«Работа в академической среде — это сверхмарафон»

Антон Галеев всегда интересовался тем, как возникали научные теории, и это привело его к изучению истории экономической мысли. В интервью проекту «Молодые ученые Вышки» он рассказал о Юлии Галактионовиче Жуковском, писательском тонусе и тайне перевала Дятлова, которую помогло раскрыть диснеевское «Холодное сердце».

Почему я решил заняться наукой

На мое решение повлияла сама атмосфера Вышки. Я учился на бакалаврской «Международной программе по экономике и финансам» МИЭФ ВШЭ. В последние годы моего обучения там стартовала Advanced Doctoral and Research Program. Она подразумевала подготовку студентов к проведению серьезных исследований, в частности к поступлению на PhD-программы в различные вузы. Подготовка курсовой и дипломной работ в рамках этой программы убедила меня в том, что наука — это мое, что я могу себя в ней проявить.

Что я изучаю

Я не вполне типичный экономист — я изучаю историю экономической мысли. Моя диссертация посвящена Юлию Галактионовичу Жуковскому — публицисту, коллеге Николая Гавриловича Чернышевского по «Современнику», одно время радикалу, а в дальнейшем управляющему Государственным банком Российской империи. Я исследую его экономические идеи и в целом развитие экономической науки во второй половине XIX и начале XX века.

Жуковский отличался глубокими познаниями и обширным интересом к западной экономической литературе. Его социальная озабоченность, которая была характерна для всех русских экономистов того времени, наложилась на восприятие западных экономистов, и в своих работах он отошел от канонов того времени, связанных в основном с английской традицией политической экономии. Решения, которые он предлагал, напоминают современный подход: это математическое моделирование, институциональный взгляд на вопросы экономического развития и в целом гораздо более формализованный подход к проведению экономических исследований.

О биографии Жуковского

Свою карьеру он начал как младший помощник столоначальника в Министерстве юстиции, а позднее принял участие в разработке и осуществлении Крестьянской реформы 1861 года (отмены крепостного права), будучи чиновником отдела Главного комитета об устройстве сельского состояния. В тот момент он совмещал публицистическую активность и госслужбу. Журнал «Современник», где он печатался, имел огромное влияние на российское общество, публицисты того времени были теми, кого сейчас принято называть инфлюенсерами. И начальники Жуковского были недовольны его высказываниями в журнале. К 1864 году он принял решение оставить государственную службу и полностью посвятить себя литературному делу.

Однако финансовые трудности подтолкнули Жуковскому к возвращению на государственную службу, на этот раз в Министерство финансов. Возглавлявший его на тот момент Николай Христианович Бунге оказался большим поклонником творчества Жуковского, следил за его научными статьями. В связи с этим Юлий Галактионович получил повышение по службе и дослужился до управляющего Государственным банком. Однако у него не оставалось времени заниматься экономической наукой, и статей в тот период он написал гораздо меньше.

Когда министром финансов стал Сергей Юльевич Витте, он предложил Жуковскому оставить пост, и тот стал сенатором в департаменте герольдии. Можно сказать, это была церемониальная должность. Освободившееся время Жуковский смог посвятить литературной деятельности. В этот период он публикует очень важные труды — например, книгу «Деньги и банки», которая не только завершает все его теоретические изыскания, но и подводит итог его работе в Государственном банке Российской империи.

Чем я горжусь

Своей диссертацией, которую я подготовил за время обучения в аспирантуре. Это большой и интересный труд, посвященный малоизвестному в современной экономической науке мыслителю. Анализ его вклада в экономическую теорию — это большой прогресс в истории экономической науки.

Еще я горжусь студентами, которых курирую в рамках работы в Центре истории и методологии экономической науки. Ярким показателем их успеха является недавнее выступление на Российском экономическом конгрессе, ведущей экономической конференции России. Она проходит раз в три года. Доклады проходят серьезное рецензирование, отбираются только лучшие работы.

Один доклад был посвящен очень актуальной проблеме — тому, как в глобальном научном дискурсе обсуждается проблема санкций. Другая работа была посвящена Сергею Николаевичу Булгакову, экономисту, философу и священнику, который жил в начале XX века. В своих работах он предложил иную трактовку политической экономии, обращал особое внимание на роль религии в решении экономических вопросов.

О влиянии прогресса на изучение истории экономической мысли

В 1970-х годах начался количественный поворот в экономической науке, связанный с использованием статистических данных. С учетом современных трендов этот поворот продолжает набирать силу. Ярким примером может служить Гарвардский университет, где популярен курс, связанный с анализом больших данных в экономике. Его преподает Радж Четти, потенциальный нобелевский лауреат.

Однако более традиционные экономисты обращают внимание на то, что в погоне за данными мы уделяем все меньше времени их интерпретации, а ведь экономика — в первую очередь про отношения между людьми, а не про цифры. Здесь можно процитировать нобелевского лауреата Пола Кругмана: «Экономика — это люди, это про людей». Повсеместное использование методов больших данных приводит к тому, что мы теряем научную идентичность, то, что нас сделало экономистами, а не дата-аналитиками.

Моя мечта

Моя мечта как ученого — найти время на реализацию всех своих идей. Например, с двумя коллегами, один из которых эксперт в области методов компьютерных наук, а другая — в области эконометрики, мы работаем над большой статьей, посвященной взаимосвязи экономической теории и экономической политики.

Это один из ключевых вопросов: в какой мере теория влияет на политику, а в какой политика влияет на теорию и диктует тот самый научный дискурс. С помощью статистических данных мы пытаемся проследить, есть ли взаимосвязь между либеральностью научного дискурса и либеральностью принимаемых мер в области международной торговли, начиная с 2000-х годов.

Мы исследуем этот вопрос глобально, так что это достаточно амбициозная цель. Статья разрабатывается нами уже два года. Мы несколько раз ее представляли на конференциях, получили важные комментарии от коллег. Планируем в следующем году выступить еще раз с докладом на международной конференции Европейского общества истории экономической мысли (European Society for the History of Economic Thought), которое возглавляет руководитель Центра истории и методологии экономической науки Владимир Сергеевич Автономов. Если презентация пройдет успешно, опубликуем эту работу. Наша гипотеза такова: ученые чувствуют «цайтгайст» и пишут в некотором фарватере экономической политики, отчасти предвосхищая то, что будет сделано.

Могут ли ученые влиять на экономическую политику

Могут. Такой подход связан с именем американского ученого нобелевского лауреата Милтона Фридмана. Он обращал внимание на то, что экономическая политика должна быть в первую очередь выстроена на экономической теории. Это отчасти привело к реформам в Латинской Америке, популяризации экономического либерализма. Другой пример — работа современных центральных банков. Там существуют целые исследовательские отделы, которые помогают проводить в жизнь ту или иную политику.

О глобальности науки

Если вы сейчас впервые прочли имя Рикардо, не удивляйтесь. Это недостаток всей экономической науки. Если спросить человека с улицы, каких великих экономистов он знает, в России могут вспомнить Адама Смита — благодаря пушкинскому «Зато читал Адама Смита / И был глубокий эконом». В Англии — Джона Мейнарда Кейнса. Пожалуй, и все. А меж тем каждая страна должна чтить и знать своих экономистов.

Наука очень долгое время не была глобальной. В XIX веке мейнстрим экономической науки, ее основные постулаты диктовались из Англии, отчасти Франции и Германии. Америка стала «святой землей» экономической науки лишь в первой половине XX века.

В связи с этим встает вопрос об изучении национальной истории. Выдающимися представителями русской экономической мысли были Михаил Иванович Туган-Барановский, Владимир Карпович Дмитриев, Николай Дмитриевич Кондратьев, Евгений Евгеньевич Слуцкий.

Как проходит мой обычный день

В офисе я провожу пары, а в основном работаю из дома. Рабочий день начинается в 9–10 утра. Сначала, чтобы раскачаться, я отвечаю на почту. После того как вошел в рабочий ритм, я стараюсь не отвлекаться и 6–8 часов посвящаю делам. Бывает, приходится съездить в Ленинскую библиотеку или Публичную историческую библиотеку за литературой. Важно стараться писать каждый день хотя бы понемногу. Это навык, который быстро теряется и сложно накапливается. Нужно стараться всегда держать себя в писательском, в авторском тонусе.

Как я борюсь с выгоранием

Работа в академической среде — это сверхмарафон. И я не могу себе позволить такую роскошь, как выгорание. Поэтому я стараюсь еженедельно выделять себе целый день без компьютера, когда я полностью посвящаю время себе, семье, своим увлечениям. Такая перезагрузка позволяет мне сохранять тонус и не выгорать.

Чем я увлекаюсь

Очень люблю смотреть футбол. Для меня он как шахматы, я смотрю на матчи с точки зрения тренерской мысли. А болею за Tottenham Hotspur.

Большое мое увлечение последнего времени — коллекционирование старых книг. Я хожу в букинистические магазины как на охоту. Стараюсь собирать книги по истории экономической мысли.

Одна из моих последних и, наверное, самых ценных находок — книга советского ученого Абрама Лазаревича Реуэля под названием «Русская экономическая мысль 60–70-х годов XIX века и марксизм». Крайне интересный труд, представляющий собой очень подробное изложение событий периода, который я освещаю в диссертации. Однако всю эту значительную фактологическую базу омрачает серьезная и жесткая марксистская критика. Идеологические установки значительно ограничивали поле истории экономической мысли в советский период. Ученые должны были однозначно сказать, кто был друг, а кто враг большевизма.

Еще я увлекаюсь игрой на гитаре. Это идет из юношества, когда мне нравился американский альтернативный рок.

Что я читаю

Я очень интересуюсь историей, историческими личностями. Так вышло, что я узнал про некоторые особенности растафарианской религии. И, в частности, про то, что растафарианцы чтят одного из императоров Эфиопии Хайле Селассие как воплощение бога на земле.

Мне стало очень интересно, почему же, в какой момент человек из плоти и крови оказался для достаточно большой группы людей воплощением бога. И сейчас я дочитываю его биографию.

Что я смотрю

Мой любимый сериал — «Секретные материалы». Еще я недавно посмотрел сериал «Перевал Дятлова», стал изучать эту тему и узнал интересную вещь. Недавно ученые из Швейцарии доказали, что гибель группы Дятлова была трагедией, спровоцированной природными явлениями. Они использовали компьютерную модель снега, разработанную компанией Disney для производства мультика «Холодное сердце». С помощью компьютерного моделирования и знаний о погодных условиях того злополучного дня ученые смогли показать, что на перевале Дятлова на горе Холатчахль образовался очень твердый слой наста, который сошел прямо на палатку. Люди в панике разбежались, что привело к трагическим последствиям.

Совет начинающим ученым

Экономика — огромная наука с очень разными дисциплинарными областями, от прикладных экономики рынка труда и экономики отраслевых рынков до сугубо теоретических, например истории экономической мысли. Не бойтесь пробовать. Вы обязательно найдете то, что вам понравится.

Любимое место в Москве

Ленинский проспект. Я очень люблю Москву, это мой родной город. А Ленинский проспект — это самое яркое место в нашем городе. Ты можешь выйти на него рядом с метро «Тропарево» или рядом с «Октябрьской», днем или ночью, и всегда там будут шуметь машины, работать магазины, двигаться люди. Там можно почувствовать ритм Москвы.