«Эстетизация биотехнологии – вызов для современного архитектора»

Одним из трендов прошлого года неожиданно стали… грибы. Сразу несколько стартапов подтвердили актуальность мицелия как материала для экологичных тканей, модной бакалеи и производства лекарства для лечения клинической депрессии. Выпускница магистерской программы “Прототипирование городов будущего” Анна Будникова успешно поддержала грибной тренд изобретением строительного материала “Микокарст”. В “Конструкторе успеха” она рассказывает, как не путать эко- и биоматериалы, зачем производить воду из воздуха и проектировать “пассивные дома”, а также о том, кто такие урбанисты и как они меняют города.

Как вы заинтересовались архитектурой?

Я рисую с двух лет. В детстве думала – буду художником, потом – дизайнером одежды, но когда пошла на архитектурные курсы, мне стал интересен объем и пространство. До Вышки я закончила специалитет в Казанском государственном архитектурно-строительном университете (КГАСУ) по направлению “Архитектура жилых и общественных зданий”. Сейчас развиваю собственную компанию, продолжаю учиться уже на практике, в том числе в области интерьерных решений.

Можете ли вы назвать себя дизайнером зданий?

Фактически, так и есть. Архитекторы не любят, когда их называют дизайнерами, но про себя могу сказать: я – дизайнер пространства. Технические детали мне в целом неинтересны – такие подробности можно прочитать в справочнике или уточнить у профессионального инженера. Я же изучаю материалы, их физику и биологию, их возможности влиять на ощущения человека в пространстве. Ну и, конечно, на уровень эстетического удовольствия от пребывания в этом пространстве. Предпочитаю открывать нечто новое и видеть нетипичное.

Реально ли сделать пространство, которое понравится всем?

Когда мы создаем общественное здание, критерии в целом очевидны. Это создание открытых и доступных, многосветных пространств, что психологически и подсознательно притягивает большинство людей вне зависимости от возраста. Что-то подобное крытому парку с множеством разнообразных мест. Недавно я была в Хельсинки и удивилась, какое же там количество публичных библиотек, куда можно просто прийти, выпить кофе и почитать книжку, без всякой регистрации или пропуска. Это здания с открытыми атриумами, где люди находят свой уютный уголок, несмотря на общедоступность пространства. Во многих европейских городах есть такой объект или даже несколько. А в России еще жива парадигма пространственных ограничений, что, на мой взгляд, антигуманистично, да и просто неполезно.

Видимо, эти стереотипы ломают выпускники магистерской программы “Прототипирование городов будущего”, которую вы заканчивали в Вышке. Как вы попали в университет?

В качестве дипломной работы в КГАСУ я создала проект, посвященный вопросам управления водными ресурсами в архитектуре. Экология и материалы – мои интересы, поэтому родился проект Гидрологического кластера для Казани, который я решила развивать дальше. Так я получила грант на обучение в магистратуре Высшей школы урбанистики им. А.А.Высоковского ВШЭ.

Я приехала в Москву работать и воплощать идеи в жизнь, но на практике увидела совсем другое. Пустые глаза офисных архитекторов, отсутствие коммуникации с властями, тотальная коммерциализация, невозможность реализовывать проект, если это не торговый центр. Желание уйти в науку победило, чертить типовые здания - не для меня. В архитектурных бюро мне не позволяли общаться с заказчиками, потому что у меня было недостаточно “московского опыта”, в основном зарубежные стажировки – я много работала в Берлине, Лондоне, Пекине. Увидела, как нужно, а приехав в Россию, поняла: здесь все по-другому.

Я стала думать, где и как реализовать опыт и наработки, в которые верила и верю сейчас. Тогда мне рассказали про международную проектно-учебную лабораторию экспериментального проектирования городов Шухов Лаб. Когда я первый раз пришла туда и увидела прототип фасада архитектора Елены Митрофановой, то сразу поняла: здесь люди думают как я.

Как вам удалось получить грант?

За проект Гидрологического кластера я получила первую премию международного конкурса D3 natural systems в Нью-Йорке. Узнав, что Вышка выдает грант, учрежденный совместно с властями Татарстана на обучение в магистратуре по направлению “Прототипирование городов будущего”, я однозначно решила подаваться. Мне было что показать профессионалам. Чтобы выиграть грант, пришлось пройти огромный конкурс, подтянуть английский язык, как того требовали правила участия.

В итоге я получила грант вместе с возможностью учиться в Вышке и вести исследования в Шухов Лаб. Со временем контраст между офисной рутиной (я продолжала работать) и учебой стал настолько очевиден, что я буквально сбегала с работы в университет. Сначала ускользала пораньше, потом перестала приходить вообще. И в таком режиме я ни разу не сорвала сроки сдачи проекта.

Хочу сделать акцент, что восемь часов в офисе никому не нужны. Эффективность не в том, чтобы сидеть на стуле в определенные часы, а в мотивации и результатах твоих усилий. Нужно слушать свой организм, ведь он может творить нереальные вещи. Надеюсь, с переводом нашей жизни в онлайн в этом убедятся даже самые недоверчивые и ультраконсервативные работодатели.

Расскажите про ваш магистерский проект “Микокарст” – что это за материал и как он работает?

Интересно, что этот проект также получил премию на конкурсе в Нью-Йорке, правда, уже другом – на саммите Biodesign Challenge 2019 в Музее современного искусства (MoMA). На протяжении всего обучения я занималась своей темой воды, разрабатывая в том числе керамические поверхности, которые конденсируют влагу в ответ на дефицит пресной воды. В “Микокарст” я немного отошла от этого.

По условиям гранта магистерский проект должен был разрабатываться для Казани, а там актуальная проблема – это карстовые провалы, на которых стоит город. Укрепить этот каркас органически стало для меня архитектурной задачей, и я стала искать способ ее решить с помощью биоматериалов. Я использовала споры грибов, отсюда и название проекта “Микокарст” – мицелий гриба и карст. Сейчас ведутся некоторые работы в области самовосстанавливающегося бетона при помощи бактерий, а споры грибов рассматривают только в Китае. Я же поняла, что карст аналогичен тому составу, который поддерживает эти микроорганизмы. Споры осаждают кальций, и структура материала постепенно самовосстанавливается.

Мой руководитель Елена Митрофанова поддержала эту идею, и в итоге у меня получилась масштабная научная работа.

Традиционно архитектор работает с неживыми материалами, будучи уверен: то, что он построил – никуда не уйдет, не растворится, не исчезнет. Как в этом смысле работать с живыми, подвижными материалами?

Пока это одна из задач, которую нужно решить – поддерживать состояние живых материалов в рамках заданных форм. Грунт – очень благодатная среда для грибов, там высокая аэрация и много питательных веществ, так что, безусловно, эстетизация биотехнологии – это вызов для современного архитектора.

Сейчас идут разработки в области биокерамики, которая может формировать зеленый фасад, или представлять материал, который абсорбирует влагу для роста бактерий или зеленых структур. Но все требует многократного тестирования и утверждения определенных технологических характеристик.

Некоторые биоматериалы обогащают воздух кислородом и организуют естественную вентиляцию. Такое здание дышит само.

Сейчас наша архитектурная фирма M-A SPACE специализируется на проектировании энергоэффективных зданий, подразумевающих включение, в частности, приточно-вытяжной вентиляции помещений, которая поможет экономить энергию – но в перспективе это могут делать органические стройматериалы. Так мои исследования дополняют работы студии в этом отношении, но выход на новый уровень практики – длительный процесс.

В мире уже строят из биоматериалов?

Пока это единичные случаи, в России такого точно нет. Экологическое строительство из дерева, природных, экологичных материалов – распространенное явление и до сих пор прогрессивное, но этим уже нельзя никого удивить. А строительство из живых, “эволюционирующих” материалов, которые работают на изменение экологии – это совсем другое, новое и малоизученное направление. Проблема не только в менталитете и в сложности принятия инноваций, но в непростых климатических условиях для жизни бактерий и других систем. Нужно провести технические испытания, чтобы закрепить за материалом определенные характеристики и проверить на инженерном уровне. Изменения климата дают бесконечную почву для экспериментов и размышлений, но как это реализовать – вопрос.

Прототипы таких материалов, например, создают в IAAC Барселоны, в американском MIT, в австралийском RMIT, в лондонском Bartlett School и др. Но практические кейсы, насколько я знаю, существуют только в компаниях Lafarge Holcim и Tegola.

Вы рассматриваете возможность создания бизнеса на биоматериалах?

Разумеется. Сейчас я борюсь с барьерами их восприятия и работаю над своими патентами. Веду переговоры со швейцарской компанией Lafarge Holcim, которая производит стройматериалы, мы обсуждали сотрудничество с ними для тестирования микокарста. Я часто выступаю на конференциях, и некоторые иностранные компании обращаются ко мне с тем, чтобы вывести наработки в масштабное производство.

То же касается моей разработки “Гидроматерия”, которая производит воду из воздуха. Департамент природопользования Москвы предложил реализацию проекта. Теперь задача в том, чтобы проверить все технические параметры и привести тщательное тестирование. Так, сейчас в доработке находятся целых два проекта, которые потенциально можно назвать очень перспективными с коммерческой точки зрения.

Почему вы решили создать свою компанию – M-A SPACE?

По окончании магистратуры у меня случилась сильная фрустрация, я не хотела снова работать в архитектурном офисе. Оказалось, что мой коллега – архитектор, инженер и проектировщик пассивных домов – испытывает примерно те же чувства. Так мы решили объединить мой интерес к биоматериалам с реальными инновационными проектами и стали работать на себя, сохраняя авторские права и идеи. Пока мы находим клиентов благодаря связям и социальным контактам, но в целом продолжаем развивать сайт, презентуем разработки на конференциях.

Как эко-хайп влияет на архитектурные проекты, в частности в России?

Это сильный тренд, всевозможные архитектурные конкурсы посвящены борьбе с глобальным потеплением. Как снизить уровень выброса СО2 в атмосферу с помощью архитектуры – сейчас одна из популярных задач. Глобально реализацию экспериментов в экологии могут себе позволить только единицы. Специалистов, действительно разбирающихся в нюансах энергоэффективности, крайне мало.

В M-A SPACE у нас есть несколько реализованных проектов в этом направлении. В частности это “пассивные дома” – здания с нулевым энергопотреблением. Реализация зданий в стандарте пассивного дома требует высокого качества строительства, к которому в России не привыкли. Мнение о том, что пассивное здание намного дороже обычного – заблуждение. Просто в России завышают цены на качественное строительство, которое является ключевым для энергосбережения. В Европе же это просто является стандартом.

Не все в России способны мыслить в перспективе, этого в принципе не предполагает наша традиционная ментальность в виду разного рода нестабильности. Здесь общество привыкло мыслить более короткими временными отрезками. Именно поэтому в России эко-трендами мало интересуются, хотя в коммерческом плане это наоборот выгодно, если учитывать все затраты на эксплуатацию здания в долгосрочном периоде.

В чем главная проблема архитектурного дизайна российских городов?

У российских городов нет дизайна – вот в чем проблема. Они отвечают коммерческим целям, утилитарным функциям. Говорить про нелепые городские пространства, дороги и непонятные здания можно бесконечно. Хотя в Москве это не так выражено, как во многих малых российских городах. У нас более очевидна проблема экологии – могу сказать как человек, крайне чувствительный к загрязнению воздуха. В Москве есть большие парки, но хотелось бы больше скверов, зеленых уголков. Лично мне не хватает «гуманных» пространств различных масштабов, регулярно расположенных по городу. Мы как будто не можем идти в ногу со скандинавскими странами, которые тратят деньги на благосостояние горожан, а не на строительство нового ТЦ.

В каком уголке мира вам комфортно находиться?

Хельсинки, Копенгаген, Берлин, где буквально каждое городское пространство сделано для человека. Например, почти везде есть выход к воде. Есть возможность не просто расслабляться, созерцать и общаться с природой, но и поработать на свежем воздухе. Одно дело, когда ты после работы можешь выйти на набережную и подумать над чем-то своим – и совсем другое, когда тебе приходится совершаешь трип из офиса вдоль пыльной магистрали, чтобы потом просто лечь у телевизора.

В чем же суть профессии “урбанист”?

С понятием “урбанизм” я напрямую столкнулась именно в Шухов Лаб. До этого я скорее пользовалась понятием “дизайнер архитектурной среды”, то есть человек, который просто занимается городским благоустройством.

Урбанистика – своего рода глобальная социально-архитектурная аналитика. Я во многом связываю профессию урбаниста с полномочиями городских властей. Крупные компании, например, Habidatum или Urbica, по сути разрабатывают техническое задание на организацию городской среды и т.п. У нас очень не хватает связующего звена между архитекторами, создателями идей пространства, аналитиками и властями, в полномочии которых реализовать адекватные продуманные решения. Единственная возможность – конкурсы. Поэтому налаживание такой коммуникации с властями – огромный вызов для специалистов, особенно малоизвестных.