«Учиться нужному»

Анастасия Лихачева была назначена деканом факультета мировой экономики и мировой политики в ноябре. За первые полгода работы ей пришлось столкнуться с большим количеством новых вызовов. В интервью «Вышке для своих» она рассказала, как она и факультет справляются с этими вызовами, почему вне академической жизни она провела всего год и как абитуриентам переосмысливать свое будущее в международных отношениях.

— У вас были довольно интенсивные первые месяцы работы в новой должности. Расскажите, как это было. 

— Конечно, это были некурортные несколько месяцев, но ничего, мы справляемся. Я практически всю сознательную жизнь провела в Вышке, так что человек я тут, мягко говоря, не новый, и без знания университета изнутри, конечно, было бы сложно. Потому что за эти месяцы мне нужно было вместе с коллегами посмотреть по-новому на то, как устроены важнейшие процессы на факультете. В первую очередь это связано, конечно, с образовательной деятельностью. Мы провели большую работу на академических советах, с каждой программой, чтобы понять, как мы достраиваем, перестраиваем наши бакалавриаты и магистратуры. Потому что сейчас, когда студенты в принципе не понимают железобетонно, где и кем они будут работать после университета, нам особенно важно давать им актуальные подходы и знания — не пересказ старых учебников, не про вчера и позавчера, а про сегодня и завтра. Это означает, что в наших программах появилось больше открытых вопросов, но мне кажется, что это сделает их более интересными. Мы ставим очень амбициозную задачу — не просто что-то скорректировать в преподавании мировой экономики, а вместе с нашими студентами и учеными в режиме реального времени изучать формирующиеся новые контуры мировой экономики и учить ребят работать в новых условиях, работать с высокой степенью неопределенности, с потребностью открывать для себя очень быстро новые рынки, новые страны. И я думаю, что в новый учебный год мы войдем с рядом интересных новых курсов, новых людей. К нам присоединился целый пул ярких профессоров и молодых исследователей. 

— В какую сторону меняются ваши образовательные программы? Что происходит с программами двух дипломов? 

— Программа двух дипломов с Лондонским университетом поменяла название. Наш лондонский партнер сохраняет обязательства по отношению ко всем студентам, которые сейчас уже учатся на программе, и они эти два диплома должны получить. А новые студенты будут поступать уже на программу с другим названием — «Международная программа по мировой политике». По своей сути это будет та же программа (есть обкатанные за много лет программы учебных дисциплин, международный академический совет, будут соблюдаться все стандарты международных программ, сохранится обучение на английском и множество инноваций, внедренных на программе с момента ее запуска), но на диплом Лондонского университета эти студенты уже не будут претендовать. Стоимость этой программы снизится за счет оплаты второго диплома, а качество, повторю, останется прежним. Потому что качество этой программы обеспечивалось в значительной степени вышкинскими преподавателями, и, по отзывам наших студентов, в России требования к ним были зачастую строже, чем в Лондоне.

Что касается другой нашей программы двух дипломов, с Университетом Кёнхи, она остается и развивается. И мы ожидаем большой интерес к этой программе, поскольку ребята получат второй диплом хорошего и очень известного корейского университета, с первого курса они учатся на английском языке и с первого же курса учат восточный язык. Программа посвящена экономике и политике Азии, они потом выбирают себе одну из специализаций. Обязательно не менее семестра проводят в Корее на третьем курсе, если они берут китайский или японский, проводят второй семестр в одном из вузов — партнеров программы. В этом году у нас уже первый выпуск, у нас действует и магистратура с Университетом Кёнхи, и мы надеемся на дальнейшее расширение сотрудничества. 

Плюс мы сейчас активно работаем над запуском совместной программы с китайскими университетами, а также консультируемся с рядом партнеров из стран БРИКС, то есть варианты есть. И мы сейчас с ними активно взаимодействуем не просто для того, чтобы был второй диплом как предложение, а потому, что по нашему опыту активное международное сотрудничество в сфере образования с партнерами, которым это действительно важно и интересно, — это полезно. И пока мы видим в отдельных странах даже возросший интерес и готовность к совместной работе. По крайней мере мы таких партнеров находим.

— А на других программах изменения в какую сторону будут происходить? 

— Главное изменение, конечно, будет связано с разворотом на Восток, о котором так давно все говорили, и на другие регионы. Условно, люди, которые учат французский, сейчас уже понимают, что им нужно расширить свою экспертизу и смотреть не только на Францию, но и, допустим, на какие-то регионы Африки. Люди с испанским все больше смотрят в сторону Латинской Америки. И наша задача, моя задача — создать как можно больше таких проектов, партнеров, с которыми это можно делать. Мы сейчас запускаем серию стратегических диалогов с Китаем, Индией, Латинской Америкой, Ираном, и я думаю, что это будет очень полезная основа для того, чтобы приумножать количество наших партнеров, отправлять наших студентов на стажировки. Мы за последние полгода разработали новые подходы и обновили существующие по международной мобильности. За два года пандемии, к сожалению, в каком-то смысле стало рутиной не ездить в страны изучаемого региона для наших аспирантов, для наших молодых ученых, да и не только для молодых. Сейчас там, где это возможно, мы стараемся максимально отправлять людей на полевые исследования.

К сожалению, по-прежнему закрыт Китай из-за пандемии, но у нас уже в этом году было несколько студентов, которые выиграли общекитайский конкурс и смогли учиться в Китае. Мы активно участвуем в дистанционных стажировках в Китае, но, конечно, прилагаем все усилия для того, чтобы как можно скорее иметь возможность отправлять их туда вживую, для создания своей сети контактов и связей. Это очень важно для востоковедов и международников в целом. 

У нас будет серия полевых исследований в Центральной Азии, Индии, Турции, со странами Латинской Америки мы провели крупную конференцию в мае этого года с участием послов, иностранных ученых, российских специалистов и, самое главное, с участием наших студентов, которые имели возможность пообщаться с коллегами из региона. У нас активно стал действовать Центр изучения Африки, и с африканскими коллегами мы тоже проводили круглый стол. И они, и мы активно заинтересованы в обмене экспертами, в создании центра экспертизы по региону, в создании центра трансфера компетенций. Мы стараемся смотреть на карту максимально широко, и мне это очень нравится. 

— Восток на вашем факультете традиционно сильное направление. Можно ли сказать, что людям, которые не интересуются Востоком, сегодня на факультете делать нечего? 

— Конечно нет, все специалисты по другим регионам сохраняют свою специализацию и даже усиливают ее: спрос на взгляды таких экспертов растет. Но Востоком на самом деле в современном мире интересуются очень многие. Мы это чувствуем, например, по Дню востоковеда, который мы проводим в конце мая. В этот раз было более 700 гостей: это и абитуриенты, и студенты, и просто люди, которым интересен Восток. У наших коллег в школе востоковедения есть проект «Век Азии», там очень много сюжетов для невостоковедов, и тоже огромный интерес ощущается. И отношение абитуриентов меняется, это мы тоже видим. Раньше считалось, что заниматься Востоком — это сначала драматичное решение учить язык, практически добровольная каторга, очень тяжело. Сейчас туда идут с огромным энтузиазмом, с ощущением приключения. Количество студенческих инициатив на восточных направлениях зашкаливает, и мы этому только рады и поощряем. Это все, что связано с различными пластами восточной культуры: киноклубы, проекты по искусству, в том числе совместные с музеями, проекты по переводу, по цифровому востоковедению. Это другой взгляд на Восток, в большей степени отвечающий тому, что Восток сегодня собой представляет. В каком-то смысле мы у студентов учимся энтузиазму, и это здорово.

— Давайте поговорим о вас. Вы сказали, что почти всю жизнь в Вышке. Как так получилось? 

— На самом деле не всю. Когда мне было двадцать, я пошла работать в крупную консалтинговую компанию и проработала там больше года. Я ведь с 10-го класса готовилась на экономфак Вышки. И когда туда поступила, и пока я училась — а моей специализацией была «Экономика и финансы фирмы», — самым манящим мне казался мир слияний и поглощений, такой жесткий, кинематографичный, со стильными офисами и жесткими профессионалами. И я прошла довольно жесткий отбор, попала на престижную работу и весь четвертый курс работала и параллельно училась.

Это было очень тяжело, но я была в эйфории: компания моя работала с флагманами российского бизнеса, я решала сложнейшие кейсы. И я настолько погрузилась в этот мир, что мне начало казаться, что если люди не в состоянии поддержать разговор о стоимости акций, о нюансах дью-ди́лидженс, то с ними не о чем и разговаривать. И в этом режиме я защитила диплом, сдала госэкзамены, на работе получила двойное повышение. Но после этого уволилась и пошла учиться на другую специальность без четких рабочих планов. 

— Что же изменилось? 

— После госэкзаменов у меня был небольшой отпуск, и на майские праздники я полетела с родителями в гости к их друзьям-дипломатам. И вдруг оказалась в компании людей совершенно другого толка: это были историки, архитекторы, искусствоведы, писатели. Про котировки они не знали вообще ничего и при этом выглядели подозрительно увлеченными и очень счастливыми. И у меня вдруг случилась такая перенастройка фокуса: я попыталась себя представить человеком лет на десять старше в той профессии, в которой я на тот момент находилась, и мне эта картина не понравилась. Мне захотелось поработать, поучиться у людей другого типа, посмотреть на мир не только через призму финансов, но и с помощью более разнообразной оптики. И я решила, что международные отношения — отличный вариант.

— Как именно виделась вам карьера в международных отношениях? 

— Да в том-то и дело, что никак. У меня был очень памятный разговор по этому поводу c отцом. Он сам международник, и, когда я вдруг выбрала эту сферу, он меня спросил: «Зачем, кем ты хочешь быть? Ты же не хочешь быть дипломатом?» — «Не хочу». — «А кем тогда?» — «Экспертом!» — «Каким экспертом?» — «Хорошим…» То есть я точно не знала, чего хочу, но чисто интуитивно шла от своего интереса. А интерес мой был в том, чтобы нащупать в международных отношениях стык экономики и политики, поскольку ни одно ни другое в чистом виде происходящее мне не объясняло. И когда после первого семестра магистратуры мой научный руководитель пригласил меня поработать стажером в Центре комплексных европейских и международных исследований, я с радостью согласилась — это было как раз то, что мне было интересно. Собственно, вот это ощущение полной творческой свободы в рамках интересных мне сюжетов и определило выбор в пользу академической жизни. Это всех составляющих этой жизни касается: исследовательской деятельности, экспертной, преподавательской — когда ты делаешь то, что тебе интересно, что рождает страсть.

— Как возникло предложение возглавить факультет? Каково это — стать деканом, будучи совсем молодым человеком?

— Это была идея Сергея Александровича Караганова, она возникла много месяцев назад, а воплотилась в минувшем ноябре. Когда мы вплотную подошли к этому транзиту, все получилось очень быстро благодаря поддержке коллег на всех уровнях. Я в университете 13 лет, но оказалось, что ряд процессов мне незнаком, так что пришлось быстро входить в курс дела. Что касается моего возраста, для университета в целом и для факультета это очень глубоко укоренившаяся практика — подтягивать молодых. Когда, например, основатель какого-то направления становится научным руководителем или берет себе очень камерную и сложную образовательную программу, а его бывший аспирант становится руководителем подразделения.

Мой родной ЦКЕМИ всегда жил по этому принципу: изначально там был очень маленький коллектив, и туда брали молодых людей, которые еще только собирались быть учеными, растили их, и дальше они отправлялись делать свои проекты. И если посмотреть на ученый совет нашего факультета, там представлены все возрасты, буквально от мала до велика. 

— Какие страхи вы видите сейчас у ваших студентов, у абитуриентов и как вы с ними работаете?

— Самый простой и естественный страх, который касается всех, но абитуриенты его наиболее четко формулируют: а где я буду через 4 года, что будет через 4 года? Здесь у нас жесткая позиция: мы считаем, что никто четко не скажет, каким будет мир через 4 года. Тот, кто скажет, что он в деталях знает, каким будет мир, либо врет, либо этого не понимает. Но мы точно понимаем, какие навыки и знания нужны сейчас и будут нужны потом. И мы знаем, что, проведя несколько лет на факультете, в нашей среде, с нашими подходами к тому, что такое изучение мира, его экономики, политики, культуры, с нашим пониманием роли Востока, с нашим пониманием подходов и возможностей разных стран и компаний к международному взаимодействию, научившись работать (а у нас очень тяжело учиться), человек будет лучше готов к тому, чтобы войти в любую из дверей. Сказать точно, что он пойдет вот на такую-то должность, — это прерогатива другого подхода к образованию, я не уверена, что сегодня он оправдан. Мы гарантируем ребятам, и они нас слышат, что, придя к нам, они получат возможность учиться бесшовно. Это значит, что в нашем обучении, как и в жизни, мир не делится жестко на экономику, политику, культуру, мы изучаем его во всей целостности и многообразии. Человек получает возможность учиться нужному, учиться у умных людей и иметь возможность уже в процессе учебы свои знания и навыки точечно прикладывать. И я думаю, что с такой школой им будет не страшно, им будет легче, интереснее, у них будет гораздо больше дорожек и возможностей. Да, есть основной страх — что будет с миром, куда он движется. За это мы отвечать не можем, но можем научить, как с этим страхом работать и как научиться понимать вектор движения.

Фото: Даниил Прокофьев

Автор текста: Дранкина Екатерина Александровна, 19 июня, 2022 г.