«Мы знаем наших клиентов, как самих себя»

В рубрике «Конструктор успеха» — выпускница Вышки, основатель антикафе «Кочерга» Пион Гайбарян. Она рассказывает о том, как создать приют для ботаников и построить идеологический бизнес, почему философия не может быть кухонным разговором и как чтение Курта Геделя под солнцем лечит депрессивное расстройство.

Что такое философское мышление и в каких сферах его можно применять?

Когда люди говорят о философии, они всегда говорят о разном. Я училась в бакалавриате в Южном федеральном университете, а в магистратуру поступила в Вышку. В бакалавриате я наблюдала две разные половины студентов: людей, которым просто нужен диплом, и тех, кто реально «угорает» по философии. В Вышке с этим соотношением было иначе, в магистратуре учились исключительно люди, которые «болеют» философией. У них особая черта — они мышление перестраивают для своей работы. Вот это очень круто и дает зеленый свет в жизни, хотя прикладное применение предмета, конечно, сильно зависит от области философии, которой занимаешься.

Я долго думала, что мне делать после философского факультета, не пойти ли в аспирантуру? Одно дело — интересно учиться, и другое дело — как-то дальше жить. Только под конец второго курса магистратуры я поняла, что философу можно что-то делать для современного общества с текущими знаниями и умениями. Поэтому для меня философия — это скорее такой способ мышления, который включает многие навыки: построение аргументов, обоснование своих мыслей и даже научный скептицизм, когда человек не принимает ничего на веру, а стремится все понять и обосновать.

Это больше похоже на неприятие жизни, чем на то, что приносит пользу для жизни.

Я говорю о методологии. В материальную быль все переводится так: когда человек обладает навыками рационального мышления, он в любой области может навести порядок и понять все до конца. Это такая методология, которая позволяет получать достоверную информацию и делать хорошие предсказательные модели. Вот это, на мой взгляд, и есть главная польза философского мышления. Это самое важное, чему я научилась на философском факультете, что мне позволяет дальше выстраивать свою жизнь. Остальная часть философии — это, по сути, смесь истории и литературоведения.

Что послужило мотивом для открытия антикафе?

Сама идея открыть такое заведение выросла из того, что в Москве есть сообщество LessWrong, которое собирается где попало. Оно занимается чем-то на стыке когнитивной психологии, нейроэкономики, философии и прививает людям навыки рационального мышления и другие фундаментальные вещи. Мы со Славой Матюхиным, который изначально участвовал в этих встречах, а потом собирал их в офисе Яндекса, в 2015 году решили открыть пространство, где будет проводить встречи сообщество. Антикафе «Кочерга» скорее идейное заведение с элементами бизнес-проекта, место для ботаников, которые занимаются своими странными вещами.

После магистратуры Вышки вы планировали профессиональную карьеру?

Я писала магистерскую работу по философии образования и хотела поступить в аспирантуру в Институт образования ВШЭ. У меня были довольно наивные представления том, как выглядит академическая работа на уровне аспиранта. В итоге я поступила, посмотрела, как оно там, но заболела, и мне пришлось бросить учебу. Как раз в этот момент мы со Славой решили открывать антикафе, и когда эта идея начала развиваться, я осознала, что антикафе и есть именно то, чем бы я хотела заниматься после аспирантуры — но могу это делать уже сейчас! С первого курса бакалавриата я хотела посвятить себя просвещению и открытию здравого смысла у людей. Будучи в аспирантуре, я успела поговорить с Александром Сидоркиным. «Что не дает вам спать по ночам?» — спросил он. Это было неожиданно. «Хочу спасти мир, — говорю, — чтобы люди жили лучше». «Они не будут жить лучше, они могут стать умнее, но это им не поможет», — был ответ. И я поняла, что академическая работа все-таки не для меня.

Если сравнивать Вышку с другими вузами, чем она качественно отличается от них, в чем особенная?

В Вышке учатся люди, которым это нужно. В нашей группе было 16 человек, все они ходили на занятия, что для философского факультета странно, на моем опыте бакалавриата. Вышкинские преподаватели совершенно и полностью сумасшедшие в своей теме, я не встретила ни одного ученого, который бы приходил на лекцию и скучным голосом отрабатывал материал. Студенты и преподаватели одинаково увлечены, могут трепаться в «Фейсбуке» ночами, потому что это всем интересно, и между ними нет дурацкой академической дистанции. Особенно меня впечатлили товарищи, которые занимались философией языка. Эта штука до сих пор развивается, и публикации, которые выходят сейчас по этой теме где-нибудь на Западе, мгновенно рассматриваются на семинаре в Вышке — сразу чувствуешь себя включенным в сообщество.

С Вышкой сейчас поддерживаете отношения?

Недавно я приглашала аспиранта из Школы философии выступить в «Кочерге» на тему свободы воли и роботов — было довольно весело. Его зовут Саша Мишура, он занимается философией сознания. Ученые из Вышки как раз интересны тем, что мало занимаются историей философии как сухие академические специалисты, а больше — современной философией, поэтому к любому из них можно прийти и сказать: «Саша, расскажи нам про роботов». И Саша скажет: «Сейчас», — и на ходу сделает обзор.

Раскройте мне секрет «тайного общества», для которого вы создали антикафе. Пока чувствую себя изгнанником в масонской ложе.

У нас собираются рационалисты. Есть определение рациональности — это способность принимать лучшие решения, а что оказывается лучшим решением, то и есть рациональность.

Ой.

Упрощаю: это комплексный навык анализа ситуации для хорошего принятия решений. Эта штука раскладывается на две большие составляющие. Первая — эпистемическая рациональность, это про то, с какими инструментами и как лучше познавать мир. И второе — блок инструментальной рациональности, в котором люди могут понять, как знание приложить к настоящим задачам. Например, есть проблема: я вчера не встал в 7 утра и позавчера не встал, значит, я не могу. Это не так.

В общем, рациональность — это способ избавления от стереотипного восприятия?

В том числе. Но это относится не только к тому, что ты думаешь о себе, но и к более глобальным вещам. Когда ты пытаешься оценить или определить свое отношение к какому-то явлению культуры, тебе приходится строить модель того, как все устроено, такую, на основе которой можно делать прогнозы. Набор приемов работы с этой моделью человек может применять в повседневной жизни — это и есть инструментальная рациональность, с которой жизнь становится качественней.

Какие научные источники вы используете в работе с рациональностью?

Мы опираемся на работы западных коллег. Есть Элиезер Шломо Юдковский, философ-автодидакт, трансгуманист и специалист по искусственному интеллекту. Он написал работу на две тысячи страниц (раньше она публиковалась как «цепочки», теперь собрана в книгу), основанную на блоге, где популярными словами излагаются принципы рационального мышления. Юдковский не оригинален: для человека с философского факультета очевидны параллели с Расселом, Поппером, с современной когнитивной психологией. И мне нравится, как он это популяризирует, его легко читать — а я вообще за популяризацию науки. Мы также понемногу переводим Юдковского на русский.

Все мероприятия в «Кочерге» посвящены рациональности?

Не все. Первые месяцы мы экспериментировали с форматами. Из рациональных мероприятий «выжили» встречи сообщества LessWrong, которые проходят раз в три недели в самых разных форматах — в виде докладов, игр, дискуссионных клубов с элементами троллинга. К нам периодически приходят спикеры, например, Алексей Турчин, который также поучаствовал в оформлении нашего пространства. Слава Матюхин проводит каждую пятницу практикумы по рациональным навыкам. Каждый раз выбирается определенный навык и какие-то упражнения для его развития. Вообще мы стараемся проводить разные мероприятия популяризаторского толка. Начиная Асей Казанцевой и заканчивая астрофизиком Сергеем Поповым. Мы зовем людей, которые могут рассказать что-то интересное про науку.

Популяризатор науки — это призвание. Обычно академизм душит коммуникативные навыки.

Я скажу, что это не так, популяризаторов науки очень много. Когда я решила сделать план лекций на ближайшие полгода, у меня на каждую неделю вышло по три человека, то есть их много! Другое дело — медийность. У Аси Казанцевой и Ильи Захарова тысячи подписчиков, Дробышевского слушают на Постнауке по теме «антропогенез». Мест популяризации науки в Москве много, все они подчас забиты слушателями. И когда начинаешь разбираться в этой тусовке, то понимаешь, что в последнее время стало модно быть умненьким.