Диссертации, представленные на защиту и подготовленные в НИУ ВШЭ

Лозаннский процесс 1923 года, оправдавший русских эмигрантов Морица Конради и Аркадия Полунина за убийство советского дипломата Вацлава Воровского, стал одновременно и пунктом прибытия, и отправной точкой транснационального антикоммунистического дискурса. В нем подытожена динамика растущего антикоммунистической выработки посредством выбора свидетелей и доказательств, работа, проделанная русскими эмигрантами под руководством Александра Гучкова за кулисами. Судебная речь адвоката Полунина Теодора Обера послужило хранилищем этого дискурса, цитируя более 150 источников на разных языках о большевистских «зверствах» и став значимым историческим документом в глобальной антикоммунистической продукции.Выиграв оправдательный приговор, Обер и его союзники-эмигранты попытались максимально использовать свою победу в суде. Таким образом, Лозаннский процесс стал отправной точкой к новой концепции того, что влечет за собой глобальная антикоммунистическая борьба, ее враг, ее сущность и особенно ее методы работы. Опираясь на предыдущие транснациональные цепи и сети, которым способствовали в этом процессе русские эмигранты, Обер основал в июне 1924 года Международное антикоммунистическое соглашение (EIA) или Лигу Обера, самую амбициозную глобальную антикоммунистическую организацию межвоенного периода. Исследование прослеживает длинный континуум между более ранними антикоммунистическими тенденциями, Лозаннским процессом 1923 года и управлением Обером EIA в сотрудничестве с различными сетями и соответствующими деятелями русского эмигрантского активизма. Он следует за растущими усилиями нескольких людей по всему миру по «совершенствованию» изучения большевизма и попыткам увидеть его в научном свете, предлагая конкретные методы и формулы для его искоренения.

В. Ф. Ходасевич известен не только как поэт, мемуарист, но и как литературный критик. Его статьи и рецензии появлялись на страницах периодических изданий на протяжении всего творческого пути автора, в 1905–1939 годы, однако этот большой корпус текстов не был изучен как целое, позволяющее точнее говорить о генезисе и эволюции эстетики Ходасевича. В диссертации рассматриваются два взаимосвязанных сюжета:  как складывались эстетические взгляды критика, образность его текстов и на какие литературно-биографические модели он ориентировался. Очерки  1905–1907 гг. отмечены сложным взаимодействием с критикой В. Я. Брюсова. Прагматика их публикации определялась необходимостью занять место в литературном поле символистов накануне выхода дебютной поэтической книги «Молодость». В 1910-е годы происходит демократизация взглядов автора, зарождаются те эстетические представления, которые определят отношение Ходасевича к событиям 1917 года и проявятся в эмигрантской критике. Наконец, в рецензиях 1922–1939 гг. эстетические критерии, предъявляемые к современной литературе, становятся несколько политизированными, как и «имперская» задача критика – сохранить «Россию Петра и Пушкина». Формализм, футуризм по Ходасевичу оказываются связаны с «мещанством», с советской литературной политикой и культурной ситуацией, сложившейся после эпохи НЭПа. В противовес этому Ходасевич выдвигает традиционализм, ориентацию на нормативную поэтику как главный критерий, предъявляемый к литературе эмиграции. Реализуя эту эстетическую программу, в рецензиях и мемуарах критик ориентируется на ряд литературных моделей – среди значимых предшественников можно назвать А. И. Герцена, П. А. Вяземского, Г. Р. Державина, особенно выделив В. Г. Белинского.