«Практика на Балтике»: теперь в Брюгге

2 августа в бельгийском Брюгге открылась девятая ежегодная Летняя школа «Практика на Балтике», организованная Российско-европейским центром студенческих исследований Высшей школы экономики. Накануне открытия о ее программе рассказала научный руководитель Школы, заведующая кафедрой публичной политики ГУ-ВШЭ Нина Беляева.

Темы нынешней конференции: «новое Стратегическое соглашение России и ЕС», «Права человека», «Этика предпринимательства в России и ЕС — общее и различия» и «Диалог Россия-ЕС в контексте мирового финансового кризиса».

Напомним, что «Практика на Балтике» стартовала  в 2001 году как небольшая Летняя школа, сегодня это — крупный междисциплинарный проект, в рамках которого студенты, аспиранты и преподаватели Вышки и других вузов постоянно ведут исследования в области российско-европейских отношений.

О том, как Летняя школа превратилась в исследовательский проект, и зачем молодым ученым ехать в Брюгге, рассказала научный руководитель «Практики на Балтике», заведующая кафедрой публичной политики ГУ-ВШЭ Нина Беляева.

— В чем разница между "Практикой" образца 2001 года и нынешней конференцией — кроме того, что вместо Балтийского теперь Северное море?

— Разница очень большая. Фактически это два разных проекта. Тогда это была классическая Летняя школа: студенты ехали отдохнуть, заодно лекции послушать, преподаватели — отдохнуть, заодно выступить перед аудиторией. Сегодня мы занимаемся, простите за пафос, приращением знаний. «Практика на Балтике»  призвана познакомить с наукой, исследователями, включить людей в этот процесс.

Сегодня исследовательские институты часто существуют сами по себе, высшая школа сама по себе. Этот разрыв слишком заметен, чтобы его игнорировать, его надо преодолевать. Для этого студенты должны включаться в исследовательские проекты, выступать на научных конференциях, печататься в сборниках и журналах. А как студентам попасть на престижные научные конференции? Это ведь практически нереально. Мы придумали выход: нужно сделать собственную, и привлечь на нее ведущих экспертов.

Последние пять лет мы идем именно по этому пути. Мы постоянно наращивали научный компонент, и теперь уже очевидно, что мы из Летней школы превратились в исследовательский, научный проект. Впервые это произошло два года назад, когда Школа проходила в университете Виттена, в Германии.  Ну а раз суть проекта изменилась, то и название надо менять. Так  и появился Российско-европейский центр студенческих исследований.

— Как конкретно изменился формат работы?

— Раньше мы готовили по темам рабочих групп коллективные тексты.  Например, занимается группа развитием банковского дела в Калининградской области. В группе человек 15—20, у каждого рождаются какие-то идеи, части текста, потом научный руководитель и несколько человек из актива готовят итоговую записку. Получались вполне научные, качественные статьи, но авторский вклад каждого участника выявить было очень трудно. Кто реально писал текст, а кто бумагу подносил, кофе делал, какую-то цифру нашел?  Если мы претендуем на то, чтобы наши тексты признавали научными работами, то такого быть не может. У научной работы не бывает несколько десятков соавторов. В итоге мы установили лимит: не больше трех соавторов на работу, группа теперь готовит не одну, а серию связанных друг с другом работ. 

Второе отличие — подготовка к конференции. Раньше участники писали эссе, мотивационное письмо, некие тезисы. Например, можно было написать на две страницы о том, что такое Болонский процесс, как человек его любит и хочет развивать, и попасть в группу. Готовых исследований от участников никто не требовал.

Начиная со школы в Виттене ситуация изменилась: тогда у всех участников еще до отъезда работы были готовы процентов на 60. Тексты теперь готовятся заранее, мы получили право называть себя исследовательским проектом. Мы не просто постояли рядом с наукой, мы собираем материалы, анализируем их, выдаем гипотезы, формулируем выводы. Выездная конференция — это теперь лишь часть проекта. Там есть дискуссия, спор, доводка материалов, но основная работа происходит задолго до нее.

Еще одно ограничение — мы стараемся брать студентов не младше второго курса, привлекаем аспирантов и магистров. Эти люди сильнее мотивированы на серьезные исследования.

— Зачем студенту такой проект?

— Это хорошая школа науки, если хотите. Совершенно четко прослеживается связь: на первом, втором, третьем курсе люди участвовали в «Практике», через пару лет они — лауреаты «Золотой Вышки», сотрудники научных лабораторий, аспиранты.

Исследования требуют особой благожелательной среды. Стандартный учебный процесс не очень подходит для занятий наукой: есть расписание, есть обязательная нагрузка, а исследования — это что-то дополнительное. Они вроде бы приветствуются, но нельзя сказать, что культивируются.  Наш научный проект создает среду, благоприятную для исследований.

Еще хотела бы добавить, что наши исследования — научно прикладные. Тексты должны быть полезны, это не просто обобщение литературы. Мы, с момента создания школы, настроены на решение конкретных проблем.  Выявить проблему, проанализировать ее, а затем предложить решение — вот алгоритм работы.

— А зачем это преподавателям?

— Преподаватель проводит апробацию своей темы, смотрит, как выглядят на публике его ученики, может привлечь к проекту людей с других факультетов. К тому же он может с помощью нашей конференции стимулировать интерес к своим исследованиям со стороны его кафедры и подразделения.

Преподаватели постепенно втягиваются в проект. Пример — декан факультета социологии Александр Чепуренко. Он долгое время отвечал в Вышке за международные проекты, знал нашу Школу. Полтора года назад его студенты захотели участвовать в «Практике», он согласился их поддержать: вначале подготовил презентацию группы на зимнем семинаре, затем вел ее в течение полугода, ну и, наконец, приехал на два дня на Школу, которая проходила прошлым летом в Стокгольме. Когда он увидел, что студенты подготовили приличные тексты и эксперты их оценили, у него уже не было сомнений, что он поедет на следующую школу.  В этом году к его группе примкнули ребята с других факультетов — бизнес-информатики, менеджмента.

— Насколько зарубежные партнеры вовлечены в подготовку школы?

— Конечно, легче всего сказать — мы едем в Виттен, пусть немцы все организуют, но это неверный подход. Мы лидеры, мы составляем программу исследований, конференции, задаем логику обсуждения. Если все отдавать на откуп зарубежным партнерам, это уже будет не наш проект, мы потеряем брэнд.

Роль иностранцев важна на втором этапе, когда мы определились с повесткой конференции. Тогда уже мы под эти темы привлекаем европейские университеты, экспертов, политиков.  И они чаще всего соглашаются. Например, когда мы обсуждали проект «Северный поток», в дебатах приняли участие немецкие политики и эксперты, причина — в молодежной неформальной среде намного острее звучат и вопросы, и ответы. Дискуссию можно вести без купюр. По этой же причине в прошлом году Совет Европы прислал для участия в конференции пять экспертов.

— Насколько тесно вы сотрудничаете с европейскими организациями, тем же Советом Европы?

— Совет Европы включил «Практику на Балтике» в трехлетний план сотрудничества, и я не сомневаюсь, что у нас на этой Школе будет несколько представителей совета Европы и Еврокомиссии. Включение проекта в план — признание его важности. Подобных проектов, включенных в план, всего четыре-пять. То, что мы среди них — большая честь.  Для нас сотрудничество с Советом Европы — повышение статуса, для них — новые партнеры.

Представитель Совета Европы — это не просто бюрократ, это чаще всего преподаватель, гражданский активист. Он привозит свои связи, и они продолжают работать. Например, представитель Франции, господин Менца, преподаватель философии в Сорбонне, работал в прошлом году в нашей группе «Демократия и национальные права». Сегодня он поддерживает контакт с профессором ГУ-ВШЭ и участником «Практики» Ольгой Мелитонян, хочет приехать к нам снова.

— Чего вы ждете от конференции в Брюгге?

— Для нас приоритетными партнерами всегда были англоговорящие страны. Привлечь к диалогу Бельгию — студенческая идея. И это верный выбор: в Бельгии целый ряд вузов занимается темой европейской интеграции, Болонским процессом, обслуживает Совет Европы и Еврокомиссию. 

В центре дискуссии, помимо Болонского процесса, будет актуальная политическая тема — новое соглашение Россия-ЕС. Эту секцию ведет заведующий кафедрой международного экономического регулирования и интеграции ГУ-ВШЭ Владимир Зуев. В ходе подготовки этой секции мы вышли на очень важный вопрос: что важнее — цены или ценности? Мы выяснили за последние три года, что ценности у России и ЕС разные. Позиция предыдущих лет, когда мы говорили, что у нас общие ценности, оказалась ошибочной. Это завело наши отношения в тупик.

Однако, если общих ценностей у нас немного, то вот общие обязательства у нас есть. Речь о документах, которые Россия подписала в рамках Совета Европы, в первую очередь, о соглашениях в области прав человека. Это очень серьезные обязательства, и пока Россия не отказалась от них,  она остается в рамках Европы. Совет Европы — та структура, через которую Россия участвует в общеевропейской жизни, Совет Европы делает Россию частью европейского пространства. Общие обязательства — вот та парадигма, которая приходит на смену «общим ценностям».

Всеволод Бельченко