Рецепция романов Понсона дю Террайля о Рокамболе в русской культуре второй половины XIX – начала XX вв.The reception of the Ponson du Terrail's novels about Rocambole in Russian culture in the second half of the 19th century and in the early 20th century

Настоящее исследование посвящено изучению трансформации и воздействия на русскую литературу, а также на культурный и политический социум популярных французских авантюрных романов второй половины XIX века Понсона дю Террайля, объединенных в цикл «Рокамболь» (1857–71). В работе рассматривается литературная и социокультурная рецепция романов о Рокамболе в России, отраженная в бытовом поведении и закрепленная эпистолярными и мемуарными свидетельствами, ведомственными документами, сочинениями русскоязычных писателей рубежа веков. При публикации романов Понсона дю Террайля на русском языке переводческие стратегии состояли, в частности, в конспектировании оригинального текста и сокращении описаний, или «скучных мест». Рецепция творчества Понсона дю Террайля в русской литературной и бытовой среде была искажена процессом над «Клубом червонных валетов» (1877), шайкой московских аристократов, заимствовавших название одного из эпизодов саги о Рокамболе. В работе на основе художественных и документальных источников выявляется связь между криминальными романами Понсона дю Террайля и преступлениями шайки «червонных валетов». Впоследствии рецепция романов о Рокамболе привнесла новые устойчивые выражения в русский язык — «червонный валет» и «Рокамболь», которые прочно вошли в повседневный узус. Русскоязычные писатели использовали романы о Рокамболе как отсылку к целому пласту литературных текстов, которая функционировала в зависимости от установок автора, что показано на примере прозы Г.И. Успенского, Н.Г. Гарин-Михайловского, А.П. Чехова и других писателей. В работе также изучается феномен «выхода в быт» литературного текста на примере фигуры Ивана Манасевича-Мануйлова, вошедшего в историю как «русский Рокамболь», чья биография опирается на каноны авантюрного романа и может рассматриваться в парадигме «сверхавторства».