Human doing: уроки Димы Семенова
26 сентября исполняется 40 дней со дня трагической гибели Дмитрия Семенова — руководителя проектно-учебной лабораторией «Развитие университетов», помощника ректора ВШЭ. О его роли в жизни коллег и о его вкладе в исследования образования рассказал научный руководитель Института образования ВШЭ Исак Фрумин.
Внезапная смерть — особенно молодого человека — всегда повод остановиться и оглянуться. Всегда толчок к новому размышлению о причудах судьбы. Эти размышления — хотя бы временное спасение от чувства утраты и образовавшейся пустоты. В этом случае они сталкиваются с памятью о том, как мы с Димой много раз обсуждали влияние университета на студента. Эта тема была не центральной для его лаборатории, но важной в наших вечерних разговорах и прогулках. Для меня в ней важной была категория опыта, для Дмитрия — идея самости, субъектности, драйва. Сейчас я понимаю, что он опирался на собственную рефлексию, будучи плотью от плоти Вышки. Проведя в ней почти 14 лет, он вовлекся в динамику университета, в процессы его изменений и роста. Его траектория — лучший пример того, как смелый и продуктивный университет помогает человеку выбирать путь создания пути. Используя меткую фразу Игоря Чирикова, можно сказать, что этот путь — от human being к human doing. Для нас — исследователей и практиков высшего образования — такое представление о выпускнике неожиданно. Оно не про знания и компетенции, оно про усилие и выбор, про продуктивное действие… Как же это происходит?
Диму я всегда воспринимал как ученика, как младшего сотрудника, растущего на глазах и при поддержке «взрослых». Но теперь, после его внезапной смерти, наблюдая за его лентой друзей в Facebook, я увидел, что очень многие люди считают его своим наставником. Эту репутацию он сумел заслужить несмотря на молодость. Что же надо сделать, чтобы 30-летнего парня 25-летние считали наставником?
Дима пришел ко мне в лабораторию на позицию менеджера в 2010 году. С самого начала ему не нравилось просто выполнять поручения — он бился за автономию, раздвигал границы своей свободы. Делал он это не столько споря с поручениями, сколько предлагая свои идеи, инициативы. Иногда он просто ставил меня перед фактом — в лаборатории происходило что-то новое. Неудивительно, что он не стеснялся прямо говорить о том, что настало время назначить его не менеджером, а заместителем заведующего лабораторией, а потом — и ее руководителем.
Что же надо сделать, чтобы 30-летнего парня 25-летние считали наставником?
До прихода в лабораторию он пробовал себя в разных ипостасях — работал в консалтинговой фирме, в Сколково, в административных подразделениях Вышки. Выбирая менеджера для лаборатории, я спрашивал разных соискателей, почему они хотят получить эту работу. Все отвечали процессными глаголами — «хочу заняться чем-то новым», «хочу зарабатывать», «хочу работать в Вышке». А Дима ответил, что хочет сделать что-то интересное. Не делать, а сделать. И работа в лаборатории стала для него проектом по достижению амбициозной цели — создать центр компетенций, крутой, современный, признанный не только в стране, но и в мире.
Он с одной стороны очень не хотел периферийности, мелких тем — объедков со стола ведущих западных ученых. С другой стороны — он категорически не хотел провинциальности, пусть и оригинальной. Единственным выходом было найти задачу большую, но не объеденную, а интересную в мире. В поисках такой задачи он много встречался, читал, поехал в Стэнфорд. В итоге лаборатория Димы впервые в России занялась систематизацией университетов, изучая не университет как отдельную институцию, а всю систему вузов в ее эволюции. Много работ было опубликовано. Достаточно сказать, что еще в 2014 году в лаборатории не было ни одной работы, опубликованной в серьезном зарубежном журнале. А в 2016 — уже 6. В последние несколько лет по инициативе Димы серьезно обсуждался вопрос о связях системы образования с развитием страны. Под руководством Димы была выполнена работа, посвященная трансформации высшего образования в Москве. Он готовил аналитические материалы, посвященные слиянию вузов, изучая движущие силы эволюции системы высшего образования.
К сожалению, Дима не увидел результаты своего главного научного труда — итоги анализа систем высшего образования в бывших республиках СССР в постсоветский период. Этот проект он запустил с ребятами сам — они нашли исследовательские команды в каждой из 15 стран, дважды собирали их в Москве, обменивались данными и готовили итоговый текст. Одного из редакторов книги — очень известного человека — Дима нашел в Бельгии, и я был поражен такой самостоятельностью. Эта книга на днях должна выйти в издательстве Palgrave.
В 2016 году в США вышел справочник мировых центров исследований высшего образования, в котором оказалась и лаборатория развития университетов. Дима не игнорировал «великих стариков» — приглашал известных зарубежных профессоров, и они удивлялись, что столь молодая группа быстро продвигается по исследовательскому полю практически без помощи «взрослых». И Ярослав Кузьминов, и я не помогали им, а скорее их опекали. Все содержательные инициативы в последние три года исходили от Дмитрия и его молодых коллег.
Дима критиковал все уныло-консервативное, в том числе песни из прошлого на праздновании Первого сентября. Для него и академический успех был чем-то современным, молодежным. Когда мы изучали университеты, он искал прикольные эмблемы, гимны, глупые объявления. Позже, когда мы сделали первую статью про постсоветскую трансформацию высшего образования «От Госплана к мастерплану», то он в качестве эпиграфа поместил туда отрывок из уморительно-абсурдного гимна Текстильного университета.
Лабораторию он строил и как проект, и как набор проектов — иначе, чем это делал бы человек моего поколения. Легко расставался с людьми, если они казались ему непродуктивными, — за все годы уволил оттуда больше людей, чем я уволил из института. Считал, что оплата должна зависеть от результата, а не от приложенных усилий, и говорил, что именно так понимает справедливость. Он был человеком, ориентированным на продукт, умел добиваться результата и его упаковывать.
Дима прекрасно понимал роль продвижения в успехе проектов — это тоже особенность его поколения. Лаборатория была первым подразделением нашего института, у которой появился свой сайт и профили в социальных сетях. Дима начал выпускать дайджест новостей о высшем образовании, который выходит до сих пор, у него много подписчиков. К пятилетию лаборатории сделал о ней буклет. Сам регулярно давал интервью в СМИ, побуждал делать это других молодых сотрудников, считая, что молодое поколение должно быть представлено в публичном пространстве. Это продвижение нового было для него очень важно. Делал он это даже демонстративно. Возможно, и поэтому он любил ходить в красных кедах и в белых носках: когда, работая в консалтинге, услышал от начальства, что так ходить не принято, ушел из консалтинга.
Набирая людей на работу в лабораторию, он редко приглашал своих знакомых. На его общеуниверситетский факультатив, посвященный развитию университетов, записывалась сотня студентов, многих своих сотрудников он выбрал из них. Активно использовал открытый набор — любил проводить собеседования, не жалел на это времени. Его лаборатория была удивительным явлением в российской науке в том смысле, что там создавались действительно неформальные отношения. Для Димы было важно, что многие сотрудники вместе с ним играют в футбол, что в офисе у них стоит стол с игрушечным футболом. Два раза в месяц по пятницам они устраивали пиццу-пати вместе с семинаром по новым публикациям. У самого Димы не было рабочего места — он любил сидеть с ноутбуком на диване.
Лаборатория «Развитие университетов» — одно из наиболее успешно зарабатывающих подразделений Института образования. С ней заключали договоры университеты на консалтинговые услуги, были проекты для Минобрнауки России, и Диму даже звали туда заместителем директора департамента. Он не согласился, потому что не хотел бросать Вышку, собирался защищать диссертацию, да и, наверное, плохо представлял себя в роли чиновника.
Все это — не просто святочная история для молодых. Это — реальная жизнь, реальный урок и для нас. Урок не столько знаний и упорства, сколько задора и драйва, действия продуктивного и яркого. Увы…