Диссертации, представленные на защиту и подготовленные в НИУ ВШЭ

Диссертацию составили десять публикаций, в которых рассмотрены типологические, диахронические и ареальные аспекты грамматикализации в нахско-дагестанских языках, главным образом в системе глагола. Исследования выполнены преимущественно на материале агульского и удинского языков лезгинской группы и андийского языка аваро-андийской группы, в качестве сравнительного материала привлекаются данные других языков семьи. В работах первой части анализируется употребление причастий в составе аналитических видо-временных форм агульского языка, а также в модифицирующих причастных клаузах агульского и удинского языков. Во второй части рассмотрены ареальные аспекты грамматикализации в лезгинских языках: заимствование числового классификатора и условной клитики в удинский язык как примеры материального копирования из неродственных языков (тюркских, иранских) и заимствование рефактивного преверба из лезгинского в южные диалекты агульского языка как пример внутригруппового контактного взаимодействия близкородственных языков. В статьях, вошедших в третью часть работы, исследованы примеры возникновения как внутригенетически, как и типологически редких структур: это верификативные формы и постглагольное дублирование местоимений в агульском и эндоклиза в отрицательных глагольных формах андийского языка. Диссертация предлагает описание и теоретическое осмысление ряда явлений нахско-дагестанских языков, ранее не привлекавших достаточного внимания. Значительная часть исследований проведена на материале устных корпусов (хпюкского диалекта агульского языка, ниджского диалекта удинского языка). Объединяющим принципом представленных исследований стало совмещение диахронический, типологической и ареальной перспектив в описании нахско-дагестанских языков, а также поиск теоретических обобщений. Вошедшие в диссертацию исследования показывают системность и значительную предсказуемость семантического развития глагольных форм при учете структуры исходных аналитических конструкций; подтверждают намеченные в литературе закономерности функционирования определительных причастных клауз; уточняют сценарии материального и структурного заимствования грамматических показателей из родственных и неродственных языков; предлагают объяснения путей возникновения типологически редких явлений.

Диссертация посвящена реконструкции истории языков самодийской группы в период, начинающийся после распада прасамодийского языка и кончающийся расселением носителей самодийских языков, известным по историческим документам (XVI—XVIII вв.). В работе подкреплена гипотеза о том, что после обособления прасамодийского языка не прерывались его связи с праобскоугорским. Показано, что после распада обско-угорского и самодийского праязыков сохранялись сепаратные контакты мансийского и южносамодийских языков. Доказано, что изначально граница между мансийским и хантыйским языками проходила с запада на восток и при этом протомансийский был распространен на более южных территориях, протохантыйский же был распространен севернее (и не восточнее бассейна нижней Оби). Подкреплено положение о том, что маторский относится к северносамодийской подгруппе, показано также, что внутри нее он наиболее близок к ненецкому. На основе анализа сепаратных параллелей доказан факт ранних контактов нганасанского с селькупским и камасинским и более поздних контактов нганасанского и общеэнецкого. С учетом этих выводов в работе реконструирован ряд последовательно сменяющих друг друга лингвистических ландшафтов Западной Сибири. Первоначально миграции предков носителей самодийских языков с территории прародины тяготели к бассейну Оби; принцип расселения отдельных групп (по бассейнам обских притоков) диктовался материальной культурой таежного рыболовства. Эта картина в более позднюю эпоху была нарушена экспансией хантов в восточном направлении, по средней Оби. Эта экспансия прервала лингвистическую непрерывность самодийского ареала, отрезала маторский от остальных языков северносамодийской группы, спровоцировала миграции носителей протоненецкого вместе с носителями протоэнецкого и протонганасанского на север по правобережью средней Оби в направлении арктических тундр и миграции маторов на юго-восток (в результате освоенная ими территория сомкнулась с хабитатом камасинсцев, и эти два языка образовали вторичную контактную общность).

Диссертация посвящена маркированию источника информации (категории эвиденциальности) в видо-временной системе нахско-дагестанских языков. В этих языках эвиденциальность преимущественно появляется как одно из значений перфекта и похожих на него форм со значением косвенной засвидетельствованности, что характерно не только для языков рассматриваемой семьи, но и для многих других семей в пределах определенного ареала (“эвиденциального пояса”) Евразии. Распространение данного типа выражения эвиденциальности исследователи часто связывают с влиянием тюркских языков. В работе рассмотрены перфектоидные (перфектные и формально схожие с ними) формы нахско-дагестанских языков и их свойства в сопоставительной перспективе. Показано, что эвиденциальная функция у перфектоидов в разных языках семьи демонстрирует существенно разную степень грамматикализованности, а в некоторых языках и вовсе отсутствует, причем ареально такие языки принадлежат к той части Дагестана, где традиционно сильно влияние азербайджанского языка. В азербайджанском языке перфект (в отличие, например, от близкородственного турецкого языка) также не имеет яркого эвиденциального компонента. С другой стороны, в языках территорий традиционного заселения в центральном и северном Дагестане категория непрямой засвидетельствованности, наоборот, выражена достаточно сильно. Исторически эти языки испытывали определенное влияние кумыкского языка. Поэтому мы особо рассматриваем контактные сценарии развития в нахско-дагестанских языках. В работе также обсуждаются методы полевого исследования категории эвиденциальности, в том числе использование типологических анкет и элицитация нарративов, взвешиваются преимущества и недостатки обоих методов. Особое внимание в работе уделяется употреблению перфектоидных форм в нарративах о незасвидетельствованных событиях, которое мы считаем удобной диагностикой для определения степени грамматикализованности категории непрямой засвидетельствованности. Мы рассматриваем предположение о том, что именно эта функция могла играть ключевую роль в ситуации языкового контакта, способствуя усилению эвиденциального компонента в языках-реципиентах.