионализма: Научный сотрудник
«Первый год моего материнства я продолжаю заниматься наукой»
Мне 33 года, а моему сыну — год, и весь первый год моего материнства я продолжаю заниматься наукой: пишу докторскую диссертацию по политологии, работаю постдоком в Вышке, публикую статьи в научных журналах. Я приняла решение совмещать науку и материнство без декретного отпуска исходя из трех обстоятельст. Во-первых, классический декрет без возможности переключаться на интеллектуальную деятельность – явно не для меня. Во-вторых, мне помогает моя семья: и муж, и родители. А в-третьих, в силу характера научно-исследовательской деятельности, которая отличается работой «на перспективу».
Дело в том, что в науке нельзя просто «взять паузу» на год или два. Для исследователя в реальности этот перерыв, с точки зрения получения конечных результатов от его научной работы, продлится, как минимум, в два раза больше.
Объясню на своем примере.
Ко времени рождения моего сына я выиграла три исследовательских гранта, и во всех них я была руководителем проекта. Кроме того, четыре моих статьи были приняты к публикации в разных журналах, а также готовилась к выходу моя книга (по международным отношениям).
И все эти процессы были запущены гораздо раньше: подавались заявки на эти гранты более чем за год до момента, когда они были выиграны, а статьи в рейтинговых научных журналах вообще публикуются по два-три года. То есть ученый никогда не знает, что именно у него может «выстрелить»: супер-статья или грант. Я прекрасно знаю эти особенности научной карьеры, т.к. мой отец – доктор наук, а дедушка был членом-корреспондентом Академии наук.
К моменту появления на свет моего сына по всем этим направлениям мне необходимо было продолжить работу. В итоге, когда ребенку был всего месяц, я уже выступала на международной конференции с докладом и начала писать новую статью.
Безусловно, в первый год моего материнства я несколько снизила интенсивность работы. Я подготовила и защитила кандидатскую диссертацию всего за два года, публикуя в среднем по шесть статей в год. Появление малыша, конечно же, заставило меня немного «притормозить»: за прошедший год было всего четыре статьи. Но самый тяжелый период уже позади, и я уверена, что в ближайшие годы восстановлю свой привычный темп работы.
Лично я никогда не сталкивалась с проявлением сексизма в академической среде. В моей работе меня окружают женщины, которые смогли стать выдающимися и уважаемыми учеными без «особого» отношения по гендерному признаку. Но существуют и области, связанные с научной работой, где есть исключения. Например, главные редакторы научных журналов, в том числе и зарубежных изданий —мужчины, я еще не встречала ни одной женщины. Несмотря на это, научно-исследовательская деятельность, на мой взгляд, идеально подходит для того, чтобы сочетать материнство и работу. Главное — уметь работать в режиме мультизадачности.
Отдел исследований аграрных рынков: Научный сотрудник
«Равенство полов более или менее наступило»
Гендерные перекосы – это уже не такая острая проблема, равенство полов уже более или менее наступило. Помните фильм «Москва слезам не верит»? Там герой так оценивающе смотрит на женщину, которая построила прекрасную карьеру, работала для этого всю жизнь, и говорит ей, что видит ее насквозь, и работает она скорее всего, мастером на заводе, ну, разве что по профсоюзной линии ее продвинули. По мнению героя фильма, немыслимо, если женщина по статусу (занимаемой должности и уровню дохода) может быть выше мужчины. И это реалии 80-х годов. Вот сейчас, я думаю, такое уже невозможно: и в бизнесе, и в науке женщина может добиться всего чего захочет, и существует множество примеров этому.
Даже в строительной отрасли, где я работала несколько лет, все очень сильно изменилось: это была в основном мужская отрасль, а сейчас есть женщины-руководители строительных дирекций, архитектурных бюро, IT-департаментов, руководители компаний — и их все воспринимают как равных коллег, партнеров.
После декрета я перешла из бизнеса в науку. Во-первых, потому что наука для меня интереснее, это и вызов масштабнее, и возможностей обеспечить нормальный уровень дохода стало гораздо больше. Но также из-за ребенка: все-таки взять больничный, перепланировать свое время так, чтобы все успеть, в науке проще. Я думаю, материнство никак не замедлило и не ограничило мое развитие в научной сфере. Наоборот, материнство очень сильно мобилизует и дисциплинирует.