Эволюция российского "третьего сектора"

Развитие гражданского общества в России находится в центре внимания не только российских политологов, но и исследователей многих стран мира. Неправительственные организации являются своего рода становым хребтом такого общества. Вот почему неизменный интерес представляют международные форумы, на которых ученые разных стран обмениваются мнениями о тенденциях развития "третьего сектора". При этом большое внимание уделяется положению дел в этом секторе в Российской Федерации, где уже накоплен определенный опыт.

О том, как развиваются некоммерческие организации в РФ, каковы особенности этого развития, идет речь в научной статье "Третий сектор" в России: смена модели", подготовленной совместно первым проректором ГУ-ВШЭ Львом Якобсоном и младшим исследователем Лаборатории институционального анализа экономических реформ ГУ-ВШЭ Сергеем Сановичем. Российские ученые приняли участие в VIII международной конференции, проведенной в Барселоне в июле 2008 года по инициативе Международного общества исследования "третьего сектора". Штаб-квартира этой организации находится в США, а такого рода форумы с участием исследователей многих стран организуются по ее инициативе раз в два года.

Перед участниками этой представительной конференции выступил Лев Якобсон, ознакомивший коллег с основными положениями статьи, в которой прослеживается эволюция "третьего сектора" в России за последние двадцать лет.

В последнее время, сказал, в частности, Л. Якобсон, большинство зарубежных наблюдателей критически оценивают процессы, происходящие в российском секторе некоммерческих организаций. Такие оценки объяснимы, если вспомнить, что недавно введенные государством требования усложнили регистрацию и отчетность НКО, что существенно увеличило их операционные издержки. Однако, если взглянуть на ситуацию шире (а такая возможность появилась благодаря "Мониторингу гражданского общества"), можно увидеть и развитие в этом секторе. Два тура мониторинга были проведены под руководством Л. Якобсона и при активном участии С. Сановича в 2006 и 2007 годах и включали социологические опросы по следующим темам: восприятие прав человека и их реализация, общественная активность и участие населения в НКО и неформальных сообществах, условия и эффективность деятельности некоммерческих организаций (опросы руководителей и активистов НКО), самоорганизация в профессиональных сообществах учителей, преподавателей вузов, научных работников и врачей, бизнесменов и менеджеров.

Наряду с этим проведен анализ муниципальных политик в области поддержки и развития общественных инициатив, включая опросы чиновников, отвечающих за взаимодействие с гражданским обществом в регионах, а также исследование роли экспертного сообщества как посредника между гражданским обществом и публичной властью.

Для оценки ситуации в российском "третьем секторе" предложены три модели, условно названные: моделью скрытого сектора, импортозависимой и укорененной. Эти модели "трактуются как относительно устойчивые сочетания доминирующих тенденций и характеристик "третьего сектора", рассматриваемые в четырех измерениях: движущие силы развития, структура сектора, преобладающая организационная культура и взаимоотношения с государством". Такой подход предназначен для исследования системных изменений, которые происходят в ходе эволюции сектора НКО, в сочетании с преемственностью, присущей этому процессу.

Историю СССР можно условно поделить на два этапа — до смерти Сталина (1953 год) и после нее. В первый период влияние власти и идеологии коммунистической партии распространялось на все сферы жизни, во второй система начала подвергаться эрозии, постепенно освобождая место для частной жизни. Это создавало некоторые предпосылки для автономной самоорганизации. Тем не менее общественная активность в Советском Союзе и в это время "структурировалась преимущественно действиями государства". Свободная самоорганизация проявлялась либо в сфере элементарной бытовой взаимопомощи, либо внутри структур, созданных государством, но не вполне жестко им контролируемых, либо, наконец, в качестве протестной реакции на действия государства и официальную идеологию. "Государство предъявляло спрос, прежде всего, на псевдонеправительственные организации, которые могли бы служить его "приводными ремнями". Однако оно предоставляло ниши, а зачастую и ресурсную поддержку для волонтерской активности в идеологически нейтральных сферах, например, в охране природы или художественной самодеятельности.

Самая активная и заметная за пределами СССР часть советского гражданского общества — это диссидентское движение, которое было, "бесспорно, наиболее дистанцированным как от идей, так и от ресурсов государства, что позволило его участникам сыграть неоценимую роль в подготовке политических преобразований, а позднее — в становлении нового российского "третьего сектора".

Смена политического и экономического режимов, отмечено далее в статье, не оставила "модели скрытого сектора" шансов на выживание. Для бывших западных регионов СССР, прежде всего, Балтии, и бывших восточных регионов, прежде всего Средней Азии, это означало освобождение законсервированных с досоветского времени движущих сил и механизмов самоорганизации. На Западе этому соответствовало сближение с европейским вариантом "третьего сектора", на Востоке возрождались по преимуществу традиционные общинно-родовые формы самоорганизации. В России же, в отличие от окраинных районов СССР, "западные" формы самоорганизации не успели укорениться в досоветский период, а "восточные" были подавлены форсированной модернизацией и урбанизацией. В стране не было достаточного опыта, навыков и правовых условий функционирования "третьего сектора", адекватных модернизированным экономике и быту, довольно высокому уровню образования населения, а также характерному для начала 1990-х годов увлечению идеями либерализма и западничества.

Слабость экономической и культурной базы, особенно, на первых порах, была в огромной степени компенсирована импортом ресурсов, идей, знаний, навыков и организационных решений. В 1997 году валовая добавленная стоимость всех российских общественных объединений составила 65,7 млн. долл., расходы в России крупнейшего зарубежного донора USAID — 173 млн. долл., а расходы в нашей стране крупнейшего из неправительственных доноров — Института "Открытое общество" — 33 млн. долл. При этом доноров более всего интересовали, с одной стороны, предотвращение катастроф в широком понимании этого слова, с другой — сближение российского общества и государства с западными. Соответственно, в центре внимания находились, с одной стороны, проблемы экологии, беженцев, СПИДа и т.п., а с другой — поддержка образовательной, исследовательской, художественной, просветительской, журналистской деятельности. Что же касается коллективной самоорганизации частной жизни как таковой, она не относилась к приоритетам доноров.

В 1990-е годы стало заметным преобладание вертикальных структурных связей и "в описанной модели государству не принадлежала существенная роль, его позиция сводилась в основном к доброжелательному невмешательству в дела "третьего сектора", а бюджетная поддержка НКО была незначительной". Однако в начале 2000-х годов данная модель оказалась исчерпанной. Появление в России значительных внутренних ресурсов, наряду с усилением внимания ведущих доноров к ряду других стран и регионов, побудили многие донорские организации к постепенному сокращению активности на российской территории. Планы по сокращению активности разрабатывались и начали осуществляться уже в начале 2000-х годов, а в середине десятилетия на это наложилось недружественное отношение российских властей к ряду доноров, многие из которых прекратили работу в России, а другие резко сократили свою активность. "Таким образом, история импортозависимой модели в России оказалась довольно краткой", хотя она сыграла позитивную роль. Именно в ее рамках произошел перенос современных институтов сектора на российскую почву и были сформированы кадры, в принципе, способные поддерживать эти институты.

"Экономические и социальные сдвиги 2000-х годов сделали возможным замещение внешних источников спроса и предложения внутренними", — подчеркнул далее Л. Якобсон. Социальной базой "третьего сектора" становится формирующийся массовый средний класс:  если судить по доходам или социально-профессиональному статусу, он составляет от 22%, а если судить по самоидентификации людей — до 40% (по оценкам Независимого института социальной политики). Следует иметь в виду, что по данным Российской Федеральной службы государственной статистики, средняя месячная зарплата в России выросла с 62 евро в 1999 году до 443 евро (март 2008 года), а в Москве превысила 720 евро, и образ жизни десятков миллионов россиян стал впервые сопоставим с образом жизни современного среднего класса на Западе.

Это произошло в условиях, когда большая часть населения стала проявлять "усталость" от политики, переключившись на обустройство частной жизни. В рамках "Мониторинга гражданского общества" респондентам предлагалось, в частности, выбрать пять наиболее важных для них прав среди тех, что гарантированы российской Конституцией. Наибольшее число респондентов выбрали права на труд (53%), на бесплатные медицинскую помощь (52%) и образование (44%), на социальное обеспечение в старости (42%), а также на владение собственностью (37%) и на жизнь (35%). В то же время в конце списка оказались свобода собраний, манифестаций, митингов, демонстраций (1%), свобода распространения информации (2%), право на участие в управлении обществом и государством (3%), право избирать своих представителей в органы власти (4%). Среди "аутсайдеров" — и право на создание обществ, союзов, объединений, представляющих и отстаивающих права своих членов и других людей (3%).

Наиболее распространенными видами деятельности НКО являются предоставление социальных услуг (40%), образование (26%), здравоохранение (6%), а также работа профессиональных ассоциаций и союзов и управление недвижимым имуществом (ТСЖ). По данным опроса руководителей НКО, 33% зарегистрированных организаций не имеют оплачиваемых сотрудников, еще 35% имеют не более чем 5 сотрудников, а 23% имеют от 6 до 10 сотрудников. Доля относительно крупных организаций, таким образом, невелика. Волонтеры отсутствуют в 28% некоммерческих организаций, а еще 25% организаций имеют от 10 волонтеров. Вместе с тем, 10% НКО, по оценкам их руководителей, имеют более чем по 100 регулярно работающих волонтеров. Одна из причин относительно невысокой вовлеченности граждан в "третий сектор" состоит в их довольно слабой информированности о деятельности некоммерческих организаций.

Активными субъектами спроса на активность НКО постепенно становятся бизнес и государство, которые стали предлагать "третьему сектору" значительные ресурсы. Появляются и по-настоящему независимые, крупные и цивилизованно действующие благотворительные организации российского бизнеса. Это, например, фонды "Династия", "Виктория" и др. В самое последнее время на поддержку "третьего сектора" стали выделяться значительные суммы и из государственного бюджета. В 2006 году объем таких грантов составил примерно 15 млн. евро, в 2007 году — уже 35 млн. евро, а в 2008 — 40 млн. евро, причем официально объявлено, что в 2009 году эта сумма достигнет примерно 55 млн. евро.

В целом для государственной политики в отношении "третьего сектора" характерно стремление "превратить этот сектор в союзника в решении социальных проблем и в то же время предотвратить его политизацию". Это проявилось, в том числе, в создании Общественной палаты Российской Федерации. Она позиционирована как коллективный представитель гражданского общества. Вместе с тем, она создавалась по инициативе государства, а ее первые члены назначены Президентом России. Они, в свою очередь, выбрали других членов из кандидатур, выдвинутых общественными организациями. При проведении мониторинга выяснилось, что большинство опрошенных выступают за усиление поддержки НКО со стороны государства.

Ныне российский "третий сектор" все более становится площадкой самых разных инициатив, участники которых стремятся к самореализации и альтруистической деятельности. "При позитивном экономическом, социальном и культурном развитии это может привести к созданию в России базы для зрелой и устойчивой демократии", и появление масштабного и стоящего на собственных ногах "третьего сектора", даже если большинство его организаций сегодня далеки от политики, "внушает определенный оптимизм в отношении демократического будущего России".

Сергей Санович

"Выступление Л.Якобсона и статья были встречены с большим интересом участниками конференции, — рассказал в беседе с корреспондентом Новостной службы портала ГУ-ВШЭ Сергей Санович. — Уже в кулуарах барселонского форума у нас состоялись дискуссии по существу затронутых проблем, поступили запросы от ученых ряда стран с просьбой переслать им статью".

На конференции в Барселоне было представлено много интересных докладов, имеющих как теоретический, так и чисто практический характер. Например, известный в мире исследователь "третьего сектора" Л. Соломон (США), возглавляющий Центр исследований гражданского общества в университете Дж. Хопкинса, представил проект по исследованию занятости в некоммерческом секторе. Этот центр подписал соглашение с Международной организацией труда (МОТ) с целью изучения, с помощью данных МОТ, проблемы волонтерства в некоммерческом секторе. Дело в том, что добровольцы, занятые в НКО, создают, тем не менее, добавочный продукт и можно вести речь об оценке вклада "третьего сектора" в развитие экономик различных стран. В ноябре этого года авторы данного проекта должны выступить на конференции МОТ и рассказать о том, каковы результаты их работы.

Весьма интересные выступления состоялись в ходе заседания по исследованию деятельности американских благотворительных фондов. В последние 10—15 лет исследователи гражданского общества постоянно указывают на то, что нельзя изучать лишь крупные международные неправительственные организации, но необходимо изучать организации неформальные, низового уровня, что само по себе является верным посылом. Но в то же время ядром "третьего сектора", о чем как-то стали забывать, являются крупные, располагающие немалыми средствами, с высоким уровнем корпоративного управления фонды, предоставляющие различного рода гранты. Известный немецкий ученый Хельмут Анхайер как раз и получил грант для исследования опыта работы таких фондов, который, безусловно, интересен для России.

В ходе панель-дебатов на заседаниях различных секций барселонского форума также обсуждались проблемы, связанные с развитием гражданского общества в России.

Николай Вуколов, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ