Аккредитация образовательных программ как она есть
Российские вузы не имеют возможности относиться к государственной аккредитации как к инструменту своего развития, считает старший директор по основным образовательным программам ВШЭ Анна Коровко. Главная причина – закрытость процедуры и шаблонность действий экспертов.
Ощущение подвига: в чем причины?
Как правило, когда университет получает государственную аккредитацию, это сопровождается в соцсетях, в письмах коллегам фразами из ряда «Мы сделали это!», «Мы пережили невозможное!».
Речь всегда идет о подвиге. Ни разу не слышала другого ни от одного университета
Известны случаи, когда университеты назначают особых проректоров и создают немалый штат работников пониже уровнем, в функционал которых входит исключительно подготовка к этой важной, но все-таки формальной процедуре проверки того, что университет может продемонстрировать в доказательство своего права выдавать дипломы государственного образца.
Такой трепет перед аккредитацией может объясняться, например, тем, что в университете в обычной жизни все плохо и надо быстро построить новую реальность (создать документы, запастись положительными отзывами студентов, преподавателей и работодателей), чтобы экспертам понравилось. А это реально долго и трудно. Мы оценивали, что если бы начали заново писать и распечатывать все документы, то на одну только распечатку нужно было бы затратить два месяца беспрерывной работы специально обученных людей. А вот создавать «правильные» документы – в разы сложнее, дороже и затратнее по времени. Но поверить в то, что все университеты плохие, невозможно.
Поэтому причина ощущения подвига от прохождения аккредитации, скорее всего, в другом: готовясь и «проживая» процедуры экспертизы имеющихся документов своих образовательных программ и демонстрируя реальные (невыдуманные) достижения в учебном процессе, менеджмент любого университета находится в состоянии длительной неопределенности. Мы не знаем критериев оценки, не имеем доступа к промежуточным результатам экспертизы, не знаем системы аргументов при обнаружении недостатков. И все это на фоне понимания, что ставки чрезвычайно высоки. Плохо живется университетам без государственной аккредитации.
Неформальные практики
Все четыре кампуса НИУ ВШЭ получили государственную аккредитацию на ближайшие шесть лет. Приказ об этом знаменательном событии был подписан 8 мая 2020 года.
Это отличный результат – Рособрнадзор подтвердил качество наших образовательных программ
Сами мы в высоком качестве наших программ, процесса обучения, результатов наших студентов, профессионализме наших преподавателей никогда не сомневаемся. У нас много внутренних процедур оценки качества, мы регулярно подвергаемся внешней оценке – как через рейтинговые агентства, так и привлекая международные и российские кампании для экспертизы и аккредитации.
Но мы, как и другие образовательные организации в нашей стране, добровольно проходим через процедуру оценивания со стороны Рособрнадзора. Процедура описана в Положении о государственной аккредитации: сроки, перечень документов, полномочия сторон.
Но есть еще другой уровень передаваемого из уст в уста знания о применяемых правилах. Этот уровень можно охарактеризовать «а вот нам на одном из семинаров МарьИванна сказала, что вот это будут проверять так-то».
Тайно или явно от университета к университету гуляют презентации и примеры документов, которые представляют мнение одного или другого эксперта, или работника официальных служб о том, в каком виде «правильно» подавать информацию. При этом никаких следов этих документов в официальных регламентирующих бумагах обнаружить не удается.
Недоопределенность процедур в случае прохождения аккредитации оказывается не залогом определенных свобод университетов, а наоборот – надо угадать какими неформальными представлениями о правильном результате будут пользоваться эксперты, которые к вам приедут. И горе тому университету, к которому приедут эксперты с разными неформальными представлениями. Рискуете вообще не угадать верную тактику.
Один из примеров неформальных практик, который для меня был одним из неприятных шоков: экспертам необходимо представить отдельное помещение для работы. Обеспеченное телефоном, компьютерной техникой, принтером и прочим. Отдельное. Каждому. Да, такое правило не определено в федеральном положении. Но ведь привыкли. А если отсутствие такого отдельного помещения послужит поводом для придирок? Много вариантов возможно, чтобы усомниться в решимости четко следовать только писаным правилам. Итак: 35 отдельных помещений, 35 оборудованных рабочих мест, 35 помощников из числа работников университета. Стоит ли говорить о том, что небольшим региональным университетам, но имеющим, как и Вышка, большое число направлений подготовки, такое испытание способно парализовать жизнь на пару недель как минимум.
«Отчеты о качестве»
Нашим экспертам пришлось нелегко – их работа попала на самый старт разворачивания противоэпидемических мероприятий. Поэтому недостатка в аудиторном фонде они не испытали. Работали по-разному.
Какие-то эксперты категорически противились изучать документы в электронном виде – хотелось в бумаге и с синей печатью
Нашелся эксперт, который посчитал, что он не может сделать вывод о качестве знаний наших студентов дистанционно (а студенты уже учились онлайн). Были эксперты, не особо утруждавшие себя изучением подготовленных материалов и поручившие оформление требуемой документации нам самим. Были даже коллеги, которые стремились как можно реже появляться в Вышке, равно как и вообще исполнять свою работу. Нашлись настоящие профессионалы, готовые погружаться, изучать материал, разговаривать (по телефону, скайпу) с преподавателями и студентами; «замучившие» академических руководителей вопросами «а здесь у вас как интересно – расскажите». Последним особая отдельная благодарность – нам кажется, что так и должно быть.
В любом случае – формализованные требования к экспертам сейчас такие, что ни один человек за поставленное время не в состоянии вдумчиво справиться с определенным объемом работы и экспертно (читай: по-честному, по-настоящему) оценить предлагаемое. Максимум, что они могут успеть, – по заготовкам (спасибо опять невидимым и неведомым работникам Росаккредагентства или безымянным МарьИваннам) скомпилировать многостраничные, одинаковые по сути отчеты о проведенной проверке. Гораздо честнее при сохранении такого подхода (если для какой-то цели необходимо сохранять однотипные объемные тексты) со стороны Рособрнадзора – заранее направлять в вузы эти заготовки с просьбой предзаполнить. Я думаю, что многие руководители экспертных групп, желая нормально устроить рабочий процесс экспертов, именно так и поступают.
Но сам подход сохранения принятой сейчас фиксации «отчетов о качестве» сомнителен. Применение шаблонных фраз не открывает смысла происходящего. Они могут ввести в заблуждение любого читателя, если он не является участником процесса.
Обсуждение не предусмотрено
Еще один пример «по свежим следам». В конце апреля (примерно спустя месяц после завершения работы экспертной группы непосредственно на месте) мы получили от председателей экспертных групп уведомления о выявленных несоответствиях. Федеральное положение предусматривает такую возможность. И определяет срок, в течение которого организация имеет право исправить выявленные недостатки. И официальное уведомление даже предлагает форму для ответа на замечания – как форму описания мероприятий по устранению выявленных недостатков.
То есть вырваться из замкнутого круга шанса нет. У тебя только пять дней, и ты должен исправить выявленные недостатки. Особенно это сложно, если этих недостатков фактически нет, ты в этом убежден и у тебя есть доказательства. Но приходится соответствовать. Ведь ставки все еще высоки. Что ты делаешь в этом случае?
Вначале пытаешь обратиться в Рособрнадзор, чтобы уточнить – а как именно были зафиксированы нарушения? Комиссия отработала месяц назад – замечаний по ходу не было никаких. Какие аргументы, чтобы мы понимали, где «копать»?
Ответ приходит (за это тоже спасибо), но ты его и раньше знал: «В соответствии с положениями нормативных правовых актов, регламентирующих процедуру государственной аккредитации, обсуждение с экспертами и представителями экспертных организаций выявленных при проведении акрредитационной экспертизы несоответствий установленным требованиям не предусмотрено…»
Очевидно, одна из проблем заключается в том, что Вышка работает по собственным образовательным стандартам – право на их разработку и применение ведущим вузам делегировано законом «Об образовании в Российской Федерации». Как и предписывает закон, условия реализации образовательных программ и образовательные результаты у нас «не ниже», чем в федеральных образовательных стандартах. Формулируя результаты, мы выбирали именно те приращения в компетенциях студентов, которые важны для наших программ, – делали акцент на иную добавленную ценность.
Выявленные несоответствия
Вот дословная формулировка выявленного несоответствия:
«При реализации ООП (основной образовательной программы – прим. ред.) не предусмотрено и не обеспечивается в полном объеме достижение обучающимися освоения универсальной компетенции: Должен обладать способность проектировать и осуществлять комплексные исследования, в том числе междисциплинарные, на основе целостного системного научного мировоззрения с использованием знаний в области истории и философии науки (УК-2)».
Можете себе представить, чтобы программы аспирантуры (а это замечание относится именно к этому уровню образования) не предусматривали подготовку аспирантов к осуществлению комплексных исследований? И я не могу.
Второй пример выявленного несоответствия:
«При реализации ООП не предусмотрено и не обеспечивается в полном объеме достижение обучающимися освоения универсальных компетенций: Способен поддерживать должный уровень физической подготовленности для обеспечения полноценной социальной и профессиональной деятельности (УК-7)».
Но вы точно знаете, что в каждой образовательной программе бакалавриата у вас есть курс физической культуры объемом 400 часов, все ведомости зачетные на месте, программы дисциплины опубликованы. Эксперты не могли этого не заметить. Это и сейчас можно проверить – благо все документы у нас доступны как экспертам, так и всем остальным жителям планеты Земля, в одинаковом, подписанном электронной подписью проректора виде.
Например, в московском кампусе в общей сложности мы получили замечания о выявленных несоответствиях по половине бакалаврских программ (18 из 35 направлений подготовки), по трем из 34 направлений в магистратуре и по 13 из 17 направлений аспирантуры. Все они были связаны с тем, что отраженные в наших собственных стандартах формулировки компетенций не соответствовали формулировкам во ФГОС. Так, все 13 замечаний по аспирантуре одинаковые – под копирку.
18 замечаний по бакалавриату связаны с «необнаруженными» экспертами следами развития у наших студентов компетенций в области физкультуры и безопасности жизнедеятельности. Вдобавок есть пара сложных кейсов – когда эксперты не смогли разобрать, как формулировки компетенций в наших стандартах связаны с компетенциями во ФГОС по направлениям «физика» и «история».
Три замечания к магистерским программам также связаны с неспособностью экспертов самостоятельно оценить соответствие образовательных результатов в двух разных текстах.
Наличие замечаний по бакалавриату и аспирантуре не по всем образовательных программам – также загадка для нас. Дело в том, что мы применяем единый классификатор и перечень компетенций в наших стандартах. И уж если нас заподозрили в том, что наши аспиранты лишены целостного системного научного мировоззрения с использованием знаний в области истории и философии науки, то почему это касается не всех 17 направлений подготовки, а только 13?
Миссия выполнима?
В течение выделенного нам срока мы, конечно, справились с миссией «пройти аккредитацию». Решают задачу 150 страниц текста с однотипными ответами: в представленной экспертам программе присутствуют такие-то дисциплины, результаты промежуточной аттестации за последние 3-4 года такие-то, вот примеры оценочных средств, вот ссылка на электронную программу дисциплины.
Мы подтвердили по каждому из «несоответствий», что у нас все было, есть и имеет явное материальное выражение: подтверждающие приложения весили не один мегабайт.
То есть мы ни слова не упомянули об исправленных недостатках. Мы привели аргументы против выявленных несоответствий. Но, поклоняясь шаблону, который нам направили официально, мы также официально расписывались в проведении мероприятий по исправлению выявленных недостатков. Форма определила название нашему содержанию. Ровно такую формулировку мы и получили в официальных заключениях по итогам экспертизы: замечания выявлены, недостатки исправлены.
О чем это должно сказать читателю со стороны, если нет ни одного аргумента, доказывающего выявленные несоответствия, если не приведен перечень «исправительных работ» университета?
Инструмент развития?
Российские университеты являются заложниками пороков системы.
Любая образовательная организация не имеет возможности относиться к аккредитации как к инструменту своего развития из-за закрытости и шаблонности действий экспертов
Рациональное поведение – не придумывать ничего своего: «отдать» проверяющим то, что они хотят. Хотя бы на бумаге. Но это путь к двойным стандартам, к невозможности демонстрировать действительные материалы, так как они могут не укладываться в шаблон.
Стоящие сегодня на повестке вопросы реформирования системы государственной аккредитации касаются всей системы образования на всех ее уровнях. После «регуляторной гильотины» должна сложиться новая картина, избавленная от закрытости, шаблонных выводов, искажения информации и менее затратная по ресурсам как со стороны университетов, так и со стороны государства.