Гостем очередной встречи дискуссионного клуба «Самовар» стал Пьер-Кристиан Броше — куратор направления «Современное искусство» в Школе дизайна НИУ ВШЭ и руководитель юнита HSE MUSEUMS LAB в Лаборатории дизайна НИУ ВШЭ, коллекционер и организатор выставок. Тому, как понимать современное искусство, и было посвящено мероприятие.
«Картины Средневековья или эпохи Возрождения, когда большинство сюжетов были посвящены религиозной теме, — это была понятная живопись, когда очевидно, что изображено на этой картине. А когда мы говорим о современном искусстве, то многим очень сложно во всей этой истории разобраться», — отметил, открывая мероприятие, директор по связям с общественностью НИУ ВШЭ Роман Левкович.
Все совсем не то, чем кажется, парировал Пьер-Кристиан Броше: чтобы понимать искусство — как современное, так и классическое, — нужно выучить тот визуальный язык, на котором говорят с нами художники. Кроме того, нужно знать контекст — момент истории, в который они творили.
Он привел в пример один из самых популярных у художников прошлого евангельских сюжетов — поклонение волхвов. Согласно ему, один из даров, который волхвы приподнесли новорожденному младенцу Христу, было золото. Церковь в то время транслировала постулат о том, что богатство — это прямой путь в ад. Легендарно богатые Медичи в ад не хотели и решили, подобно волхвам, нести дары наместнику Христа на земле — римскому папе. Эту историю и отразили в своих произведениях художники того времени, большинство из которых работали при дворе.
«Эта история отношений между коллекционерами, патронами и художниками меня интересует уже порядка 30 лет. Я очень глубоко изучал эту тему, поскольку считаю, что это и есть большая часть истории искусства, которую искусствоведы почему-то просто игнорируют», — сказал Пьер-Кристиан Броше.
До середины XIX века каноны искусства и каноны красоты вообще диктовали художественные академии и гильдии, которые опирались на традиции. С первой половины XIX века до 1917–1960-х годов наступает время нарушения классических канонов, когда искусство определяется как выражение внутреннего «я» художника. В этот период полностью меняется система продажи картин, появляется концепция художественных галерей и выставок. В середине XIX века с появлением музеев по всей Европе распространяется идея искусства для народа.
С 1960-х годов до нашего времени парадигма меняется радикально. Теперь искусство состоит в том, чтобы играть с границами самого этого понятия: произведение искусства может находиться «за пределами объекта».
Вместе с тем, утверждает Пьер-Кристиан Броше, на протяжении всех времен история искусства — это история выбора творческих предметов элитой, обладающей финансовым, культурным и социальным капиталом: монархами, аристократией, богатой буржуазией и т.д.
«Когда ты смотришь, кто сегодня собирает предметы искусства, есть ощущение, что на самом деле ничего не меняется. У нас есть практически одни и те же элементы, которые позволяют характеризовать эту элиту. У них есть те же три капитала: деньги, образование и своя тусовка. Да, это богатые образованные люди, которые тусуются вместе. И как только то или иное общество в истории получает эти три компонента, оно считает себя вправе выбирать, что является символическим капиталом — искусством, — и легитимизировать этот выбор», — пояснил он.
Есть и обратная связь: коллекционер покупает произведения искусства по многим причинам, но в том числе для того, чтобы показать себя продвинутым и принадлежащим к элите. То есть это вполне статусная история, которая живет на протяжении нескольких веков. В современном мире между художниками, коллекционерами и публикой сложилась непростая система взаимоотношений. Так как искусство становится неотделимо от статуса и денег, вокруг него образуется настоящая борьба за власть. В ней участвуют все те, кто на правах эксперта может заявить, что является настоящим искусством, а что нет. С одной стороны, это представители арт-рынка: владельцы частных галерей, организаторы художественных ярмарок, аукционисты, консультанты, инвесторы и спонсоры. С другой — музеи и арт-институции: директора и научные сотрудники музеев, кураторы арт-центров, кураторы биеннале, организаторы выставок и руководители арт-кластеров. С третьей — критики и искусствоведы.
«Мы видим, что каждое поколение ищет новые предметы, которые, на их взгляд, являются новаторством. Таким образом, есть некая гонка за новаторством, и это главное определение символического капитала, который не имеет никакого отношения к эстетике, — это просто их ощущение», — добавил Пьер-Кристиан Броше.
Самый свежий пример — NFT (non-fungible token — невзаимозаменяемый токен, который существует только в виртуальном мире. — Ред.). «Почему вдруг эти интернетовские образы начинали продаваться? Потому что очень много людей, которые заработали очень большие деньги, начинали думать: “А как нам отличаться от этих дядей, которые собирают какие-то картины?” И создали круг людей, которые начинали собирать NFT», — пояснил он.
«И все же, по каким критериям можно понять, искусство перед нами или нет?» — задали вопрос слушатели. «Сегодня нет никаких критериев. Мы думаем, что понимаем классическое искусство, потому что мы более-менее понимаем, что такое эстетика, но сейчас мы живем уже в другой парадигме. Единственный критерий — что это произведение выбрала элита или какая-то современная влиятельная группа. И больше никаких критериев», — ответил Пьер-Кристиан Броше.
«История искусства — это абсолютно, ужасно несправедливая история, — признал он. — Есть много хороших художников, которые, не попав в коллекции известных коллекционеров, не приняв участия в музейных выставках или крупных арт-событиях (биеннале и т.д.), будут забыты навсегда. Впрочем, в коллекциях нет плохих художников. В крупных коллекциях. Во всяком случае, я не видел».
Клуб «Самовар» создан вышкинцами для общения и взаимодействия в университетской среде. Здесь студенты и сотрудники могут встретиться, обсудить актуальные события жизни в Вышке в уютной обстановке за чашкой чая, послушать приглашенных спикеров и, главное, задать интересующие вопросы и получить на них ответы.