Диссертации, представленные на защиту и подготовленные в НИУ ВШЭ

Основным инструментом китайской внешней политики в Центральной Азии принято считать экономические активы КНР. В современной историографии распространено мнение, что свои интересы в этом регионе Китай реализует путем применения «мягкой силы» и использования различных экономических механизмов. При этом усиление экономической взаимосвязанности и включение Центральной Азии в сферу прямых инфраструктурных и транспортных интересов КНР привело к росту сотрудничества Китая со странами региона уже в области безопасности. Активизацию китайского взаимодействия со странами Центральной Азии в сфере безопасности часто объясняют внешними факторами, например появлением американских баз на территории государств региона в начале XXI века, ростом «афганской угрозы», способностью России активно участвовать в обеспечении безопасности региона и т.д. В данном исследовании определяется роль внутренних факторов в КНР, повлиявших на эволюцию взаимодействия Китая со странами Центральной Азии. Основным элементом научной новизны данной работы является сопоставление роста китайской активности в Центральной Азии в сфере безопасности с влияющими на этот процесс внешними (глобальными и региональными), а также внутренними факторами (ролью политического лидера и фактором экономического развития КНР).

С момента прихода Си Цзиньпина к власти внешняя политика КНР претерпела существенные изменения не только на практике, но и в плане идейного содержания. Одним из ключевых трендов стал акцент на «дискурсивной силе», т.е. способности Китая влиять на формирование международной повестки. По сравнению с предыдущими периодами заметно увеличилось участие лидера Китая как в распространении внешнеполитических идей, так и в их позиционировании: имя Си Цзиньпина стало включаться в названия концепций и профильных мозговых центров (самый яркий пример – «идеи Си Цзиньпина о дипломатии»). Одновременно с этим внешнеполитические концепции КНР существенно дополнились новыми смыслами. Помимо флагманской китайской инициативы «Пояса и пути» характерными понятиями рассматриваемого периода стали такие концепции, как «сообщество единой судьбы человечества», «новая эпоха», «дипломатия большого государства с китайской спецификой», «новый тип международных отношений», «новый тип отношений между великими державами», «новая форма человеческой цивилизации». Вместе с тем, вопросы, связанные с трактовками содержания китайских внешнеполитических концепций и степенью их влияния на международную повестку, до сих пор вызывают большие дискуссии. Проведенный в диссертационном исследовании качественный и количественный анализ китайских внешнеполитических концепций позволяет глубже понять политические намерения КНР, а также объяснять и прогнозировать ее поведение на мировой арене.

This study offers a glimpse of “how China achieves the objectives of its foreign policy and other national strategies via the means of OFDI”. The research centers on political factors of Chinese Outbound Foreign Direct Investment (1991—2017). Even though an overwhelming proportion of research argue that there must be “political-sided considerations” for the internationalization of Chinese MNEs because the Chinese government gave them many supports, however, few scholars have made attempts to find out what exactly are these factors. This research aims to fill this gap by providing the author’s own version of these political-sided considerations behind Chinese OFDI and examine the role of “political factors” and “state-policies” in the investment strategies of Chinese MNEs. The author appropriately employed well-designed research methods to address the research question and major findings in this research proved that “political factors”/(political-sided considerations) and “state-policies” are crucial for the investment strategies of Chinese MNEs. The contribution of this this research are twofolds: first, this research offers a better understanding on China’s foreign policy and other national strategies and indicates new policy-related-sources and directions for future studies; second, this research contributes to the discussion on the interdependent relations between Chinese MNEs and sovereign states and therefore enriches theories of International Political Economy (IPE) by drawing from the experience of Chinese MNEs.