«Я делаю то, что до меня не делал никто. Это карма инноваторов»

Получив диплом Московской банковской школы, Екатерина Дворянцева планировала продолжить обучение в этой сфере и стать банкиром. Но планам помешал кризис 1998 года. Сменив несколько работ, не связанных с авиацией, она пришла в компанию «Аэрофлот» — и вскоре стала управленцем в сфере инноваций. В интервью «Конструктору успеха» она рассказала о том, как реализуются и внедряются инновации в компании, зачем проверять собак на полиграфе и как вернуть молодость (спойлер — поступить в магистратуру Вышки).

— Давно вы работаете в «Аэрофлоте»?

— 29 декабря исполнится 20 лет. Я пришла в департамент строительства и эксплуатации зданий и сооружений «Аэрофлота». Параллельно училась на заочном отделении МГТУ ГА, меняла направления деятельности и росла. Меня заметили и предложили попробовать себя в управлении инновациями. Это было абсолютно новое направление деятельности компании. Если честно, я очень волновалась. Приняла предложение в 2013 году и до настоящего времени тружусь в этой сфере. Пройден длинный путь, разработано несколько программ инновационного развития (ПИР) в разные годы, от ПИР ПАО «Аэрофлот» до ПИР Группы «Аэрофлот», созданы с нуля и внедрены система одного окна для работы с инновационными предложениями от субъектов инновационной экосистемы, в том числе субъектов МСП, и система управления правами на результаты интеллектуальной деятельности. Сейчас я начальник отдела, занимаюсь дальнейшим развитием ПИР и совершенствую работу по управлению правами на результаты интеллектуальной деятельности.

— Что такое инновации в понимании «Аэрофлота»?

— С точки зрения методик, которые разрабатывает уполномоченный федеральный орган исполнительной власти, инновация — это все то, что ранее не было разработано или внедрено в компании, несмотря на то что у конкурентов, как российских, так и зарубежных, это может давно и успешно работать. В этой парадигме понимания инноваций и выстраивается подход к их внедрению в компании. Не только «Аэрофлот», но и все компании с государственным участием, которые входят в специальный перечень, разрабатывают и реализуют программы инновационного развития. С точки зрения концептуального видения разработка ПИР — это последовательное проведение ряда исследовательских работ. Во-первых, технологический форсайт, который позволит понять образ будущего: например, какие технологии будут востребованы в нашем секторе экономики, допустим, через 50 или 100 лет. Во- вторых, технологический бенчмаркинг — определение релевантных для «Аэрофлота» компаний-конкурентов (аналогов), исследование всеми возможными способами применяемых ими технологий и направлений развития, проведение сравнения с ними и определение точек роста.  Все это дает понимание долгосрочных и среднесрочных планов, которые надо реализовать в компании, чтобы оказаться в том самом идеальном для нашей компании будущем. Мы должны представлять, куда хотим прийти через 50 лет, увязать это со стратегией, понять, каких технологий нам не хватает для того, чтобы добиться успеха. И спрогнозировать свою деятельность таким образом, чтобы был долгосрочный, среднесрочный и оперативный горизонт.

Требования к разработке (актуализации) ПИР установлены для госкомпаний директивно и отражены детально по всем аспектам в методических указаниях и методических материалах. Существуют даже отдельные методики для вычисления оцифрованных оценок качества разработки ПИР и качества их реализации. Таким образом государство стимулирует госкорпорации внедрять инновации в свою деятельность.

— Прогнозы сбываются?

— Это очень интересный вопрос. При написании ПИР мы применяем сценарный подход к прогнозированию: реалистичный, оптимистичный и пессимистичный сценарии развития компании. Такой подход позволил нам достичь целевых показателей ПИР в непростые годы для авиакомпании и отрасли в целом, начиная с 2020 года. Чтобы избежать критерия оценки «цели недостаточно амбициозные», компании обычно ставят достаточно высокие цели. В ПИР 2016 года мы в оптимистичном сценарии спрогнозировали цели, которые тогда нам казались просто недостижимыми. Но жизнь вносит свои коррективы, и при актуализации программы мы с удивлением обнаружили, что перевыполнили практически все показатели оптимистичного сценария. Например, мы перевезли значительно больше пассажиров, и выручка тоже оказалась гораздо больше запланированной.

— А как это связано с инновациями?

— Как говорит один из руководителей, «“Аэрофлот” вынужден быть инновационным, потому что пассажир голосует рублем». Если у нас не будет инновационных систем и продуктов в области безопасности, сервиса, информационных технологий, пассажир к нам не придет.

— Как вы попали в Высшую школу экономики?

— Когда пришло время подготовки моей первой отчетности о реализации ПИР, в моем распоряжении были две большие папки методических указаний, рекомендаций и материалов — и абсолютно никакого практического опыта. Отчет, конечно, был сделан в полном соответствии с методиками, но я поняла, что одних методик недостаточно, надо получить практические знания и навыки. Благо в нашей компании всячески поддерживают развитие компетенций сотрудников, и меня направили на повышение квалификации — поучиться инноватике в Институте менеджмента инноваций (сейчас это Высшая школа бизнеса). Я пришла и влюбилась в коллектив и преподавателей. Поняла, что это мои люди, мне с ними интересно, мы на одной волне.

Курс длился 10 дней. А потом Надежда Мангутова, советник и старший преподаватель Школы инноватики и предпринимательства, рассказала о магистерской программе «Управление исследованиями, разработками и инновациями в компании». Я прошла все конкурсные процедуры и пришла учиться на программу.

Наша программа создает уникальное инновационное сообщество. Это в первую очередь заслуга людей, которые ее делают: Евгения Савелёнка, Надежды Мангутовой, Татьяны Строгановой. Когда проводится конкурсный отбор, собирается пазл, где каждый студент на своем месте. Мы были первым курсом с бюджетными местами, до этого программа была полностью коммерческая. На наш курс пришли очень разные люди: практики, уже имеющие опыт работы и нуждающиеся в теории, в новых знаниях и подходах, и бакалавры — молодые люди, обладающие совершенно иными компетенциями. Получилась уникальная компиляция людей, дополняющих друг друга. Практики делились с молодежью опытом, наработками, знаниями, а они, в свою очередь, делали нас креативнее.

Я пришла в магистратуру НИУ ВШЭ в 2016 году, мне было 36 лет. Почувствовала себя вновь студенткой, проводящей вечера за командной работой по подготовке домашних заданий. Наверное, это был один из лучших периодов в моей жизни

Мое первое образование было заочным, а тут три раза в неделю, имея двоих детей и очный график работы, я приходила на занятия и училась с большим удовольствием. На выпуске мы плакали, потому что было очень грустно, что все закончилось. Даже сейчас, приходя на мероприятия, которые проводит любимая школа, я вспоминаю то время с замиранием сердца и восторгом.

Мой руководитель всячески меня отговаривал от обучения в магистратуре, он полагал, что мне нужно писать кандидатскую диссертацию, что магистратура для меня — это потраченные впустую два года. В итоге он пришел с мастер-классом о том, как управляют инновациями в «Аэрофлоте», и влился в нашу среду. Сейчас он председатель государственной экзаменационной комиссии (ГЭК) этой магистерской программы, так как обладает колоссальными знаниями в технологической экспертизе. Студентам (уже после нашего выпуска) он дает очень ценные советы по диссертациям — в том числе о том, что касается технологий и их дальнейшей коммерциализации.

Порой, как бы это ни было забавно, я достаю тетрадки, по которым училась, и беру оттуда что-то полезное — презентации, концепции. Учеба имела для меня большое прикладное значение. Эта программа сделала меня мной, дала мне очень много кросс-функциональных связей. Я знаю, кто где работает из наших выпускников, и могу набрать номер и сказать: «Помоги, пожалуйста, или отправь меня туда, где знают, как помочь».

— О чем была ваша магистерская диссертация?

— Она касалась темы управления интеллектуальной собственностью. Это по своему смыслу результат реализации всего инновационного процесса. Во всем мире уровень технологического развития компании оценивается в том числе по объемам интеллектуальной собственности (количеству патентов, полезных моделей, программ для ЭВМ, баз данных и прочих объектов), а также по качественным/количественным показателям, достигаемым за счет внедрения результатов интеллектуальной деятельности.

За пару-тройку лет до этого вышли директивы, что все российские госкомпании должны создать у себя системы управления правами на результаты интеллектуальной деятельности (РИД). Это комплексный бизнес-процесс, состоящий из основных этапов: выявление РИД, анализ необходимости обеспечения РИД правовой охраной, выполнение регистрационных действий (если применимо), поддержание в силе охранных документов, отслеживание нарушений прав на РИД, а также обеспечение контроля за недопущением нарушения прав третьих лиц, коммерциализация имеющихся объектов. Одно из рекомендуемых направлений развития — внедрение специализированного программного обеспечения (ПО РИД) для системного подхода к управленческому учету всех РИД, которыми обладает компания. Это специализированное ПО содержит информацию обо всех РИД и документах, которые к ним относятся. ПО РИД я и мои коллеги внедряли в компании с нуля, и сейчас оно развивается, мы расширяем его возможности за счет различных доработок под свои потребности. У нас достаточно амбициозные планы по дальнейшему развитию ПО РИД и его интеграции в другие производственные системы.

— Какая интеллектуальная собственность есть у «Аэрофлота»?

— Патенты, промышленные образцы, полезные модели, программы для ЭВМ, товарные знаки, логотипы, слоганы и так далее — все, что используется в коммуникации с клиентом. Также мы разрабатываем под свои цели узкоспециализированное программное обеспечение, оформляем на него права, распространяем его на компании Группы «Аэрофлот». Например, «Монитор руководителя» — собственная разработка «Аэрофлота», которая предоставляет руководству компании онлайн-доступ к более чем 600 показателям в режиме реального времени. Среди них основные производственные показатели по каждому рейсу и воздушному судну, пунктуальность, фон в СМИ и многое другое. Существует портфель из четырех патентов, касающихся системы автоматизированной подготовки летного состава, в том числе четыре российских патента и несколько международных, ряд программ для ЭВМ.

Особой нашей гордостью является получение патента на селекционное достижение — породу собак шалайка. Ранее порода называлась «собака Сулимова», по имени ее создателя — Клима Тимофеевича Сулимова, работника «Аэрофлота», который вывел гибрид оленегонной лайки и шакала. Вы наверняка видели шалаек в аэропорту — такие милые собачки, но обладают уникальными рабочими качествами. Для России это прорыв, потому что последнее селекционное достижение в области кинологии было зарегистрировано около 50 лет назад.

— Что умеют шалайки?

— Шалайки — живые биодетекторы кинологической службы департамента управления авиационной безопасностью «Аэрофлота». Эта порода отличается уникальным нюхом и способна различать более 500 тысяч оттенков запаха. От лайки ей досталась морозостойкость, а от шакала — способность отлично работать в жару и по ночам.

Основные задачи собак-детекторов — обследование воздушных судов, грузов, багажа, почты, территорий и объектов авиакомпании на предмет наличия взрывных устройств, взрывчатых веществ, оружия, боеприпасов, других опасных предметов и веществ

Аэрофлот обладает патентом на способ определения целевых и взрывчатых веществ, а также на программно-аппаратный комплекс, который позволяет понять, не обманывается ли собака. Наши кинологи совместно с разработчиками сделали систему, состоящую из жилетки и шапочки для собак. Шапочка снимает энцефалограмму мозга, жилетка отслеживает дыхание. А специальное программное обеспечение все это считывает и делает заключение, правильная ли реакция собаки или она «симулирует». Получается своеобразный полиграф для собак.

— О каких РИД еще стоит рассказать?

— Сложно выбирать из множества значимых и очень разных объектов. Наверное, стоит рассказать об одной особенной для меня разработке. Я являюсь одним из авторов ПО «Система мониторинга реализации программ инновационного развития». Эта программа позволяет нам автоматизировать подготовку отчетности о реализации ПИР. Мы направляем через нее запросы в различные структурные подразделения, ответственные за предоставление данных для отчетности. Адресаты, в свою очередь, загружают в ПО данные, и система выдает агрегированные показатели. ПО также интегрировано с учетными системами, что позволяет в значительной мере минимизировать ручной труд по сбору необходимой информации. Мы эту программу придумывали сами, раскатывали ватманы, рисовали архитектуру. Программа в полной мере является служебным результатом интеллектуальной деятельности, на который получено соответствующее свидетельство.

— Становится ли у компании больше интеллектуальной собственности?

— Конечно, мы постоянно что-то создаем и регистрируем. Компания выделяет необходимые ресурсы на разработку и оформление результатов. Основной упор сейчас на импортозамещение, потому что государство поставило задачу обеспечить стопроцентную импортонезависимость. Делать это нужно быстро. Но есть вещи, которые нельзя купить, их просто не существует, их нужно создавать с нуля. И это приводит к следующему витку создания интеллектуальной собственности.

— Какие у вас задачи на ближайший год?

— Как обычно, очень много планов. Планируем провести очередную инвентаризацию прав на результаты интеллектуальной деятельности. Это очень масштабная работа, когда ты проходишь по всем структурным подразделениям в целях сбора и актуализации информации. Цель — подтвердить факт наличия прав на РИД, выявить потенциально охраноспособные и патентоспособные РИД. В настоящее время проводим мониторинг нарушений прав на РИД компании. Это глобальный для нас проект в сфере управления правами на РИД и одна из главных задач.

— За что вы любите свою работу?

— Она не дает заскучать и побуждает постоянно развиваться, потому что она всегда новая. Казалось бы, ты делаешь отчет из года в год или пишешь ПИР раз в три года, но они каждый раз другие, и ты другой в этот момент.

За инновациями стоят люди, наши коллеги. Они фантастические. Любят свою работу, болеют за нее. В рамках написания ПИР мы обходим все структурные подразделения, спрашиваем их о планах, о том, какие технологии они собираются внедрять. В крупных компаниях все ограничены бюджетами, сроками, докладами, контролями. Мечтать не очень получается. Но тем не менее мы предлагаем помечтать, потому что без идей нет и их воплощения. Программа адаптивна, она меняется, это нормально. Мы говорим коллегам: «Представьте, вы через десять лет в идеальном будущем. Что вам нужно, чтобы туда попасть? У вас нет ограничений по ресурсам, срокам, затратам». Часто люди загораются и начинают фонтанировать идеями.

— А вам такой вопрос задавали?

— Да, я ответила, что мечтаю реализовать все те проекты, которые я задумала, и приступить к следующему циклу планирования задач.

— Если к вам в отдел придет человек, молодой и умный, но ничего не знающий про инновации, как вы объясните, какие сложности ждут на этом пути?

— Важный момент — можешь ли ты работать в госкорпорации или нет. В госкорпорациях свой микроклимат. Надо работать по стандартам, нужна системность. Есть люди, которые в принципе не смогут так работать. Нужно понимать, можешь ли ты быть хорошим исполнителем. У нас достаточно молодой коллектив, сейчас нас шесть человек. Работы становится все больше, а времени все меньше, поэтому иногда приходится сложно. Но зато в этом есть драйв. Иногда мы сталкиваемся с задачами из разряда «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, и сделай это быстро». Это нелегко, но интересно.

— У вас были мысли поработать где-то еще?

— Были, конечно, как у всех. Но всегда находятся «но», почему я этого не делаю. Я люблю свою работу, свой коллектив, свою компанию. А еще в следующем году я стану обладателем льготного авиабилета класса «бизнес». (Смеется.) Когда я где-то оказываюсь, у меня всегда возникают идеи, как можно что-то улучшить, даже в маникюрном салоне. (Смеется.) Я делюсь идеями, мне не жалко. Примет человек или нет — его дело.

— В какой области вы бы могли что-то придумать?

— Наверное, это было бы связано с образованием детей. Есть дети, которым в силу определенных особенностей тяжело дается обучение. Им нужно помогать, нужно вести просветительскую работу с учителями, чтобы те понимали, что родители не махнули рукой на детей, не монстры и тоже пытаются придумать адаптивные методики.

В какой-то момент у меня была идея электронных прописей. Я хотела сделать программные алгоритмы с техникой, которая позволит писать и стирать на экране и анализировать качество того, как ты это делаешь. Но выяснилось, что такое уже есть. Идеи часто приходят одновременно нескольким людям, так как витают в воздухе, особенно если сформирована потребность в решении какой-либо проблемы.

— А пойти в коучи или консультанты вы не хотели?

— Думала об этом, но как-то не сложилось. В Вышке у меня был уникальный, на мой взгляд, предмет — научно-исследовательский семинар. Евгений Савелёнок приводил к нам представителей разных стартапов, профессий, бизнесов, корпораций. В обычной жизни ты их не встретишь, на приглашения выступить они практически никогда не соглашаются. Но, зная нашу кафедру, к нему идут и рассказывают все как есть на самом деле. Коучи и консультанты обычно применяют унифицированные подходы, а они на конкретной предметной области зачастую не работают. Мне кажется, нужно прежде всего развивать свои знания и навыки.

— Ваши однокурсники тоже инноваторы?

— Большая часть — да. Я считаю, что у нас был фантастический выпуск. Кто-то разрабатывает собственные стартапы, кто-то работает в государственных компаниях, кто-то — в фондах развития, но большинство так или иначе связаны с инновациями. А я тоже стала инноватором для самой себя — периодически читаю лекции на курсах повышениях квалификации Школы инноватики и предпринимательства Вышки по направлению «Организация и управление инновационной деятельностью в компании». Рассказываю о нюансах разработки и реализации ПИР в компаниях с госучастием, раскрываю в том числе и аспекты управления правами на РИД. Даю знания, которых когда-то не хватало мне самой. 8 октября этот курс стартовал в третий раз.

— У вас есть мечта?

— Чтобы дети во взрослой жизни занимались любимым делом и получали от этого прежде всего удовольствие, не без материального благополучия, конечно. Им сейчас 22 и 15. Старшая дочь работает маркетологом, в этом году поступила в университет на магистерскую программу. А младшая оканчивает 9-й класс. Сначала она мечтала быть археологом, потом — дегустатором, теперь в планах — стать медиком. Пока находится в поиске, что само по себе прекрасно, так как жизнь — это всегда что-то инновационное.